Мария Токарева - Голод Рехи

«Ну что за дурачье?.. Опять какие-то запреты придумали!» — если бы Рехи имел возможность, он бы с чувством стукнул обо что-нибудь кулаком. Нет, он решительно не понимал людей из прошлого. Этот глупый Страж Мира, очевидно, отправлялся на войну, на верную смерть. И вот уже признался, да и девушка отвечала взаимностью. Но вместо чего-то нормального в такой ситуации, в представлении пустынного эльфа, двое простофиль, как послушные дети, сидели на каменной скамье да еще на некотором расстоянии друг от друга.

«Эх, так и помрешь ты, Страж, не вкусив в этой жизни никакой радости. Слышь, Митрий… Или как там тебя, Деметрий! Во! Хы-х! Слышь, Деметрий, это ты такую жизнь придумал для Стражей? Уныло, скажу я тебе! Ужасно уныло бродить в нелепом балахоне, бормотать призывы о помощи и потом еще и девушек не получать. Ну, вот что ему на самом деле защищать? Ни семьи, ни друзей. Только призрачная возможность когда-нибудь потом получить принцессу. Но потом — не сейчас. А умирать ему сейчас, уже скоро».

Видение растаяло, но пульсация чувств давно погибших людей невольно прошила насквозь собственное искаженное восприятие.

Почему-то в тот момент в душе поселилась небывалая тоска по Лойэ. Хотелось когда-нибудь так же обняться с ней, взять ее руки в свои, поцеловать в висок. Так же красиво сказать ей что-нибудь, пообещать. Впрочем, она бы наверняка не послушала, да еще он теперь оказался в плену и не знал, когда сумеет выбраться.

Вот если бы Лойэ вернулась, очутилась рядом, то он бы и не пытался бежать куда-то из деревни полукровок, остался бы со своей дикой эльфийской девой. Впервые Рехи осознал, что по-настоящему тоскует по ней, хочет быть рядом точно так же, как жрец со своей принцессой. И это сходство то смешило, то пугало, то давало непонятное успокоение, словно оправдание перед всеми этими далекими жителями мира до Падения.

«Мы с тобой два пепельных сердца, разделенные цепью следов на песке. Надеюсь, мы встретимся, Лойэ. У Последнего Бастиона или возле Разрушенной Цитадели. В любом случае, мне надо преодолеть горы. Ничего, побуду пока в этой деревне, а потом, может, на ящере доеду до них, если Ларта удастся уговорить. Кто же ты такой, Ларт? И что здесь происходит?» — размышлял в полудреме Рехи. Ему казалось, что он разучился по-настоящему спать, существуя на стыке двух миров, разломленный ими пополам. Но внезапно уютную тишину прорезали возгласы:

— Тревога! Подъем!

Рехи подскочил — Ларт пинал его под ребра. В деревне полукровок нарастал шум, отдельные неразборчивые команды сливались в общий гомон.

— Что?.. Где? — из-за путешествия в прошлое Рехи после пробуждения совершенно потерялся. — Что случилось?

— Людоеды обогнули ущелье и напали с другой стороны! Меньше слов, больше дела! Вперед, пошел-пошел!

Рехи не требовалось дополнительных приказов, он немедленно подскочил, выбегая следом за Лартом из шатра. Враги атаковали деревню — больше объяснений не требовалось. Людоеды не разбирались, кто там пленник или гость. Для них все легко объяснялось словом «еда». Впрочем, так рассуждал любой обитатель пустоши.

— Держи!

Ларт кинул Рехи коротенький ножик, не длиннее половины предплечья, зато самый настоящий — из стали. Рехи не ведал, что ждет его дальше, но стычка с любым врагом привычно гнала вперед. Все просто, все понятно — борьба. На его родную деревню тоже порой нападали то люди из-за гор, то недружественные племена эльфов. Но кочевники предпочитали уходить дальше — убегать. Полукровки же упрямо отстаивали свое поселение. Вероятно, уже не первый раз. Они выстраивались колоннами, выставляли самодельные щиты и мечи разных мастей. За околицей громогласно ревели сторожевые ящеры.

— Пожар! Огненные стрелы! — заголосили метавшиеся тенями жители. Вскоре ослепило яркое зарево занимавшегося пламени, охватившего несколько шатров. Тут же кто-то кинулся с ведрами и побежал, наверное, к горному источнику. Рехи же несся за Лартом, хотя его не просили, ему не отдавали приказов. Он прикрывал спину предводителя, хотя еще накануне намеревался убить его.

«Проклятый дым!» — шипел Рехи, озираясь по сторонам. Эльфы ненавидели огонь, он слепил, а копоть залепляла ноздри, притупляя обоняние хищников.

Горящие стрелы со свистом впивались в шатры, шкуры вспыхивали, наполняя деревню запахом горелой кожи, но оставшиеся жители — женщины и дети — носились с ведрами, быстро выплескивая воду. Воины же ринулись к стенам, к своим ящерам, чтобы отразить атаку.

Рехи только догадывался о планах полукровок, он нервно сжимал в руке короткий нож и следовал за Лартом. Предводитель на ходу отдавал приказы, направлял бойцов:

— Занять позиции на стенах! Копья к бою! Выследите проклятых лучников, убейте их, пока здесь все не сгорело!

Рехи только напряженно сопел, ничего не спрашивая, воздух клубился плотными кольцами, едкий дым окружал со всех сторон, застилая черное небо. И сквозь завесу пролетали слепящие оранжевые вспышки новых стрел. Они сыпались отовсюду и в искаженном восприятии представлялись почти живыми существами, которые жадно вгрызались клыками пламени, без разбора пожиравшем нежданную добычу. Вот одна впилась в землю буквально в паре шагов, Рехи отскочил, случайно привлек внимание Ларта:

— Эльф, ты все еще здесь? Ладно, будь рядом.

Кажется, его талантам воина не успели найти применения. Людоеды перехитрили разведку предводителя полукровок и напали раньше предполагаемого срока. Пока что противник оставался за воротами, где-то по ту сторону возможной свободы. Но кидаться в лапы гибели Рехи не спешил, поэтому следовал за Лартом, а огненные стрелы все сыпались и сыпались, заставляя поминутно ежиться и озираться. Одну прямо в полете перерубил пополам меч предводителя. От другой Рехи в который раз увернулся, нервно шипя от вида огня.

— Лазутчики! Трехногих вам в глотку! — прорычал Ларт, когда из-за шатра на него накинулась темная тень с костяным клинком. Он немедленно отразил атаку. Одновременно в деревне завязалось несколько поединков, шпионы не пускали всадников к ящерам.

Рехи чуял кровь, но понимал, что напиться ею не успеет: кто-нибудь ударит в спину. И это осознание будило ярость. Он кинулся вперед со своим убогим ножиком и повис на спине лазутчика. Ларт прием оценил и тут же вспорол врагу брюхо, рубанув стальным мечом с такой силой, что доспех из плотной шкуры ящера лопнул, как тонкая кожица. Лазутчик даже без стона упал на колени, выронив оружие.

Рехи хотел бы приникнуть к шее свежего почти мертвеца, который еще пытался запихнуть обратно выпадающие потроха. Внутренности дымились и запутывались длинными веревками, а кровь маняще хлестала из раны.