Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – воин Господа

Он оглядел меня с головы до ног оценивающе и придирчиво.

– Это тебя вчера приводил Асмер? Тебя, тебя. Людей с таким ростом не забывают. Твой панцирь я выбросил. Пойдет на перековку. Подковы, гвозди... Хорошо по тебе били, хорошо! Нет, для тебя ничего не подобрал, мои доспехи расхватывают заранее, но кое-что принесли соседи...

Он повернулся, что-то зычно прокричал в сторону кузни. Молотобоец, тоже красный, как вареная креветка вынес в охапке и начал раскладывать на лавке перед кузней многочисленное железо.

Я смотрел с содроганием. Это уже не панцирь, к которому я притерпелся за последнюю неделю, а цельные доспехи. Панцирь закрывал только грудь и спину, еще живот, конечно, но и то я страдал от этой нелепой тяжести, а сейчас на лавке разложены помимо панциря еще и металлические полушария для плеч, наручные пластины, что закрывают от плеча и до локтя, а еще по две – от локтя и до кисти. Такие же точно для ног, но не трубы, как я наивно представлял по фильмам, а гораздо хуже: половинки труб. Одни парные половинки явно сцепляются защелками, другие попросту нужно связывать ремешками. Самые толстые ремни свисают, понятно, с панциря.

– Я в них упаду, – возразил я. – Да и как в таком драться?

Кузнец широко ухмыльнулся.

– Верно, я тоже люблю в бой налегке!.. Куда проворнее. Увы, тебе нельзя.

– Почему?

– Наверное, ценят.

– Кого ценят, того не мучают, – заявил я.

Он покачал головой.

– Кого ценят, на того и груз побольше... Видел, какие доспехи на Ланселоте? А как в них дерется? Двигается, как молния. Мог бы поучиться, раз уж выпала честь ехать с таким великим рыцарем.

Я пробормотал:

– Какой Ланселот?.. У нас Ланселота не было.... Правда, Ланзерот...

Кузнец издевательски ржанул.

– Во какой тупой!.. Надо же. Люди, плюйте на него!.. Миссия ж была тайная. Это теперь о ней песни складывают, с какими хитростями ехали, как телегу с камнями везли, а мощи налегке вперед отправили! Если бы враги знали, что с вами сам великий Ланселот, о котором слава по всем королевствам, поняли бы, что дело очень непростое... За вами бы вся армия гонялась! Так что тебе повезло, тебе выпала неслыханная честь подержаться за стремя самого Ланселота, а ты... эх, лопух!.. Ладно, с доспехами понятно. Лопай, чем кормят, одевай, что дают. Что не так, на тебе подгоним. А что с оружием? Я наслышан про твой летающий молот...

– Если бы летающий, – возразил я. – А то швырять приходится изо всей силы! У меня уже суставы в плече, как у ревматика.

– Но возвращается прямо в руку? Не забудь зайти с ним в церковь. Святые отцы должны прочесть над ним молитвы... А что, кроме молота? Все-таки молот, понимаешь, вспомогательное. Им дерутся только простолюдины, а у рыцарей оно так, на всякий случай...

– Гм... да... мля, – промямлил я, не понимая, острит так или не знает, что мне до рыцарства, как ему до баронства, – у меня еще и меч...

Я скосил глаз, рукоять меча словно бы даже всползла по спине, только бы я ее заметил. Кузнец отступил на шаг, когда я потащил из ножен эту сверкающую льдом полосу удивительной стали. Впервые на его суровом обожженном лице проступило нечто вроде уважения.

– Парень, – сказал он наконец, – тебе несказанно повезло.

Меч блистал грозно, легкий и настолько тонкий, что сердце вздрагивало в страхе: не переломился бы, как тонкая льдинка под собственным весом.

Я повертел его перед собой, впечатление легкости обманчиво, меч достаточно тяжел, чтобы рубить, как боевым топором, а лезвие настолько острое, что перышко распадается на две половинки.

Кузнец правильно понял страдальческое выражение на моей морде.

– Не выщербится, – заверил он. – И не согнется. Гномы эти мечи делают тысячи лет. Эти штуки даже не ржавеют. Эх, повезло тебе, парень!

Я с сомнением оглядел железо на лавке.

– Да?

– Повезло, повезло, – повторил кузнец. – Доспехи которые делаю для благородных, конечно, получше твоих, но их можно заказать оружейникам и здесь. Если золота хватит, конечно. Это дорогая штука! Хорошие доспехи делают не один месяц. А вот такой меч только у гномов... Давай помогу надеть! Тебе, я слышал, дарована честь присутствовать на аудиенции у его величества?

– Я тоже слышал, – ответил я. – А доспехи – это вроде обязательного черного костюма и галстука? Теперь понятно, откуда это пошло.

Без посторонней помощи я никогда бы в жизни не влез в это железо. Просто не сумел бы. Нелепое, тяжелое, из низкосортной стали... да какой там стали, это сыродутное железо, ненамного прочнее медных или бронзовых лат, а непрочность компенсируется толщиной, что в свою очередь сказывается на весе. Кузнец прилаживал то одну железку, то другую, стягивал ремнями, укреплял хоккейные щитки на голени, а потом еще и со стороны лытки, защелкнул, и вот мои ноги полностью в железе, только для ступней, к счастью, нашлось свободное место.

Когда я ощутил, что намертво закован в эту башню из железа, кузнец отступил от меня, сказал бодро:

– Готово!

Я сделал нетвердый шаг, повернулся, но примерочные зеркала не предусмотрены стандартами средневековых оружейных. Вес ощутимо давит на плечи, сковывает движения. Кузнец опоясал меня широким ремнем, где слева подвесил молот, а через плечо перекинул новенькую перевязь. Я скосил глаза, рукоять длинного меча с готовностью высунулась из-за левого плеча.

– Не знаю, – сказал я зло, – смогу ли в этом драться.

Кузнец снова отступил, обошел со всех сторон, подергал, постучал по железу.

– Слушай, парень, – сказал он наконец, – я знаю слишком мало рыцарей, на которых доспехи сидели бы так... хорошо.

– Я не рыцарь.

– Тем более, – сказал он значительно.

– Я мог бы одеться и проще.

– Тебе оказана великая честь, – сказал он строго. – Ты предстанешь перед королем!.. А если твои сюзерены велели тебе дать доспехи, то благодари, дурень, а не вороти нос.

– Ладно, – ответил я смиренно. – Доспехи так доспехи.

Крыша королевского дворца блестела под утренним солнцем, но стены и двор еще оставались в густой тени, остатке ночи. Крыша вся в ржавых пятнах, что вовсе не ржавчина, а следы огня из пастей летающих тварей. Кое-где сорвана черепица, а зубчатый парапет проломлен в трех местах. Стены и вовсе в следах от ударов раскаленных камней из катапульт, от огромных стрел. Видны пятна несмываемой сажи, что въелась уже и в сами камни.

Перед закрытыми воротами, как водится везде, десяток просителей. На меня оглянулись, но никто, понятно, не посторонился. Я уже изготовился остановиться у двери и ждать, ибо для человека моего мира ждать – дело привычное. Ждем на остановках общественного транспорта, ждем у светофоров, ждем открытия магазинов, ждем, ждем... Это здесь не надо мучиться выбором: ждать автобуса или топать пешком...