Терри Брукс - Песнь Шаннары

Лицо Джайра вспыхнуло от гнева. Помогать этому чудищу?! Да ни за что на свете!

Джайр быстро вынул из-за пазухи цепочку с кристаллом и бережно положил камень в ладонь. Теперь это было единственное связующее звено между миром и темной вонючей камерой, единственная возможность узнать, что стало с Брин. Долинец смотрел на кристалл. Он твердо решился еще раз вызвать магическое видение. Один только раз. Юноша и сам понимал, что должен быть очень осторожным. Но ведь и нужно всего-то мгновение, не больше: он только взглянет и сразу же спрячет кристалл. Мвеллрету не удастся его подловить.

Он должен знать, где теперь Брин и что с ней.

И Джайр запел. Мягкий голос тихо взывал к спящей силе камня, проникая в его затуманенную глубину. В кристалле забрезжил свет, а потом вдруг прорвался наружу — белое сияние озарило угрюмый сумрак, и Джайр невольно улыбнулся.

— Брин! — тихо позвал он.

Образ тут же ожил — в обрамлении белого света появилось лицо сестры. Тихо, но уверенно Джайр пел, и образ в кристалле становился все четче. Теперь Брин стояла у озера. Ее лицо больше не было печальным. Оно, казалось, застыло от потрясения. Как зачарованная, Брин глядела сквозь серый туман на зависшего в воздухе над водой призрака в темном плаще. Тот медленно повернулся, словно притянутый песнью Джайра, так, что долинец смог увидеть его лицо.

Лицо приблизилось, и голос Джайра сорвался — песнь желаний разбилась о глухое безмолвие темницы, словно о берег волна.

Лицо это было лицом Брин!

А потом вдруг скрежещущий звук раздался из тьмы. Долинец похолодел. Джайр обеими руками сжал кристалл, стараясь запихнуть его обратно за пазуху. Но он понимал, что уже слишком поздно.

— Вижжу, дружжок, ты как будто нашшел ужже сспоссоб, как мне помочь, — прошипел холодный змеиный голос. И Ститхис шагнул из дверного проема в мрачную камеру Джайра.

Тишина опустилась на берег озера — бесконечная странная тишина, — и только вода с тихим плеском билась о камни. Аватар и девушка глядели друг на друга сквозь мглу тумана и серые тени, как два фантома, вызванные из других миров, из других времен.

— Смотри на меня! — повелел призрак.

И Брин смотрела, страстно желая и в то же время не находя в себе сил отвести взгляд. Словно живую маску, надел на себя Угрюм-из-Озера ее лицо: бледное, усталое и опустошенное горем, только на месте темных глаз Брин, точно тлеющие угольки, мерцали узкие прорези алого света. Губы духа сложились в улыбку, — ее улыбку! — дразня, насмехаясь, и смех его был глухим и злорадным.

— Ты узнаешь меня? — раздался коварный шепот. — Назови мое имя. Брин тяжело сглотнула:

— Ты — Угрюм-из-Озера. Гулко прокатился смех.

— Я — это ты, Брин из Тенистой Долины, Брин из рода Омсвордов и дома Шаннары. Я — это ты! Я — история всей твоей жизни, и в словах моих ты отыщешь свою судьбу. Только ищи — и найдешь.

Шипение Угрюма-из-Озера растворилось в булькающем всплеске — вода под ногами духа внезапно взбурлила, брызги фонтаном рванулись в туманный воздух и окатили девушку с головы до ног. И были они холодны, как прикосновение смерти.

Угрюм-из-Озера прищурил алые глаза:

— Хочешь знать, дитя света и тьмы, что есть Идальч?

Брин только молча кивнула. Дух рассмеялся печально и скользнул ближе.

— Все, что есть и что было в магии тьмы, — все восходит к этой книге тайн по нервущимся нитям, что связуют тебя и подобных тебе и не дают разойтись. Войны народов, войны демонов и людей — все есть одно. Как звуки голоса — все есть одно. Человечество стремится владеть темной магией, желая господства над силой, которая никогда им не подчинится. Но они все-таки ищут, находя смерть. Они тянутся к волшебной книге, подгоняемые соблазном, подгоняемые нуждой. То к лику смерти, то в бездну ночи. И обретают, что ищут, и теряются в этом, и, утратив себя, обращаются в черный дух.

