Юрий Никитин - Трехручный меч

— А я телепатически, — пояснил я, выдергивая меч.

Грудь моя все еще бурно вздымалась, слишком много пожираю кислорода, так и в обморок недолго, я постарался взять себя в руки, но не успел отдышаться, с жутким визгом налетели кабаны с крыльями. Меч мой тяжело поднялся, я отмахивался, рубил, волк в сторонке подпрыгивал, хватал и стаскивал на землю, даже ворон нападал сверху и обрушивал крылатых тварей на землю, стараясь попасть волку на голову.

Тело занемело, я покрылся кровью из царапин, однако твари уже заканчивались, слишком тупые, чтобы повернуться и удрать. Я неловко зацепил последнюю по крылу, зверь с пронзительным писком упал, волк прыгнул и ухватил за глотку. Как у всех летающих, кости оказались легкие и пустотелые, волк раскусывал их, как сухие соломинки.

Ворон проорал победно:

— Их больше не осталось!.. Ура!

— Уря-я-я, — прохрипел я, покачнулся и сказал колеблющимся голосом: — До цели уже близко…

Отсюда, чтобы попасть к виднеющейся скале с блестящим ларцом, нужно пройти небольшую рощицу неприятного вида деревьев, слишком болезненных с виду, будто стоят на гнилом болоте, я перевел дух и пошел твердыми, как у киборга, шагами. Деревья расступились, кустов нет, хорошо, не люблю кусты, за ними что-то может спрятаться, шагнул снова…

В недоумении посмотрел по сторонам, что-то слишком быстро темнеет, взглянул на небо. Сердце стукнуло чаще, потом остановилось вовсе. Вершины деревьев смыкаются, впечатление такое, что глубокие сумерки, а впереди вообще глубокая ночь. Деревья покрыты толстым слоем мха, когда-то зеленого, а сейчас почти черного, а где мох отвалился, там не кора, а голый мокрый ствол, покрытый толстым слоем слизи.

Всюду гниющие мхи, разлагающиеся валежины, а вокруг крупные, недобро светящиеся пни. Деревья тоже облеплены светящимися жуками, к тому же гнилые внутренности тоже излучают болезненное свечение. Я сделал несколько шагов вперед, тело осыпало холодком, в самом деле вошел в ночь среди бела дня: надо дать глазам привыкнуть к этой зловещей темноте.

Деревья только дряхлые, гниющие, мертвые, однако каким-то образом и живые, ведь растут, не рассыпаются, хотя не все ветви голые, есть с листьями, но листья черные, тоже блестящие от слизи, будто долго лежали в теплой болотной воде. Я, чтобы себя подбодрить, с силой стукнул плашмя мечом по стволу дерева, мимо которого шел, сталь провалилась, словно сквозь мокрый картон, в гнилое дупло. Я ожидал, что выметнутся тысячи муравьев, но внутри ствола только мертвая труха, нет даже привычных мокриц.

Все деревья — кривые, скрюченные жуткими болезнями, так и не сумевшие распрямиться. За ними то и дело мелькали тени, я с холодком в душе понимал, что, если набросятся разом, от меня останутся только косточки, да и то вряд ли. К счастью, эти звери, как и кошки, не ведут стайный образ жизни, охотятся поодиночке.

За гнилыми стволами мелькнул силуэт, слишком бесшумный, чтобы я застыл в страхе, но чересчур огромный, чтобы не встревожиться. Мелькнул и пропал, даже сучок не треснул, ветер донес запах сильного и свирепого зверя. Однако фигура, если я успел заметить правильно, передвигалась на двух ногах, что, как я догадываюсь, не всем зверям привычно, разве что птицам. Только запах совсем не птичий, совсем…

Я выставил перед собой меч, вдруг да зверь испугается, уйдет. Я такой герой, что предпочел бы свое получить без драки. Есть герои, что живут именно для драк, им даже неважна награда, им подвиги подавай, а я вот такой бездрачный, меня не тронь, и я никого не трону, даже демократов, пусть живут, хотя, понятно, их надо уничтожать раньше всяких троллей, гоблинов и Морских Змеев.

Ворон что-то каркнул, я не расслышал, сильнейший удар в спину тараном бросил меня ничком на землю. Мне почудилось, что позвоночник хрустнул, я растянулся, растопырив руки, в одной зажата рукоять меча, другая шлепнула пятерней с такой силой, словно показывал, что сдаюсь. Зверь насел на спину, тяжелый, как налоговая реформа, лапы ухватили за подбородок. Я этот прием уже видел, в кино всегда так сворачивают головы всякие там спецназовцы, потому как можно поспешнее перехватил за кисти рук, застыли в схватке, кто кого, зверь сопел и хрипло рычал, наконец я лягнул ногами по земле, перевернулся и оказался лицом к лицу с противником. Или морда к морде.

От ужаса разжал руки, зверь с медвежьей мордой вскочил первым, отпрыгнул, еще не решив, бежать или напасть снова. Я поспешно встал, пальцы правой руки саднят, ударенные костяшками о камни.

— Тролль? — спросил я, задыхаясь. — Или гоблин?.. Да кто вас, гадов, разберет… Ты дашь мне пройти?..

Зверь прыгнул на меня, я встретил ударом меча, но зверь умело увернулся, молниеносно выбросив вперед лапу, оказавшись сбоку. Я уже промахнулся с молодецким ударом, теперь просто ткнул мечом, как пикой. Тролль завизжал просто несолидно, отскочил, обеими лапами ухватился за рану на животе.

Не давая ему опомниться, я сделал два быстрых шага вперед. Тролль вскинул голову, отрывая взгляд от раны, в этот момент сверкающее лезвие обрушилось ему на голову. Он опрокинулся навзничь, за спиной послышалось одобрительное:

— Прекрасный удар, мой лорд!

Я оглянулся:

— А, это вы, верные спутники… Я уж думал, потерялись.

Волк сказал с неловкостью:

— Мы с вороном решили прикрывать арьергард.

— И ворон плетется сзади?

— Нет, он летает вверху, — объяснил волк с ухмылкой. — Но вперед не залетает.

— Мудрый, — проворчал я.

Еще два шага, между деревьями наметился просвет, уже видна поляна со скалой в центре, волк вскрикнул:

— Мой лорд, берегись!

Я едва успел повернуться, меч в моей руке просвистел и врубился в нечто мохнатое, массивное, похожее на огромного медведя. Зверь заревел, зажал обеими лапами рану, бросился наутек и через десяток шагов упал. Под ним растеклась красная лужа. Волк снова вскрикнул, я повернулся и побелел в ужасе.

Вокруг скалы вовсе не валуны, это лысые головы и блестящие плечи каменных гигантов. Сейчас они зашевелились, поднимаются, слышится треск, стук, земля начала подрагивать. Волк сказал быстро:

— Мой лорд, зато это последняя преграда!

— Спасибо, — прохрипел я перехваченным горлом.

Я попятился, оглянулся на стену черного леса, ноги мои вросли в землю. Нет, второй раз через эту жуть не пройду. Деревья как будто сдвигаются, ветвей стало вдвое больше, переплели все пространство… Нет, в самом деле сдвигаются!

Великаны сонно приподнимались, кто уже сидел, кто привстал на колени. Я торопливо подхватил булыжник побольше, широко размахнулся. В плече хрустнула косточка, с таким усилием зашвырнул, волк озадаченно молчал, ворон взлетел повыше, маячил в синем небе на высоте кудрявых облачков.