Мария Токарева - Голод Рехи

И этот мир рассматривал одинокий путник, который шел по неторопливо зеленеющим пустошам. Он возвращался. Возвращался домой.

«Это все для тебя, я ведь наблюдал за тобой все это время, хоть ты меня и не видел. Но ты меня чувствовал. Этот новый мир — для тебя, Натт! Больше нет кровавого проклятья эльфов, ты не будешь испытывать голод. У тебя уже нет клыков. Натт, ты изменил нас, изменил меня. Ведь мало просто завести ребенка — важно еще, в каком мире ему предстоит жить. Спасибо, Деметрий, что отпустил меня. Наконец-то я свободен! Больше никаких экспериментов семарглов, никаких Стражей. Я возвращаюсь домой».

И Рехи улыбался, он знал, что за холмом скоро покажется оставленная им пять лет назад деревня. Он рассматривал все через линии мира, уже не черные. О нет! Они наконец-то очистились и сияли, сплетясь ровными узорами, больше не вызывая нестерпимой боли при касании. Руки привычно перебирали их, точно струны. И от этого делалось теплее. Но больше радовалось сердце от представшего зрелища в долине: дома, от которых он уходил пять лет назад к Разрушенной Цитадели, стояли на прежних местах, а вокруг них уже расположились новые. Деревня процветала и разрасталась. Но ждали ли его там? Рехи был уверен, что ждали. Все, кому он обещал вернуться. С холма он уже различал знакомые силуэты. На окраине Надежды играл мальчик с белыми волосами — его сын, его спасение, его искупление. Его Натт. Вот он поднял голову и тут же громко воскликнул, уносясь с вестью в деревню:

— Мама, мама! Папа вернулся! Папа вернулся!

— Что ты такое говоришь? Как вернулся? — донесся издалека непривычно сорвавшийся голос Лойэ. Она ждала! Она тоже ждала! Она все простила. Рехи слышал и видел каждого через линии мира вне зависимости от разделявшего их расстояния.

— Рехи… — негромко и болезненно сорвалось с губ Ларта, который выбежал из дома. — Ты ведь обещал мне вернуться. Неужели сдержал слово?

Пять лет Ларт как будто жил за двоих: честно трудился на благо деревни и заботился о сыне Рехи, как о своем, даже когда у них с Санарой появилась дочь.

— Рехи… Он ведь погиб пять лет назад… — удивилась выглянувшая из-за двери Санара, качая на руках младенца. Она не успела достаточно узнать Рехи, чтобы долго горевать о нем, но всегда внимательно слушала рассказы и сожаления. Теперь же Ларт ликовал, с нежностью глядя на сына Рехи, который упрямо ответил Санаре:

— Нет! Он вернулся! Вернулся! Я чувствую его!

— Какой же ты не по годам умный. Но где-где? — спросила взволнованная Лойэ, подбегая к ребенку и оглядываясь по сторонам.

— Вон! Вон он!

Натт указывал пальцем на вершину холма и заливисто смеялся. Рехи улыбался в ответ. Он бегом спустился в долину и тут же подхватил сына на руки, преодолев расстояние до ворот в несколько прыжков. Теперь он по-настоящему торопился, едва веря в реальность происходящего.

— Здравствуй! Здравствуй, мой родной, мой дорогой! — воскликнул Рехи, пока ребенок дрыгал длинными ногами, крепко обвивая руками шею отца. Рехи впервые смог прижать к себе сына по-настоящему. Не следить за ним через линии мира, а чувствовать, как маленькие, но уже крепкие ручки теребят волосы, слышать переливающийся смех чистой души. И никто не переживал большей радости, чем Рехи в тот миг.

— Папа! Ты вернулся! Я знал! — восторженно твердил малыш.

— Рехи… — только выдохнула подбежавшая Лойэ.

Они встретились взглядами, и она расплакалась. Порой такое наблюдали среди жен пропавших без вести воинов, которые непостижимым образом возвращались домой спустя годы. Они не могли поверить, какое-то время им даже казалось, что к ним вернулся восставший мертвец. Впрочем, Лойэ ни в чем не сомневалась. Все чувства, скрываемые пять лет, разом вырвались наружу.

— Она ведь ни слезинки не проронила, когда ты пропал. Все держалась, только молчала, так долго молчала, — заметила подоспевшая Санара и тут же окликнула подругу: — Ну полно тебе! Не видишь? Вернулся! Живой!

Издалека наблюдал Ларт, но не смел подойти, чтобы не нарушать столь желанное воссоединение семьи. Он смотрел и улыбался со скрытой печалью и невероятной гордостью за них, нашедших друг друга странников — Рехи, Лойэ и их сына.

— А я ведь ждала… Да! Ждала! — всхлипывала Лойэ. — И все хотела сказать: прости, что такого тебе наговорила тогда. Ты же ни в чем не был виноват!

— Все хорошо, все в прошлом. Лойэ, я теперь дома. Наконец-то мы оба дома.

Рехи потянулся к Лойэ и коснулся ее. Она обняла одновременно его и сына, так они и стояли, крепко обнявшись, улыбаясь. Вокруг них разливались певучими струнами мириады серебряных линий, разнося по миру ликование. Как во сне, в самом сладком сне. Возможно, странник линий просто заснул и видел несбыточное? Нет, он обнимал сына и любимую. Разве это недостаточное доказательство?

Рехи больше не мучил голод — ни обычный, ни голод души. Его заменили другие чувства, разливавшиеся теплом и светом в сердце. Он обрел то, к чему стремился всю жизнь: он вернулся домой.