Мария Токарева - Голод Рехи

Рехи вошел и насторожился: внутри кто-то шевелился. Так он заметил скрюченное существо, хватавшееся за разбитую скамью. Создание, все покрытое струпьями и волдырями, выло и стонало. Рехи стоял поодаль и отстраненно наблюдал. Не поднималась рука хладнокровно добить столь ничтожное мучающееся создание, отдаленно напоминающее человека, а больше всего — комок грязных тряпок. Рехи ощущал непривычную жалость.

— Я доберусь до Тринадцатого проклятого. И убью его, — доносилось шипение сквозь горькие стенания. — Все из-за него. Наверняка все из-за него! Из-за него нарушился баланс. Нас должно было быть двенадцать! — существо то резко вскидывалось, то сжималось. — Мы бы не сошли с ума, мы бы все это прекратили, настал бы утраченный рай. Во всех мирах. Ведь этого ты хотел, Деметрий? Ведь этого мы все хотели.

Рехи стоял поодаль и смотрел на корчи, замечая в них сходство с танцем скелетов. Все здесь было картиной безумия единственного могущественного существа.

«Ящер, ящер-то — тоже твое безумие? Тоже твой план? Твоя месть?» — хотел спросить Рехи, но вопрос застревал во рту вязкой горечью. Желание докопаться до первопричины исчезало. То ли месть, то ли испытание бессмертных — никакой разницы. Натт оставался мертвым. А Рехи дошел до конечной точки своего пути. Вновь ничего не изменилось. Он просто увидел воочию падшего лжебога их мира и ничего не почувствовал — ни трепета, ни гнева. Лишь жалость при взгляде на изможденное бессилие. Да еще вспомнились посылаемые им стихи, наверное, в минуты просветления.

— Рехи… Ты разрушил черный кокон, — пораженно сказал Сумеречный, неловко возникая за спиной. Он с опаской заглядывал в главный зал Разрушенной Цитадели, где летали обломки мебели, драгоценности, кости и прочий хлам.

— Я ничего не делал, — пожал плечами Рехи. Его обуревала сонливость, тягучая, безнадежная. Вот он вошел, преодолел ловушку. И не умер, не растворился во имя высшей цели, как твердили все два года пути призрачные спутники.

— Возможно, кокон был иллюзией. А мы просто боялись, — донесся удивленный голос Митрия. И вместе с его приближением зашелестели крылья, новые, почти чистые. Поверил ли он в чудеса проклятого мира? Поверил ли в глупого пустынного эльфа, когда тот не содрогнулся перед атакой черных линий? Возможно. Рехи даже обрадовался, что хоть кто-то обрел надежду — недостижимое для него чувство.

— Кто здесь? — встрепенулся Двенадцатый, выглядывая из-под рваного капюшона.

— Так ты и есть тот самый Темный Властелин? — немного помедлив, спросил Рехи.

— Как-как? Как ты меня называешь? Ты… Новый Страж Мира!

Двенадцатый кинулся к Рехи, его крючковатые пальцы жадно вцепились в плечи. Падший Страж Вселенной выглядел стариком, наказанным долгой жизнью, как старый адмирал или Вкитор.

— Забери мою силу! Стань таким же, как я! — взмолился он, заглядывая в глаза.

— На что мне она? — фыркнул Рехи, вспоминая виденное во сне. Там он носился песчинкой, созерцая, как гибнут материки. От такой силы никому нет проку.

— Убей Тринадцатого проклятого, Сумеречного Эльфа! — шепотом заговорщика предложил Двенадцатый, не замечая, что его злейший враг стоит чуть поодаль. Бесцветные глаза в красных прожилках беспрестанно дрожали, то ли видя сквозь стены и предметы, то ли не видя ничего.

— Э-э-эльфа… — протянул Рехи, поморщившись. — Я вроде как и сам эльф. Нет, ты такой же старый дурак, как и остальные. Мне твоя сила не нужна, ты от нее совсем одурел.

Рехи отцепил от себя крючковатые пальцы повисшего на нем Двенадцатого. Существо отпрыгнуло на четвереньках в дальний угол и вновь свернулось возле обломков скамьи грудой тряпок. Рехи отошел и без страха повернулся спиной. Если и таилось что-то ужасающее в этих стенах, то оно иссякло. Лишь краем сознания ощущался тлетворный привкус черных линий, их давящие голоса. Они пронизали все вокруг, из них состоял весь их мир. «Ящеры трехногие! Как же просто! Как просто! Поэтому я и вошел! Потому что я часть своего мира. А эти два напыщенных типа — нет», — вдруг понял Рехи, но облегчения это не принесло. Ничего не изменилось, затянувшаяся пауза отзывалась голодом. И что самое ужасное — никто не собирался возвращать Натта.

— Ты сделал верный выбор, Рехи, — похвалил Митрий, кладя руку на плечо. Крылья его одобрительно засветились, но Рехи дернул плечом и порывисто освободился.

— Ну, так кто ты такой на самом деле? Может, уже расскажешь, Митрий?.. — спросил он.

— Я рассказывал тебе на протяжении всего странствия, но ты не слушал. Создатель, если можно так выразиться, «тринадцати проклятых», неудавшихся Стражей Вселенной.

— Что такое Вселенная, в конце концов? Столько слышу: «Вселенная», «Вселенная», — выдохнул медленно Рехи. Отчего-то он до последнего надеялся, что Митрий воскресит Натта в награду за доступ к Разрушенной Цитадели. Кокон черных линий размотался, когда все они разом атаковали пришельца в саду. Какую цену теперь требовал Митрий? Рехи просил повторить рассказ, страшась, что упустил нечто важное.

— Долго рассказывать. Но ваш мир был ее частью. И предполагалось, что Стражи защитят все миры. Сначала прибыло двенадцать достойных. Потом присоединился тринадцатый. Такой же своевольный мальчишка, как и ты. Сумеречный Эльф, — спокойно говорил Митрий. — Они приняли великие знания, великую силу, чтобы ограждать всех разумных существ от зла еще до его зарождения в душах. Для этого я создавал Стражей Вселенной, — лицо его вытянулось, глаза подернулись пеленой муки. — Но мы забыли, что нельзя отнимать свободу воли у людей. И из-за этого сила обернулась проклятьем для будущих стражей, выжгла их разум непосильными знаниями, иссушила души невозможностью вмешиваться.

— А зачем вмешиваться-то? Если есть сила… можно больше охотиться, больше есть! Быть сильнее других! — выкрикнул Рехи и уточнил, что на самом деле имел в виду: — И защищать свою семью лучше других… Да что теперь сила.

Рехи сел на уцелевшую скамью, крепко сжав кулаки. Никакого великого сражения не получилось: великое Зло не нападало. Вокруг только скрипела тишина. Митрий еще раз поведал, кто он и что случилось с миром Бенаам. Ни о каких чудесных воскрешениях в его истории речи не было. Значит, Рехи просто убедил себя, ошибся, ожегся о красивую сказку, которой легко заморочить простака из стана кочевников.

— Ты отказался от силы, — донесся голос Двенадцатого, который заинтересованно повернул косматую голову, сдвигая на затылок длинный капюшон.

— Да ты не силу предлагал, а какой-то бесполезный хлам, — нарочито весело обращался к Митрию и Сумеречному Рехи. — Говорит: «Давай я передам тебе знания обо всех живущих». И что мне с них? Знаниями не наешься, — голос надломился. — Знаниями… не вернешь тех, кто погиб. Что все-таки не так со Стражами? Почему мы все такие, проклятые и исковерканные? Сидим тут все вчетвером теперь.