Слуги Черепа и странники-призраки — все есть одно. И все они — одно со Злом.

Голос затих. Брин лихорадочно соображала, пытаясь найти скрытый смысл этих слов. Слуги Черепа и призраки-Морды — вот что Угрюм-из-Озера имеет в виду. Они — порождения одного Зла. И каким-то образом все это связано вместе и исходит из единого источника.

— Их всех сотворила черная магия, — быстро проговорила она. — Чародея-Владыку и Слуг Черепа во времена моего прадеда, призраков-Мордов теперь. Ты ведь об этом сейчас говорил?

— Разве? — словно поддразнивая, прошипел тихий голос. — Только лишь? Где он, Чародей-Владыка? Кто теперь пробудил голос магии и рассылает по миру черных странников?

Брин непонимающе уставилась на аватара. Он хочет сказать, что Чародей-Владыка опять вернулся? Но нет, это ведь невозможно…

— Темен и скрытен тот голос, когда говорит с человеком, — продолжал нараспев Угрюм-из-Озера. — Голос, рожденный магией; голос, рожденный тайным знанием. И проявления его разнообразны, и отыскать его можно во многих вещах… Голос, запечатленный в знаках на бумаге… голос, звучащий в песне!

Брин вдруг похолодела.

— Я не из их числа! — сердито воскликнула она. — Я не пользуюсь черной магией! Угрюм-из-Озера рассмеялся:

— Никто ею не пользуется, дитя. Это магия пользуется ими. Вот ключ ко всему, что ты ищешь. Вот все, что тебе надо знать.

Брин пыталась понять.

— Говори еще, — настойчиво попросила она.

— Еще? Еще — о чем? — Серая дымка вдруг замерцала под черным плащом, тускло, неясно. — Может быть, рассказать о тех скрытых глазах, что следят за тобой неотступно, где бы ты ни была? — Девушка невольно поежилась. — Этими глазами за тобой наблюдает любовь, когда взгляд повелевает кристаллом. Но и темное намерение за тобой наблюдает, когда взгляд этот пуст и рожден тайным зовом древней крови, что досталась тебе по праву рождения. Разве ты не понимаешь? Разве не видишь? Да открыты ли твои собственные глаза? Вот друид, он бродил вслепую — темная тень темных времен. Глаза его были закрыты для истины, такой очевидной, такой прозрачной… стоило только подумать об этом. Но нет, он так и не разглядел ее, бедный Алланон. Он видел лишь, что вернулся Чародей-Владыка; то, что есть, друид принял за то, что было, и проглядел то, что может быть. Как же он обманулся, бедный Алланон. Даже в смерти шагнул он туда, куда вела темная магия, и перед самым концом жестоко просчитался.

Мысли Брин закружились вихрем.

— Странники — они знали, что он идет, да? Они знали, что он может пойти через Вольфстааг. Вот почему там был Джахир.

Смех задрожал гулким эхом в сером безмолвии тумана.

— Истина одолеет все! Но может быть, лишь раз — не больше. Не доверяйся словам Угрюма-из-Озера. Надо ли мне говорить еще? Может, стоит тебе рассказать о твоем походе к Мельморду с этим шутом, принцем Ли, и его потерянной магической силой? Как же он, бедненький, убивается: все, что угодно, лишь бы только вернуть эту силу, лишь бы вернуть себе то, что его же и уничтожит. Ты ведь уже догадалась, дитя, что она уничтожит его? Что ж, пусть получит что хочет. Пусть обретет свой предмет вожделений и сольется с легионом таких же, что уже вожделели, и обрели, и спустились в глубины смерти. Это его рука ведет тебя к той же судьбе. А-а, или мне стоит тебе рассказать, как ты сама придешь к своей смерти? Лицо Брин посуровело.