Саймон Грин - Волк в овчарне

– Возможно. Мне не нравится поведение Ричарда. Он происходит из очень отдаленной ветви семьи, живет в глухой провинции и, по собственному признанию, проводит большую часть времени, читая книги. Но с момента обнаружения трупа он распоряжается, отдает приказы, словом, ведет себя, как опытный солдат или Страж. Иногда он вспоминает о правилах поведения. И он единственный из нас всех не поддался страху. Возможно, он знает: ему бояться нечего.

– В ваших словах что-то есть, – медленно произнес Марк. – Я тоже присматриваюсь к Ричарду. Он очень быстро уловил историю чудовища из бумаг, найденных Джеми, не правда ли? Вы говорили кому-нибудь о своих подозрениях?

– Только Джеми, но он не стал меня слушать.

– Нужны доказательства. Пока у нас есть только подозрения. Мы не можем обвинить человека всего лишь на основании сомнений.

– Мы достанем доказательства, – решительно сказал Алистер. – Нам достаточно последить за ним. Раньше или позже он выдаст себя, тогда я убью его собственными руками.

Дэвид задумчиво мерил комнату шагами, уставившись в пустоту, а Артур занялся баром. Синклер пересек комнату, уселся на кровать, прислонившись к спинке и вытянув перед собой ноги. Он снисходительно посматривал на Дэвида, потом деликатно кашлянул. Дэвид, словно очнувшись, посмотрел на него, но шагать не перестал. Артур улыбнулся.

– Остановись на минутку, Дэви. Ты протопчешь ковер, а у меня от твоего хождения уже кружится голова. Когда придет время, Джеми нас позовет.

Дэвид неохотно сел в ближайшее кресло, поворочался, устраиваясь поудобнее, наконец сполз вперед, усевшись на самый краешек.

– Артур, как ты можешь сохранять спокойствие после всего, что случилось? Пьянство окончательно разъело твои внутренности и уже принялось за мозги? Один из нас убийца, обезумевшее чудовище только и ждет случая, чтобы убить кого-нибудь, а мы заперты в Башне!

Артур на мгновение задумался.

– А какая разница – в своем ли уме монстр? Думаешь, в здравом рассудке он менее опасен? Дэвид с отвращением посмотрел на приятеля.

– Я должен был знать, что от тебя нечего ожидать серьезного ответа. Единственный раз в жизни, Артур, попытайся задуматься над тем, что творится вокруг тебя! Холли в опасности. Неужели даже это ничего для тебя не значит?

– Значит, значит, и ты прекрасно знаешь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить ее безопасность. Но сейчас-то с ней все в порядке: она в спальне, дверь заперта – так же, как и у нас. Что еще мы можем сделать, кроме как ждать, когда Джеми нас позовет?

– Не знаю! – Дэвид покачал головой и слегка расслабился. – Прости, Артур, я не должен был набрасываться на тебя. Просто я… напуган, да, напуган. Боюсь, с Холли может случиться что-то ужасное, а мне не защитить ее. Я всегда защищал ее даже больше, чем Джеми, всегда ограждал от опасностей внешнего мира, всегда принимал на себя все удары и синяки. Я готов умереть за Холли, Артур, а сейчас вынужден сидеть и ждать, пока что-то случится. Я чувствую себя абсолютно беспомощным!

– Мы все чувствуем себя беспомощными, Дэви. Береги силы – они еще тебе понадобятся. Дэвид тяжело вздохнул.

– Всегда не любил ждать. Мне необходимо действовать, двигаться…

– Наше время еще придет. А пока почему бы нам не выпить?

– Твой единственный рецепт, – презрительно посмотрел на Синклера Дэвид. – Одурманить мозг, чтобы ничто уже не беспокоило. Неужели ты не понимаешь – подобная привычка убьет тебя!

– Конечно, понимаю, – ответил Артур. – Но недостаточно просто жить, Дэви. Должна быть какая-то цель, какая-то причина, заставляющая тебя утром подниматься с постели. А я никогда не находил ее. Я долго пытался стать достойным членом семьи, но теперь родственники умерли, и мне стало все равно. Нет смысла пересиливать себя, если это никому не нужно. У меня достаточно денег, состояние растет само по себе, мне остается только славно проводить время. Поверь, Дэви, если бы ты знал, насколько скучным может оказаться хорошее времяпрепровождение, ты бы изумился. Одна вечеринка перерастает в другую, дни пролетают, иногда кажется, что ночь бесконечна. Меня больше ничто не интересует, не волнует. Только ты и Холли. Ты очень важен для меня, Дэви. Понимаешь?

– Конечно, – растроганно ответил Дэвид. – Мы всегда дружили втроем. И всегда останемся друзьями.

– Друзьями; – повторил Артур. – Да, конечно. Одним большим глотком он осушил стакан.

– Тебе нужна женщина, – продолжил Дэвид. – Уверен, на твоих вечеринках наверняка попадались женщины, заставлявшие твое сердце биться чаще…

– Я любил только одну женщину, но никогда не говорил ей об этом.

– Почему?

– Я слишком ее люблю, чтобы, став частью ее жизни, разрушить эту жизнь. Я давно погубил свою жизнь и не хочу погубить и ее тоже. Кроме того, у нее есть человек, который сумеет сделать ее гораздо счастливее.

Дэвид покачал головой:

– Артур, ты не должен так плохо о себе думать.

– Почему? Все так думают, даже ты.

– Не правда, это совсем другое. Я – твой друг. Все друзья беспокоятся о тебе.

– Друзья, – повторил Артур, делая большой глоток. – Я всегда считал, что у меня много друзей. Нет более популярного человека, чем богатый алкоголик. Но вот на следующей неделе я должен составить завещание, адвокат сообщил мне об этом. И я сел за стол и не мог вспомнить никого, кого мне хотелось бы упомянуть в последней воле. Я знаю уйму людей, но встречаюсь с ними по преимуществу на вечеринках. Никто из них не приходит ко мне просто поздороваться или поинтересоваться моим самочувствием, посидеть и выпить стаканчик у камина. В конце концов я вспомнил лишь троих, кого я мог бы упомянуть в завещании, – тебя, Холли и Хайтауэра. И все… Надо быть честным. Кто из вас придет на мои похороны, если пойдет дождь?

– Ты несешь пьяную чушь, – возмутился Дэвид. – Если ты вздумал себя жалеть…

– Это пустое занятие, – оборвал его Артур. – Но кто-то же должен пожалеть меня.

– Прекрати! Разумеется, у тебя много друзей. А Джеми?

– Он твой друг, а не мой. Со мной он имеет дело только из-за тебя и Холли.

– Послушай, если ты определенно решил убить себя, почему ты с этим тянешь? Соберись с силами! Черт… Прости, Артур. Я должен был сдержаться, а не спорить, когда ты пьян. Забудь о моих словах Тебе еще долго жить. И в жизни есть вещи поважнее, чем выпивка.

– Наркотики меня не интересуют, – меланхолично проговорил Артур. – Я традиционалист по натуре.

– Ты хочешь вывести меня из себя, да? Послушай, ты не можешь убить себя. Подумай, как будет переживать Холли. Нам давно пора сменить тему. Депрессии порой случаются. В конце концов, ты не единственный, у кого есть проблемы. У меня тоже хватает трудностей, но я же не рыдаю над стаканом, как ты.