Мария Токарева - Голод Рехи

— Представь, если бы была такая сила, что ты мог бы достать сколько угодно пищи, но на тебя наложили строгий запрет, заставили испытывать мучения. Ты оставался бы голодным, имея возможность наесться досыта, — протянул с обычной манерой всезнайки Митрий.

— Я бы сошел с ума! — прорычал Рехи, сдерживаясь, чтобы снова не вмазать по самодовольному лицу создателя всего этого хаоса, который, похоже, не чувствовал своей вины в полной мере. Или просто все искажала скорбь пополам с невероятным разочарованием. Так ли выполняется великий долг? В замызганном, разрушенном зале, пропахшем падалью? Долг перед Лойэ выполнить не удалось. Рехи смотрел на свои руки — вроде бы такие сильные, но такие бесполезные. Он заметил, что Сумеречный так же рассматривал временами свои ладони.

— Вот и они сошли. Только мерили все не чувством голода, а возможностью помогать людям, ограждать их от совершения зла. И проклятьем стал великий духовный голод, невозможность никому помочь. Полагаю, ты опять запутался.

— Да нет, продолжай, — нахмурился Рехи, он все понимал, слишком хорошо понимал. — Мне интересно, почему наш мир стал таким. Хотя я все видел в снах, но то была лишь часть рассказа о вашей далекой огромной «Вселенной».

— Все тринадцать сошли с ума. Лишь Сумеречный Эльф по сей день пытается сохранить остатки былого здравомыслия. А Двенадцатый прибыл в ваш мир. Народная память исказила историю его несчастливой жизни.

— Исказили! Унизили! Меня! Да я… — прохрипело жалкое существо, заламывая руки.

Сумеречный Эльф подошел к нему, с участием говоря:

— Успокойся, не плачь, ты же воин.

Двенадцатый, судорожно перебирая ногами, отполз в дальний угол. Глаза его округлились, в мутной пленке панически дрожали расширенные зрачки.

— Не тронь меня! Не тронь, Разрушитель Вселенной! Не тронь… — он перевел дух и сказал: — Я для них теперь Темный Властелин! Я был достойнейшим из достойных, светлейшим из светлых.

— Тебя сгубила гордыня. Великая сила всегда отыщет внутреннюю тьму, закрадется в нее, как вода в ложбину, и начнет постепенно гнить, как в болоте, — заключил Сумеречный Эльф.

— Ну, так что этот старый дурак сделал с нашим миром? Я видел войну с лиловым жрецом. Но где ты раньше-то сидел? — спросил Рехи.

— Я правил! Я был вашим королем, две тысячи лет наблюдал за вами! В мою честь строили храмы, пели гимны, — с ностальгической грустью воодушевленно начал Двенадцатый. — Я примирял враждующих и наставлял Стражей Мира. Разрушитель Мира… начал сеять рознь. Те войны, которые описал старый адмирал, разгорались из-за него. Люди сами не понимали, почему хотят уничтожить друг друга.

— Люди всегда придумают причину, — сказал Сумеречный Эльф. — С тобой или без тебя.

— Двенадцатый, пора бы заканчивать все это, — напомнил Митрий, видимо, улавливая шевеление черных линий. Они набирались сил для новой атаки. Рехи понял, что у них не так много времени на разговоры. Возможно, падший Страж намеренно забалтывал противников, чтобы навечно запечатать врагов в недрах черного кокона и там сожрать, как паук в норе. Рехи поднялся и схватился за меч, готовый в любой момент кинуться прочь.

— Пора… Пора, пока не вырвался… он! — подтверждал догадки обезумевший Двенадцатый.

— Разрушитель! Покажись! — приказал решительно Рехи. Он устал ждать. Двенадцатый запрокинул голову, болезненно застонал. Он разорвал верх рубища. Показалась дряблая кожа, обтянувшая выступающие ребра живого скелета.

— Ох… — стонал Двенадцатый, хватаясь за горло и сердце. Тело его сотрясала дрожь, как в лихорадке. Вскоре на груди у него начали бугриться невнятные контуры, напоминавшие новые волдыри, только подкожные. Рехи отпрянул, давясь омерзением, но продолжал смотреть. Они все застыли в тягостном ожидании.

— Так вот, как был «побежден» падший Страж, — скрипнул зубами Митрий.

— Химера, как я и думал, — протянул Сумеречный.

Контуры волдыря увеличивались, превращаясь в кожистый барельеф, на котором четко прорисовывались отдельные элементы. Из груди Двенадцатого вылезала отвратительная морда чудовища со жвалами, но вскоре очертания разгладились до смутно узнаваемого образа юноши. И на выступившем лице распахнулись наполненные ужасом глаза.

— К нам явился новый Страж? Разоблачитель! Что теперь? — прошипел знакомый Лиловый жрец, еще более неприятный, чем в снах. Рехи пристально глядел на него. Так вот во что он превратился после Падения. Паразит, который лишился тела, но все еще управлял черными линиями и триста лет сводил с ума своего носителя.

— Да ничего. Будем дальше кидаться друг в друга линиями? — спросил с издевкой Рехи. Вот уж по чьему лицу сразу захотелось ударить, лучше мечом, а не кулаком. Он догадывался, что именно эта лживая тварь наслала бешенство на серого ящера.

— Двое против троих — нечестно, — гаденько пропел падший Страж.

— Разрушитель, пора все закончить, — твердо сказал Рехи. — Ты ведь тоже смертельно устал от такого существования. Ну вот, смотри на меня, ты все у меня отнял, все уничтожил. Что теперь? Я должен уподобиться тебе? Не хочу… Создать бы хоть что-то, а не разрушать.

Лицо Лилового жреца вздрогнуло, глаза округлились:

— Мирра… Все из-за нее.

— Мы все здесь кого-то потеряли.

— Я тоже, — сказал Двенадцатый, возвращаясь из транса. — Две с половиной тысячи лет назад я был просто крестьянином, пока не услышал зов. В тот год всю деревню выкосил мор. И я пошел, оставив плуг… сам не ведая куда. Звали семарглы, и я откликнулся.

— Кто же знал, к чему это приведет, — посетовал Митрий.

— Я устал… — одним голосом отозвались Двенадцатый и его паразит.

Митрий выпрямился и сосредоточился, придавая себе царственный вид. Рехи тихонько скривился, он-то помнил «служителя добра» средь сгоревших деревьев в саже и копоти. Он видел столько сгоревших жизней, что не верил в возрождение.

— Ты знаешь, в чем твой грех? — провозгласил Митрий.

— Лжеучительство, — послушно отозвался Двенадцатый. Он ждал этого часа, избавления от пытки, что длилась три сотни лет.

— А твой? — обратился к падшему Стражу Митрий, но паразит не подчинялся, отчаянно восклицая:

— Любовь. Судите за неё! Всех за неё судят. Но вины на мне нет. И судить надо вас.

— И ведь он прав. Мы шли совершить суд над теми, кто имел право судить нас, — заметил Сумеречный Эльф, стоя в стороне и таращась на разбитую каменную лепнину.

— Мы шли, чтобы спасти этот мир. Остановить полное его разложение, — осадил Митрий.

— Но признай… это мы его разрушили, — отворачиваясь к распахнутым дверям, опроверг Сумеречный. Он печально глядел на заросший колючками сад, на огненные горы и черное небо.

— Признаю. Проект Стражей Мира также провалился.