Дэйв Дункан - Разбойничья дорога

Я все думал об Аху Савиш.

– Может, лучше нам погасить огонь? – предложил Ториан чуть погодя.

Собственно, факел и сам вот-вот готов был угаснуть без посторонней помощи.

– Мне спокойнее, когда он горит. Уверяю тебя, с факелом мы выглядим гораздо менее подозрительно. Давай сделаем вид, будто собираемся помолиться какому-нибудь незначительному, забытому богу, затерявшемуся на этой необъятной площади. Ну, например, Ол-Ку-а-Ранну, покровителю некогда прославленного Поллидия. Если он здесь и присутствует, то только в самых глухих закоулках. Несчастный бог, позволивший своему городу погибнуть, – то-то, должно быть, остальные над ним потешались! Несомненно, у него хватит времени выслушать наши молитвы. Первейшее правило маскировки – это думать, как…

– Прекрати трепаться!

– Тоже верно, – согласился я. – Это со мной всегда так, когда я волнуюсь. Пойми, меня ведь никогда не учили быть храбрым, как подобает воину.

Впрочем, в страхе я был не одинок. Воин или нет, Ториан тоже потел так сильно, что кожа его блестела в свете факела. Храбрость – умение принять опасность. Храбрые люди боятся точно так же, как и трусы. Вся разница лишь в том, что они при этом исполняют свой долг.

Он остановил меня, схватив за плечо.

– Они, похоже, идут в храм. Уж не предлагаешь ли ты следовать за ними и дальше?

– Именно.

– Может, притворившись жрецом?

Уж за кого, за кого, а за жрецов бы нас не принял никто – достаточно одного только взгляда на бороду и волосатую грудь Ториана или даже на мою менее пышную растительность.

– Нет. Я просто верю в то, что боги помогут мне остаться незамеченным.

– Но это же чистое безумие!

– Тебе не обязательно идти, если ты не хочешь, – сказал я, хотя сам надеялся, что он пойдет: без него было бы слишком одиноко.

Мы и так уже беглые рабы. Стоит нам шагнуть за колонны – и мы превратимся в преступников, достойных кары, рядом с которой даже смерть покажется пустяком. Лицо Ториана исказилось, как от боли.

– Я с легкостью встречу клинок в бою, и я проливал свою кровь. Я не боюсь смерти! Но это? Ногти? Цепи?

Я стряхнул с плеча его потную руку.

– Да хранит тебя Кразат, друг мой, – сказал я и пошел вперед, оставив его стоять с факелом.

Должен признать, я был несколько разочарован. Я наслушался, да и сам рассказывал столько историй про героев, что поверил в то, что все герои должны вести себя героически. Иногда я забываю, что герои – тоже люди. У Ториана – как и у любого из нас – были свои слабости. И уж конечно, я мог понять его: воина учат полагаться лишь на собственную сноровку и на братьев по оружию. Я же за долгие годы привык доверять себя богам. Так что действительно положение его было не из легких.

Тем не менее не успел я сделать и несколько шагов, как факел, который он все еще держал в руке, погас. Я обернулся.

– Ты веришь в знаки? – спросил я.

Он издал очень негромкий горловой звук и шагнул вперед. Герой снова сделался героем.

Наверное, боги тоже слегка подтолкнули его. Все же мне кажется, он так и так пошел бы за мной, ибо воины не выносят, когда кто-то превосходит их в храбрости. Вместе мы прошли мимо исполинской ступни Балора.

– Я объясню тебе, как устроен этот храм, – сказал я. – Приблизительно, конечно. В центре пирамиды… что-то не так?

Ториан зашипел, как змея.

– Говоришь, никогда не был в Занадоне?

– Не был. По крайней мере я этого не помню. Помнишь, я говорил тебе про Аху Савиш, где я так смахивал на младшего выборного…

– Заткнись, – произнес Ториан со спокойствием, лишь подчеркивающим напряженность его чувств. – Я не желаю больше слышать твою пустую болтовню и фантазии. Если нас задержат, я собственными руками вырву тебе глаза, не дожидаясь, пока это сделают жрицы. А теперь заткнись!

Я счел за благо помолчать. Все, что я хотел рассказать своему вспыльчивому спутнику, – это некоторые наблюдения, вынесенные мною из знакомства с дворцом в Аху Савиш. Тот тоже выстроен по принципу ступенчатой пирамиды, хотя имеет не восемнадцать ступеней, а всего одиннадцать. К тому же он сооружен не из красно-бурого гранита, а из белого известняка. Впрочем, это не столь существенно.

Какого бы цвета ни была пирамида, она производит величественное впечатление. Кажется, что в ней полным-полно места, но на деле это вовсе не так. При том, что она может напоминать кому-то квадратную в плане разновидность купола, внутренность ее нельзя сделать полой без риска обрушить стены (или крышу; все зависит от того, как вам нравится называть боковые поверхности). А если вы построите внутренние стены, чтобы подпереть ими наружные, каким образом вы будете освещать или проветривать внутренние помещения? В общем, от ядра пирамиды не больше пользы, чем от косточки манго.

Дворец в Аху Савиш был изначально храмом, ступенчатой пирамидой из сплошной каменной кладки. Он был так стар, что никто уже не помнил, какому богу он посвящался. Царица решила перестроить его во дворец, поскольку ее подданные имели склонность то и дело затевать мятежи, а савишианцы славятся как чертовски меткие лучники. Три ее предыдущих дворца сгорели дотла, подожженные пущенными посреди ночи горящими стрелами. Фьюить – прямо в окно. К тому же меткие стрелки подстрелили некоторое количество ее мужей.

Так вот, она сделала – точнее, приказала сделать, ибо царицы редко делают такие вещи своими руками, – в общем, она приказала построить по краю каждой ступени стену, вокруг всей пирамиды. Верх каждой стены приходился вровень со следующей ступенью.

Потом она перекрыла те места, которые ей понравились.

Таким образом, у нее получилось несколько окруженных стенами квадратных ярусов… могут квадраты окружаться? Трудно объяснить, не двигая при этом руками. В общем, эти ярусы имели достаточную ширину, чтобы их поделили на комнаты, оставив с наружной стороны коридор для сквозного прохода. Климат на острове Аху Савиш очень сухой, поэтому отверстия для проветривания и освещения можно проделать в крыше. У многих комнат вообще не было крыши.

Снаружи дворец производил весьма внушительное впечатление. У него не было окон, а это означало, что стрелы пускать некуда. Меткие лучники не видели снизу проемов в крыше. Не зная, куда целиться, они были вынуждены стрелять наугад. В некотором роде это был очень даже азартный спорт. Лежишь, бывало, в постели с царицей и слышишь: «звяк!» стрелы о крышу над головой. Несколько раз, когда я шел по коридору, к моим ногам валились мертвые слуги, пронзенные стрелой. Жизнь во дворце обыкновенно скучна, но не в Аху Савиш.

Точно так же царица оставила с носом и поджигателей. Хотя крыши были деревянные, полы оставались каменными. Самое страшное, что могла натворить горящая стрела, – выжечь комнату или две. Огню некуда было распространяться, а несколько часов работы восстанавливали комнату как новенькую. Кудряшка вообще обожала менять интерьеры.