Ник Перумов - Разрешённое волшебство

И лишь когда завопили и завизжали девчонки, а розовый силуэт выронил бледную молнию меча и молча повалился наземь, до сознания парня дошло содеянное.

«Великий Дух, я же убил!»

Это было сухо и информативно. Не более. В горячке схватки не до эмоций. Они приходят много позже и, как правило, ночью, когда никто не мешает совести.

Сделав своё дело, когти тотчас же приняли прежнее положение.

Буян замер, недвижный, парализованный внезапно нахлынувшим ужасом. Умом он понимал, что его сейчас убьют и это будет хорошо; и ужас пришел отнюдь не от осознания близости конца. Наоборот. Он внезапно испугался, что и теперь, после такого, он опять останется жить.

Третий удар Глиппи попал в цель.

Буян заорал, ничего не видя и не соображая от боли. Казалось, огонь охватил его всего, целиком и без остатка. Он покатился по земле, по сочной траве, покрывавшей обочину, пытаясь сбить, сорвать, загасить это беспощадно пожирающее его пламя, однако боль лишь усиливалась, и внезапно через неё пробилось даже нечто вроде успокоенности – ну вот и всё. Наконец-то.

А потом рядом вдруг возникла Ольтея.

Неведомо, как он понял это. Перед глазами была сплошная тьма пополам с багровыми сполохами. Однако горящей брони внезапно коснулось целительно холодное дуновение, напрочь сметавшее колдовское пламя Глиппи; боль отступала, сознание прояснялось, и теперь уже Буян видел (глаза, по счастью, уцелели) Ольтею, вскинувшую над ним руки в извечном женском жесте защиты, и текущее с её пальцев холодное голубое свечение, стремительно вминавшее в землю последние остатки желтого огня.

А ещё он понял, что следующий удар Глиппи будет направлен уже не в него, чудовищную тварь Ведунов, но в проклятую ламию, которую – не сомневался Буян – девчонка клана Середичей ненавидела куда сильнее, чем даже самое жуткое и кошмарное чудовище из боевого запаса Змеиного Холма.

Истерзанные мышцы сами собой швырнули вперёд тело. Закрыть хотя бы собой!

И вновь сработал инстинкт.

«Лучшая оборона – наступление». От угрозы один раз ещё можно уклониться – но тогда она настигнет. А можно устранить саму угрозу.

Нырком уйдя от вспыхнувших совсем рядом молний, Буян ударил, но на сей раз уже вполне сознательно. Когти пронзили правое плечо и бок Глиппи, руки-лапы отшвырнули невесомое тело прочь.

Кажется, это послужило сигналом.

Потому что Мрожек наконец-то сподобился сотворить боевого фантома и, прикрывая остальных, вёл его в бой, а трое девчонок, размахивая клинками, с трёх сторон обступали Ольтею.

Не затрещали кусты, не рухнули с корнем вывернутые деревья – безмолвно, беззвучно и оттого ещё более пугающе по обе стороны дороги появлялись уже знакомые Буяну боевые копии Творителя. Одна, две, три… пять… семь… одиннадцать! Ольтея сразу же оказалась за непроницаемым барьером из серых туш, наседавшие на неё девчонки в ужасе порскнули кто куда.

Наверное, для Середичей это было бы правильнее всего – бежать, рассеяться, скрыться, однако они предпочли умереть, сражаясь.

Откуда здесь взялись эти копии, шли ли они по следам Буяна, или тут действительно вмешался всемогущий случай – было уже всё равно.

– Назад! Все назад! – не своим голосом взвыл Буян, замахиваясь на ближайшую к нему серую тварь.

Почему, почему, почему он не заговорил раньше? Какая сила сковала ему гортань, присушила язык к нёбу? Он что, не мог крикнуть Середичам – остановитесь? Или это тоже хитрый фокус Творителя?

Копии проигнорировали как вопль Буяна, так и его самого. Просто шагнули вперёд, навстречу таким красивым и гибельным молниям и пламенным шарам, сверкнули готовые терзать и рвать когти.

Розовые силуэты внезапно вновь стали людьми.

Перекошенное страхом веснушчатое личико, две косички торчат в разные стороны, в руках – бесполезный сейчас меч, с лезвия срывается голубой извивистый огонь, оставляет большое чёрное пятно на груди у серой твари; лапа с когтями взлетает и…

Когти Буяна оказываются быстрее. Он прыгает сзади на бестию Творителя, вонзая стальные крючья ей в глазницы – во всё сразу, и со всей отпущенной ему Творителем силой сворачивает на сторону уродливую башку – столь же уродливую, как и его собственная.

Густая кровь – точь-в-точь такая же, как и у той твари, что убила Ставича и Стойко, – обильно заструилась по когтям, кистям рук-лап, достигла локтей.

Это пьянило сильней, чем самый крепкий майский чай. Казалось, силы твои беспредельны; и вот теперь, теперь ты наконец-то можешь отплатить Творителю за всё, что он с тобой сделал.

Буян уже не помнил, что именно проклинаемый им Творитель сделал его способным душить, рвать и давить «боевые копии» Ведунов, словно поганых жуков-листоедов.

О нет, они отнюдь не собирались умирать просто так, эти самые «копии». Со всех сторон раздалось яростное шипение, стальные крючья-когти потянулись к отступнику, принятому сперва за «своего»; и, нанося удар, пронзая всей пятернёй глотку очередной твари, Буян вдруг услышал полувсхрип-полустон – последний, предсмертный:

– Мы же пришли помочь тебе…

Он играючи отшвырнул неподъёмное тело.

Только теперь Середичи, похоже, что-то сообразили. Глиппи ударила по ближайшей твари, и пока та, шатаясь, приходила в себя, стряхивая с чешуи последние капли жидкого пламени, Буян расправился с ней без помех.

Это послужило сигналом. Уцелевшие шестеро «копий» быстро и бесшумно развернулись, мгновенно исчезнув в чаще.

Кровавый туман развеивался. К Буяну возвращалось нормальное зрение, и, как только очистились взоры, он спохватился:

«А что же с Ольтеей?!»

У самых ног (а точнее, возле самых лап) лежало мертвое тело того самого бедняги, что напоролся на когти Буяна в самом начале схватки, однако о нём юноша не думал. Ольтея! Где Ольтея?

Кажется, Глиппи, самая смелая из всех, что-то у него спросила, предусмотрительно отскочив подальше.

Я здесь , – тихонько прозвучал знакомый голосок.

Ольтея отозвалась – однако услыхал её не только Буян.

– Ламия! – взвизгнул кто-то из девчонок Середичей.

– Где, где?! – хором загалдели остальные, уже готовые броситься в погоню, настигнуть, повалить, привязать к первой попавшейся лесине и… Какой у них, у Середичей, обычай? Живьем сжигать? Или в яму закапывать?

Очевидно, девчонки во главе с Глиппи решили, что пришедшая им на помощь тварь не станет вмешиваться в их «забавы» с ламией.

Буян ринулся наперерез, и преследователи разом приостановились.

– Назад! – рявкнул было парень, однако вместо членораздельной речи из горла вырвался какой-то хриплый, бешеный рёв. Впрочем, он подействовал не хуже.

– Рассыпаться! – мгновенно оценил положение Мрожек.

Само собой, за ними Буян не погнался. Ольтею он нашел сжавшейся в комочек, притаившейся в какой-то ямке между мшистыми кочками. Щёки у неё были мокрые.