Гордон Диксон - Дракон и Джинн

— Думаю, если мы столкнемся с монголами, нам следует проявить учтивость, и неприятности минуют нас, — сказал Джим.

— Да будет на то воля Аллаха! — воскликнул обескураженный ибн Тарик. — Однако мы заговорились. Солнце садится за вершины гор. Поеду вперед. Надо найти мести для привала.

Джим остался один. Он не огорчился, что его предоставили самому себе. Надо пораскинуть мозгами. Хорошо бы попросить ибн Тарика рассказать подробнее о Пальмире, узнать, каковы, по его мнению, шансы найти отца Геронды. Но с расспросами, пожалуй, лучше повременить. Надо подождать, пока ибн Тарик откажется от своих попыток навести Джима на разговор о магии. А вот попросить ибн Тарика не делиться с окружающими имевшейся у него информацией о Джиме и Брайене надо не откладывая.

Сама по себе цель поездки Брайена и Джима в Пальмиру тайны не представляла, а вот слово «маг», произнеси его ибн Тарик достаточно открыто, в разговорах караванщиков легко может превратиться в слова «великий маг», а великие маги привлекают к себе особое внимание. Случись такое, и поиски лорда Малверна обрастут самыми невероятными домыслами.

Джим знал, что и сам не без греха. Контролировать свою речь — даже с помощью невидимого магического переводчика — он так полностью и не научился. Наверное, следовало подумать о том, чтобы пойти на встречу ибн Тарику и дать понять о своей причастности к магии, но не с помощью слов, а как-то иначе.

Джим все еще размышлял, когда заметил, что он не один. Рядом шел другой верблюд, а на верблюде сидел Байджу.

Монгол уже несколько минут ехал рядом, но, оставаясь верным себе, вступать в разговор не торопился.

Поначалу Джим недооценивал Байджу. Невзрачный человечек не произвел на Джима впечатления. Мало того что монгол был небольшого роста, он еще и в седле сидел сгорбившись. Но первое впечатление оказалось ошибочным. Манера держаться в седле таким странным на первый взгляд образом объяснялась непринужденностью. Пожалуй, во всем караване никто не чувствовал себя верхом на верблюде так же свободно, как Байджу.

В отличие от ибн Тарика, монгол был немногословен. Разговор с этим маленьким человечком приходилось поддерживать Джиму. Байджу, как правило, ограничивался лаконичными ответами.

И хотя Байджу относился к Джиму дружелюбно, по разговорам с монголом трудно было судить о его мыслях и намерениях. А прочитать что-нибудь на его обтянутом желтой кожей скуластом лице с раскосыми, ничего не выражающими глазами было попросту невозможно.

— Скоро остановимся на ночлег, — сказал Джим. — Холодает, хотя в этом нет ничего удивительного — мы все выше и выше поднимаемся в гору. — Джим посмотрел на Байджу. Под кольчугой монгола была всего лишь одна рубашка, правда сшитая из тонкой ткани. — Не холодно в горах в одной рубашке?

— Рубашка шелковая, — лаконично ответил Байджу.

Как это Джим сам не догадался? На Востоке монголы были не последними людьми, и шелковые рубашки не должны быть им в диковинку.

— На Западе под кольчугу обычно надевают льняную рубаху. Предпочитаешь одеваться по-другому?

— Шелк помогает вытаскивать стрелы. Когда стрела попадает в человека, шелк уходит вместе с ней в тело. Стоит легонько потянуть за материю, как стрела выходит наружу.

Джим мысленно содрогнулся. О таком использовании шелка он никогда не слышал. Правда, ничего удивительного в том, что этот материал имеет свойство растягиваться, не было. И уж лучше вытащить стрелу из тела с помощью шелка, чем рвать живую плоть с помощью грубой силы. Хотя, если как следует подумать, поспешное извлечение стрелы из тела может не привести к добру.

— Монголы используют зубатые стрелы?

— Всегда.

— А разные племена используют различные стрелы?

— Одинаковые.

— На Западе пользуются разнообразным оружием, — сказал Джим. — Одни носят короткие мечи, другие — длинные. По одежде и оружию человека можно определить, откуда он родом. А как различить монголов?

— Глазами.

Джим понял, что получил, видимо, исчерпывающий ответ.

— И все-таки как? — Джим предпринял еще одну попытку получить нужные сведения. — По одежде, оружию или по каким-то другим признакам? Как различить этих людей?

— Глазами. Смотришь и видишь.

— А те монголы, с которыми мы можем столкнуться, откуда они?

— Из Золотой Орды. — Байджу свесился с седла и плюнул.

— Твои соплеменники? — спросил Джим.

— Нет. Я из Ильского ханства. Мы обороняем наши земли от набегов Золотой Орды с севера. Ханы из рода Джучи не оставляют нас в покое.

— Монголы из Золотой Орды поддерживают отношения с ассассинами? Среди ассассинов есть монголы?

— Нет, — ответил Байджу. — Ассассины не воины. Монголы — воины.

— Ибн Тарик сказал, что ассассины нам не страшны. Караван слишком велик, — заметил Джим.

Байджу поднял голову, посмотрел Джиму прямо в глаза и отвернулся. Джим успел достаточно хорошо узнать маленького монгола, чтобы понять: Байджу отнесся к словам ибн Тарика с презрением. Монгол не разделял уверенности молодого мыслителя в боеспособности каравана.

Между тем двигавшийся по ущелью караван миновал теснину, зажатую двумя утесами с остроконечными вершинами, и вышел на сравнительно ровную открытую площадку, усеянную валунами. Место, на котором оказался караван, походило на русло пересохшей реки. И все-таки вода здесь была. Из возвышавшейся впереди скалы бил ключ, и небольшой водный поток струился между камнями. Ехавшие впереди Джима караванщики укладывали верблюдов на землю. Место для ночлега было найдено.

Быстро темнело. Караванщики принялись снимать вьюки с верблюдов и устанавливать кто палатки, а кто просто навесы для защиты от ветра и холода. Благодаря заботам Абу аль-Квасайра у Джима с Брайеном на двоих было четыре верблюда. На двух верблюдах они, ехали, а два других несли на себе поклажу. В поклаже отыскалась палатка, которую Джим с Брайеном предусмотрительно научились ставить еще перед выходом каравана в путь.

Палатка была установлена, а перед входом в нее Джим с Брайеном разложили костер из верблюжьих лепешек, составлявших неотъемлемую часть багажа.

Байджу был предоставлен самому себе. Палатки у него не было, и ему предстояло найти какое-нибудь убежище или согреваться ночью теплом своего верблюда.

Ибн Тарик, насколько можно было разглядеть в темноте, присоединился к группе купцов и вместе с ними принялся за еду.

— Этой восточной пищей сыт не будешь, — ворчал Брайен, уплетая тушеную козлятину из запасов, предоставленных путешественникам Абу аль-Квасайром.

— По-видимому, хорошим мясом тут не поживишься, — сказал Джим. — Козы здесь еще бегают, а овец почти не видно.

— На Кипре-то они были, — забубнил Брайен. — Я бы сейчас съел хороший кусок жареной баранины. Так нет же, давись этим вываренным козлом. А толку чуть. Все равно что рагу из овощей.