Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – сеньор

– Я его никогда не видел, но легенд о нем немало… Если я не ошибся, то это боевой топор, которым в свое время убили великана Фримана, смертельно ранили бессмертного мага Менку… Менку не умер, но и не оправился от раны, этим топором прорубили врата в Сумеречный мир, разбили цепи Аднера и пустили на дно Нафальгар…

– Это трофей?

Он покачал головой.

– Нет, этим топором орудовал, как ножом для колки лучины, один из хозяев этого замка. Правда, тогда замок был побольше и пошире, но народ за эти две тысячи лет, говорят, сильно измельчал…

Я осторожно прикоснулся пальцем, ладонью, наконец толкнул топор всем весом, однако он поворачивался на цепи, не замечая моих усилий, словно весит с горный хребет или с планету.

– Почему здесь?

Гунтер ответил почтительно:

– Я не маг.

– Ладно, – сказал я, – пойдем дальше. Но висит здесь неспроста… Любой повесил бы в своей спальне или в главном зале, где принимает гостей. А здесь… не понимаю.

Гунтер сделал еще пару шагов, вздохнул с великим облегчением:

– Слава всем богам, старым и новым, Иисусу и древним!.. Я уж думал, дорога прямо в ад.

Ступени кончились, пол наконец-то ровный, впереди стена, а направо и налево широкий проход. Свод достаточно высокий, чтобы я мог двигаться с рыцарским копьем в руке, держа острием вверх. А если учесть, что никто не будет долбить камень просто так, то можно задуматься, какого роста люди… если это были люди, здесь ходили.

Факел выхватил деревянную дверь на металлических штырях. Я осмотрелся, справа и слева такие же двери, это и есть казематы, уходят в темноту. Гунтер прошелся чуть, показывая, что такие двери и дальше, вернулся, начал подбирать ключи.

Темница оказалась не больше чулана, свет факела вырвал массивные плиты стен, такой же пол, а в углу… Копна золотых волос, длинных, нерасчесанных, острые колени и голые ноги, все это зашевелилось, багровый свет озарил лицо молодой женщины. Ослепленная, она хлопала глазами, стараясь что-то разглядеть, Гунтер поднял факел над головой, чтобы видела меня, нового господина.

Я понял, что женщина сидит на голом каменном полу, обе руки прикованы железными цепями. Настолько толстыми, что ими бы слонов приковывать, пышные золотые волосы почти скрыли ее до пят. Я успел только увидеть, что платье на ней из лохмотьев, тоже несоответствие, ибо даже если женщина из простолюдинок, то таких быстро забирают из сел, породу видит каждый, а у нее прекрасное гордое лицо аристократки, крупные строгие глаза, точеный нос пухлые губы изумительной формы, высокомерно приподнятые скулы, чистый высокий лоб, даже копна волос не может превратить его в узенький лобик красивой дурочки.

– Что за хрень? – сказал я. – Ни фига себе… наследство. Гунтер!

– Да, ваша милость, – отозвался старый воин густым пропитым голосом.

– Гунтер, – сказал я, – немедленно приведи сюда кузнеца. Пусть собьет с нее цепи.

Гунтер попробовал на вес ее цепь, погремел железом, сообщил:

– Щас кликну. Но вы бы, ваша милость, сперва разобрались, за что ее… Неровен час, опасная ведьма? Она ж нас всех тут скрутит в бараний рог…

– Выполняй, – сказал я строго.

Он передал мне факел, исчез, слышно было, как звенит на нем, быстро затихая, железо да слышатся проклятия, когда спотыкается в потемках на ступеньках. Я сказал женщине успокаивающе:

– Погоди самую малость. Сейчас приведет умельца… А ты бы встала, а то на этих холодных плитах сидеть рискованно. Особенно молодой женщине… Тебе те места пригодятся здоровые.

Она смотрела исподлобья, глаза красные, воспаленные, спросила тихо:

– Кто вы?

– Новый хозяин замка.

– А где старый?

– Наверное, в аду.

Она подумала, спросила с неуверенностью:

– Как он там оказался?

– Споткнулся с разбегу, – ответил я любезно, – когда бежал ко мне с распростертыми объятиями.

– И что?

– Упал на острие моего меча. Не стоит жалеть, дорогая. Он был довольно неприятным человеком.

Она зябко передернула плечами.

– Да уж… Вы хотите получить за меня выкуп?

– Я даже не знаю, кто вы, – ответил я искренне. – Может быть, за вас можно хапануть целое состояние, даже валютой, но в таком получении прибыли есть что-то мерзкое, рыночное, верно? Как будто киднэпингую. Или завершаю киднэпинг, начатый предшественником. Нет, я, как коммунисты, великие стройки царского правительства продолжать не намерен. Свои начну. Я хоть и кривой, но паладин. С вас снимут цепи, считайте себя уже свободной, как птица. Или как дельфин в море, хотя, говорят, у дельфинов нашли зачатки разума… Конечно, я как правопреемник Галантлара частично признаю и все долги с обязательствами предыдущей власти, так что вас снабдят всем необходимым в лагере беженцев… то бишь покормят и, по возможности, дадут коня, если найдется лишний. Словом, что-нибудь придумаем.

Она смолчала, посматривала настороженно. Я вышел в коридор, оставив дверь открытой, факел чадит, сыплет искрами, за два шага дальше еще дверь, низкая, придется заходить сильно пригнувшись, словно там в заточении гномы. На другой стороне тоже дверь, я погремел связкой ключей, начал поочередно тыкать в дырочку, ни один ключ не подходил, наконец, озлившись, ударил в дверь ногой, она охотно распахнулась.

Я зло посмотрел в пустую, выдолбленную в камне нору, сунул на вытянутой руке факел, поводил из стороны в сторону, нет ли дальше нор или ниш, пусто, вышел разозленный. В ожидании Гунтера с кузнецом прошел вдоль дверей, их оказалось ровно восемь, каждую пинал, еще две открылись, пусто, а из-за остальных раздались стоны, крики, стенания, просьбы о милосердии.

– Граждане, – прокричал я, – сохраняйте спокойствие!.. Час свободы близок. Сейчас придет кузнец, оковы тяжкие падут. В связи с кончиной старого властелина объявляется амнистия для совершивших не самые тяжкие преступления… А, ладно, хрен с вами. В связи со вступлением в законные права нового узурпатора объявляется всеобщее обязательное ликование и амнистия для остальных тоже! Словом, всеобщая!

За дверями наступило молчание, потом пошел гул, голоса стали громче. Насчет амнистии вряд ли поняли, но что старый властелин умер, дошло, теперь орали и спорили, но тут появилось приближающееся пятно света, послышался топот, в казематы спустились Гунтер с кузнецом.

Я передал Гунтеру ключи.

– Открывай всех. Выпускай, а я пока посвечу этому умельцу клещей и зубила.

Кузнец, сильно робея в присутствии нового хозяина, от которого неизвестно, чего ждать, торопливо бил молотком по шляпке зубила. Толстые цепи поддавались нехотя, зубило соскальзывало, оставляя лишь мелкие зарубки. Наконец, измучившись, он перерубил цепь, что прикрепляла пленницу к штырю в стене, предложил: