Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – ярл

– Крокодилы тоже плачут, – напомнил я. – Дженифер, можете назвать меня еще раз дураком и невеждой, но что это за темное вино, что вы лакаете с таким азартом?

Дженифер поджала губы, взгляд стал холодным и надменным.

– Лакают собаки. Это вообще не вино, леди вино не пьют… утром.

– А что это?

Лакей по знаку леди Изабеллы склонился справа от моего плеча.

– Позвольте?

– Лей, – разрешил я. – Только в моей стране через руку лить считается верхом неприличия.

Лакей поспешно сменил руку, женщины молча наблюдали, как я поднял фужер, пригубил темно-красную жидкость.

– Ну, как? – поинтересовалась Даниэлла. – Правда вкусно?

– Терпимо, – одобрил. я. – Напоминает жидкий гематоген. Какой-то стимулянт? Аддикция не возникает?

Сестры озадаченно промолчали, леди Изабелла всмотрелась в меня очень внимательно.

– Вы знаете значение этих слов?

Я отмахнулся.

– Да в школе что-то талдычили. Но я ведь готовился стать рыцарем, в одно ухо влетело – из другого вылетело. Помню только, что с такими штуками надо поосторожнее. Тем более молодым девушкам. А то уши вырастут… или нос. Мне, как христианину, жалко. Вон Пес лапку наколол, так я чуть не расплакался.

Дженифер заметила язвительно:

– Да уж, у вас злая собака! Чавкает на чужих.

Я мягко улыбнулся.

– Спасибо, леди Дженифер. Представляю, какой бы она стала у вас.

Она вскинула брови, всмотрелась, но я продолжал с аппетитом лопать, умело работая ножом и ложкой за неимением вилки. Они посматривали озадаченно, да и лакеи не могут врубиться, я так и не понял, то ли удивлены моей виртуозностью, то ли не понимают, почему не беру еду руками, но тот, кто привык к бесконтактному способу, тот лишь в пьяном виде на природе будет хватать еду руками.

Герцогиня проговорила с некоторым трудом:

– Сэр Ричард, я хочу еще поблагодарить и за ваше мудрое решение… насчет завтрака в кругу семьи.

Я с опаской покосился в сторону ее дочерей.

– Леди Изабелла, пощадите! Леди Дженифер так хотела сидеть рядом с новым женихом… Так он убежал, вы разве не слышали? Или ждете, что вам кого-то другого предложат? В женихи…

Дженифер всадила в меня злой взгляд, герцогиня лукаво улыбнулась.

– Но вы, как молодой мужчина, должны понимать, что в моих дочерей можно легко влюбиться. И не только придворным нашего короля. И если мои дочери им откажут, то армия несчастной любви получит пополнение.

– Дураки от несчастной любви сражаются, – сказал я. – Умные пишут стихи. Самые умные не влюбляются.

Патрик, который нечаянно попал в разряд умных, скромно улыбнулся и даже выпрямился. Зато леди Дженифер, дослушав, надменно фыркнула:

– А есть мужчины, которым и слово такое непонятно!

Я смолчал, леди Дженифер победно улыбалась, а леди Изабелла спросила участливо:

– Что-то вы замолчали так внезапно, сэр Ричард…

Я буркнул:

– За женщиной остается последнее слово в любом споре. Всякое слово, сказанное мужчиной после этого, является началом нового спора.

Патрик заметил очень вежливо:

– Но со мной же не спорят.

– С чем и поздравляю, – ответил я ядовито. – Если женщина села вам на шею, значит, вам не нужно больше носить ее на руках. Но вообще-то когда от любви поет сердце, разуму лучше не подпевать, а дирижировать.

Хозяйка посматривала на меня с усмешкой, но я ловил в ее взгляде удивление.

– Сэр Ричард, в ваших речах просто несвойственная… вашему возрасту мудрость!

По ее лицу видно, что вместо возраста хотела сказать нечто другое, возможно, «происхождение», намекая, что я спал и хрюкал вместе со свиньями.

Я лишь пожал плечами.

– Что такое мудрость? Всего лишь быть умным вовремя.

Она покачала головой.

– Но ведь другим не всегда удается.

– Приобрести жизненную мудрость, – пояснил я, – можно тремя путями: читать умные книги, наблюдать, как действуют мудрые люди… и попробовать погладить медведя в клетке.

– А как действовали вы?

– Это у меня от мамы, – пояснил я скромно. – Ум дан женщине для того, чтобы скрывать свой характер. Конечно, такое дадено не всем…

Леди Дженифер зашипела, как раскаленная сковорода, на которую плеснули воды вместо масла.

– Ум? У вас – ум?

Я встал, поклонился.

– Да. И как доказательство, что он у меня есть, я поспешно откланиваюсь, пока вы меня не исцарапали… Нет-нет, леди Изабелла, не беспокойтесь, я нежно люблю Дженифер, но пока мы здесь пируем, как бы эти гады не сожгли замок!

Основное столпотворение переместилось в восточную башню, но и оттуда бездельники разбредаются по всему замку, везде суют носы, приходится улыбаться и объяснять, что здесь неубрано, потому лучше сюда не входить, нам же неудобно перед высокими гостями за непорядок…

Кастелян выходит из восточной башни только для того, чтобы наорать на слуг и велеть бегом исполнять прихоти приближенных Его Величества, зато Мартин в той части замка почти не показывается, бдит за северными и южными воротами, оставшихся после отъезда герцога воинов держит в железном кулаке, но отечески объясняет, что когда эти гости наконец свалят, то отъедятся, отопьются и отоспятся на год вперед.

Я тихонько подошел со спины, он вздрогнул, оглянулся.

– Вы умеете подкрадываться, сэр Ричард!

– А ты ждал, что буду громыхать железом и топать, как подкованный кабан?..

Он скупо улыбнулся.

– Но граф Марсельен, которого Его Величество наметили в женихи леди Даниэлле, ходит именно так.

– Это тот, что еще и руки растопыривает? У меня нет его комплексов. Мартин, что-то не вижу колдуна, а это не есть хорошо. Этого неуловимого Рене де Три…

Он хмыкнул.

– Может, как раз хорошо?

– Нет, – возразил я, – противник должен быть зрим. А колдун – противник. Первое – я воспротивился воле его покровителя, второе – его помощник исчез, а он, я имею в виду Рене де Три, явно знает, что с ним стряслось.

Мартин помрачнел, нахмурился.

– Да, мне он такое тоже не простит. Я пошлю людей на его поиски. Понятно, скажу, чтобы вида не показывали.

– Эх, Мартин, – сказал я сожалеюще, – для этого лучше использовать слуг, горничных, поваров и всех тех, которых даже не замечаем, когда они стелют нам постель или наливают в чашу вино. Вот от них в самом деле ничего не укроется!

Он покачал головой, лицо стало почти враждебным.

– Сэр Ричард, я понимаю необходимость в военное время… и в крепости врага, но не в своем же? За кем я должен был вот так… нехорошо подсматривать?

– Ты прав, – ответил я со вздохом, – права маленького человека должны быть нерушимы. Ладно, я пойду еще поищу. Может, правда сам на меня наткнется. Хотя, боюсъ, он уже следит за каждым моим шагом… Ладно, иди.

Он козырнул и удалился, я принюхался, от распахнутых дверей кухни как волна цунами бьет вал запахов чеснока, лука, пряностей. Мелькают фигуры наших поваров, но чаще выскакивают чужие слуги с наполненными подносами, едва удерживают в обеих руках.