Коллектив авторов - Пути и перепутья

— Монастырь не годится. — Барон словно прочитал его мысли. — Её папаша, сутяга и торгаш, затеет расследование, и любой лекарь скажет, что эта дурища совершенно здорова и способна к деторождению. Оно мне надо, а?

— Но…

Корявая пятерня его милости схватила Мартина за воротник и потянула вперёд, к красному пьяному рылу, почти вплотную.

— Молчи, леший. Не бывать холопской крови в жилах де Бельвейзигов. Это нетрудно устроить, если не боишься поповских начетчиков. Я не боюсь. И если узнаю, что ты кому-то проболтался — сгною в башне.

Барон втянул в себя крепчайшую граппу одним могучим глотком, и взгляд его стал таким же оловянным, как и его кубок. Он уже начинал терять связность речи.

— Можт и так сгн… сгною…

Оставалось надеяться, что он уже достаточно пьян и завтра он не вспомнит об этом своём намерении, но голова Мартина была занята совсем другими мыслями.

Наутро всё было, как обычно. Казалось, барон напрочь забыл о том, что наговорил молодому егерю по пьяному делу, однако Мартин не сомневался, что он не забыл о сапфировом ожерелье. И боялся только одного: не успеть. Он очень торопился, но всё равно прошло три дня, прежде чем он собрал все необходимые в дальней дороге вещи и нашёл возможность поговорить с её милостью.

Баронесса поверила. Всему и сразу. Просто поверила, наверное, у неё были какие-то свои опасения, а рассказ Мартина только завершил дело. Она сказала, что вернётся к отцу. Купец первой гильдии Дювон, богатейший человек графства Оле, сумеет защитить свою дочь.

Она собиралась бежать одна.

Мартин не позволил.

Той же ночью они пустились в путь.

Что-то шевельнулось на границе круга света от костра. Этого оказалось достаточно, чтобы Марта вздрогнула и прижалась к спутнику. Тот успокаивающе тронул ее руку и привстал. Голубоватый отблеск огня скользнул по легкому арбалету.

Незнакомец, кем бы он ни был, не уходил, но и не приближался.

— Эй, кто ты? Стрелять буду!

Темная фигура помедлила и, тряхнув головой, откинула капюшон. Под капюшоном пряталась молоденькая встрепанная девица. Она молча стояла, не двигаясь с места, и смотрела ему в глаза.

Мартин опустил оружие.

— Не бойся, мы не разбойники. Ты здесь одна? Ты заблудилась?

Незнакомец… незнакомка неуверенно кивнула.

Марта, поняв, что бояться вроде бы нечего, выглянула из-за спины Мартина.

— Не бойся, мы тебя не тронем! Как тебя зовут? Хочешь сесть к огню? Иди сюда.

Девушка стряхнула оцепенение и подошла ближе. Кинула на землю свою тощую сумку. Места под навесом было немного, но ей хватило: росточка она была небольшого, узкоплечая, как пацан-подросток.

— Благодарю. — Голос был слегка осипший, на таком-то ветру другое было бы странно, но по-своему приятный. Куцая черная косичка, темные, цвета толком не разобрать, глаза. Одежонка совсем худая, на честном слове держится, разве что плащ красивый.

— Ты замерзла? Ветер жуткий. — Марта стянула с себя теплую серую шаль и протянула девушке — той явно нужнее.

— Как ты сюда попала? — всё ещё настороженно спросил Мартин. Ему девица не нравилась, но если баронесса…

— Тропинка привела, — отшутилась незнакомка. — Горицвет искала, да притемнилась и заплутала.

Мартин хотел было переспросить, да промолчал. Может, и правду говорит. Пару раз ему приходилось провожать из леса деревенскую знахарку, чтоб не попалась на глаза баронским прихвостням. Целебные травы без соизволения его милости брать не позволялось, но барон не обеднеет от сорванного пучка ромашки.

— Травница, значит? Была у нас в деревне травница, Аликой звали.

— Надо же, — травница усмехнулась, показав белые, словно сахарные зубы. — И меня люди Аликой кличут. Бывает же на свете такое?

Мартин и Марта переглянулись. Не им судить о совпадениях.

— Алика, у тебя при себе чего-нибудь от растяжения нет? — Мартина осенила удачная мысль. Он помнил, что их деревенская ведунья с подобными проблемами справлялась шутя. А вдруг повезёт? Может, судьба действительно лучше знает, кого посылать им навстречу?

— Мартин! — одернула его Марта. — Все уже прошло. А Алика голодная, наверное. — Она вытащила краюху хлеба и сыр. — Угощайся.

Какое-то время Алика недоверчиво рассматривала хлеб, словно не решалась взять. Марта не опускала руки. Ночная гостья хмыкнула и поудобнее уселась на свою сумку. Голубоватые блики нарисовали на её лице очень странное выражение, но через миг наваждение рассеялось.

— Ужасно голодная! — Девушка благодарно кивнула. — А от растяжения… Я с собою припасы не брала, в чулане сушатся. Полыни, разве что, истолочь?

Хлеб она отломила от краюхи, а на сыр смотрела, пока Мартин не нарезал его крупными кусками.

— А нож твой где, травница?

— Потеряла впотьмах. — Она сокрушенно развела руками. — Через бурелом пробиралась.

— Не страшно одной по лесу ходить?

— А что ж поделать? Ремесло моё такое. — Она передернула плечами и осторожно протянула руки к костру. — А вы тут какими судьбами по такой погоде? — Алика вдруг уставилась прямо на Марту. — Он тебе муж или брат?

Мартин замялся, а Марта на секунду задумавшись, уверенно ответила:

— Не знаю. Наверное, он — моя награда за все годы несчастья.

Мартин широко распахнул глаза, хотел сказать что-то, но где-то неподалеку затрещали ветки. Он моментально вскочил, настороженный, схватился за арбалет. Треск сменился скрежетом.

— Медведь? — одними губами спросила Марта.

— Ветер, — тихо, в тон ей, ответила Алика. — В такую ночь даже лесной хозяин не ходит…

— Может, и ветер, — процедил Мартин, — я проверю. Чтоб не откусил нам часом этот ветер ничего…

Мартин перехватил оружие наизготовку и бесшумно канул во тьму. В такую погоду погоню можно не ждать, но лучше лишний раз увериться, чем рисковать безопасностью двух беззащитных женщин.

— Ветер дерево повалил, — равнодушно сказала травница. — Обычное дело.

По костру плясали голубоватые язычки, и Марта не сводила с них зачарованного взгляда.

— Послушай, Алика… — Слова давались ей с трудом, но молчать было совсем невмоготу. При Мартине она бы не заговорила. — Тебя ведь не так зовут, да? — По лицу травницы не читалось ни да, ни нет. — Мой муж… Он нехороший человек. Он интересовался запретной магией. Мне кажется. Мне кажется, я видела таких… таких, как ты.

— Говори уж прямо — нечисть.

— Извини, — Марта стушевалась. — Пламя просто голубое… И железа ты не носишь.

— И не извиняйся за правду. Тем более ты знаешь, что нам врать нельзя.

— Я думаю, что мой муж может послать за нами… Не только людей.

— Может, и так, — она подняла голову, будто прислушиваясь. Марте показалось, что маленькие ушки Алики шевельнулись, как у зверя.