Коллектив авторов - Ученики, учителя

Джордано улыбнулся, повторил:

— Спасибо, — и он отодвинул уже было открытое личное дело.

— Дарья! Достань там, в буфете еще бутылка. Выпьем-таки за знакомство.

— Не нужно!

Дарья остановилась на полпути, оглянулась на Петра. У того опять метнулся уровень фона:

— Брезгуешь?

— Не дури! В следующий раз встретимся, выпьем. — Джордано жестко смотрел на Петра. — Мне у тебя не в игрушки играть до ночи. За ужин спасибо, а пить я сегодня не буду.

Хозяин криво усмехнулся:

— Не будешь! Ну, и черт с тобой, а я напьюсь. Дарья давай бутылку!

— Петь! Тебе тоже уже не надо бы было, — девушка с просьбой смотрела на бессмертного.

— Помолчи женщина! Велено бутылку — давай бутылку!

Она вспыхнула:

— Да, пошел ты! — развернулась и ушла в соседнюю комнату.

Хозяин мрачно смотрел на качающуюся занавеску, потом поднялся, принес из буфета початую бутылку и плеснул себе в стакан.

— Ты прав. Действительно стерва растет. Поучить её вожжами бы надо было.

Джордано в ответ усмехнулся:

— Поучи! Дождешься, что твоей же финкой тебе глотку ночью и перережут.

Петр выпил. Минуту помолчал, что-то соображая.

— Оружие не отдашь? — произнес почти утвердительно.

— Уходить буду, пистолет так и быть отдам. А финка — законный трофей и мне пригодиться, — Джордано отставил опустошенную миску.

— Даша! Спасибо! — крикнул в пространство за занавеской и придвинул к себе документы, всем своим видом давая понять, что отвлекать его больше не стоит.

28 июня на совещании в главном управлении металлургической промышленности Наркомтяжмаша обсуждался вопрос о развитии производства феррованадия из титано-магнетитовых руд.

Как выяснилось на совещании, Первоуральское, Кусинское, Гороблагодатское и другие месторождения титано-магнетитов являются крупными сырьевыми базами для получения феррованадия. Светскими специалистами разработана технология извлечения феррованадия из титано-магнетитов. Полностью освоил металлургический процесс получения ферритованадия Чусовской завод.

Далеко за полночь Джордано окончил читать историю жизни Сергея Васильевича Кочетова, 1901 года рождения, из рабочих. Факты чужой биографии, собранной с дотошной тщательностью, прочно улеглись в голове. Только как напялить их на себя, он пока представить не мог. Вот для Кольки — это был бы почти идеальный вариант. Только Хан подсунул это ему, а не Кольке.

Итак. В 1915 Сергей Кочетов поступил учеником на Сормовский завод. Член Союза рабочей молодежи III Интернационала, он защищал советскую власть в Поволжье: оборона Царицына, конная армия Думенко, потом опять бои за Царицын. В январе 20-го Кочетов стал членом в РКП(б), был тяжело ранен и демобилизован из рядов РККА. Его направили на учебу. В 1925 Сергей женился, в двадцать шестом у него родился сын. В том же двадцать шестом окончил Московское высшее техническое училище. Два года стажировался в Германии, с 1928 работал на Сталинградском тракторном заводе. Зимой тридцать третьего его беременная вторым ребенком жена умерла от воспаления легких. Сергей восстановился в рядах РККА, служил на Дальнем Востоке. В марте 1937 реальный капитан Красной Армии, танкист Сергей Васильевич Кочетов погиб в боях под Гвадалахарой. А подкорректированный образ Сергея Кочетова был там только лишь ранен, но служба в действующей армии ему теперь не светит. После госпиталя, Джордано посмотрел в командировочное предписание: через день, нет, уже завтра он должен явиться в N-скую часть для переподготовки и получения окончательного назначения.

Интересно, как Хан представлял себе все это?

Джордано ведь танки видел в лучшем случае в кино и на фотографиях. А товарищ Кочетов не просто танкист, он был инженером, специалистом по колесным и гусеничным машинам. Джордано открыл одну из мельком пролистанных в первый раз тетрадок: эскизы узлов, схемы, расчеты нагрузки и надежности, а вырезки из журналов — статьи инженера Кочетова в специализированных изданиях, одна на немецком. Джордано усмехнулся: да, пожалуй, для Кольки это слишком. Он то, по крайней мере, худо-бедно понимает, что здесь нарисовано и написано.

А еще интересно, как Сергей Васильевич убедил кадры в необходимости возврата в армию? Ведь не рядовой пешкой был он к тридцать третьему году на заводе, а в войсках начинал почти с нуля. Джордано опять взялся за личное дело. Нет, не командиром взвода он оказался. Техническое обслуживание танковой бригады. Действительно, все вполне логично. Но в Испанию то, что его понесло? Все то же: обслуживание, ремонт техники, помощь испанским товарищам в организации ремонтных мастерских. А убит был случайно. Случайно, как все случайно в жизни и на войне.

Невидящим взглядом Джордано смотрел в пространство перед собой.

Избитая, разъезженная дорога, машину с еще по-летнему откинутым верхом подкидывает на ухабах и установленный посредине заднего сиденья тяжелый ящик передатчика при каждом прыжке ощутимо толкает в бок. Сосны по бокам вдоль дороги, мелкий осенний дождь. Запах хвои и палых листьев перебивает дымом от горящего невдалеке хутора. О чем-то забавном рассказывает, полуобернувшись назад, сидящий на переднем сиденье гвардейский полковник, и ассистент профессора, по другую сторону ящика, смеется армейской шутке. Крылатая, почти бесшумная тень выныривает из-за леса, пронзительный свист гранаты, земля, вздыбившаяся перед капотом, и удар в грудь… Почему-то запоздалый звук разрыва. Он лежит на земле. Сквозь клочья тумана над головой колышутся сосны, и в медленном бесшумном вальсе осыпается хвоя и песок на лицо…

Джордано вздрогнул, отгоняя наваждение.

— Что дочитал? — голос Петра, пристроившегося в углу на диване, окончательно возвратил к реальности. — Ну, ты и вляпался с этими документами, — в голосе бессмертного звучало искреннее сочувствие. — Фархат совсем с ума сошел. Зачем ему это понадобилось?

— Причем тут Фархат, — Джордано досадливо поморщился. — Я его сам просил о чем-то подобном.

— О подобном? — кажется, Петр был окончательно сбит с толку. — Зачем тебе это надо? Я, было, подумал, что ты приблажный, но вроде нет — нормальный, — он бросил выразительный взгляд на сброшенную повязку.

Джордано усмехнулся в ответ и кивнул:

— Нормальный… Слушай! Налей-таки и мне чего-нибудь?

Петр с сарказмом улыбнулся:

— Созрел, наконец! Это запросто, — он поднялся к столу, разлил по стаканам остатки водки. — Грех не выпить за твое приобретение.

— Ты полегче, не ерничай. — Джордано тоже встал, потягиваясь, и подошел к Петру, принимая стакан.

— Мне что? Я молчу, — это твои проблемы.

Джордано согласно кивнул:

— Действительно мои. И я с ними разберусь как-нибудь.