Анна Кондакова - Адепт Грязных Искусств

Вместо носа на лице Софи зияли две аккуратных вертикальных прорези. Они живо реагировали на движение воздуха и подергивались, как у животного, будто Софи постоянно принюхивалась.

Губы, брови, ресницы, зрачки — совершенно белые — придавали лицу чёрного волхва ангельский вид. Но вот адское пламя глаз вызывало не просто трепет, но ужас и понимание: это существо древнее и могущественное, мудрое и яростное.

Гладкую кожу лба резал символ — знак закрытого глазного века. Он тлел таким же оранжевым светом, плотным и тягучим, будто нарисованным горячей лавой. А от середины нижних век вниз, до самого подбородка, шли две оранжевых полосы. На кончиках ушей блестели мелкие костяные зазубрины.

Я не моргая смотрел на Софи и всё же приходил к выводу, что она больше прекрасна, чем отвратительна. Да, она была прекрасна. Похожа на античную богиню, воплотившуюся в теле земной женщины.

— Атакуй меня, Рэй, — сказала Софи и смолкла, ожидая, пока я приду в себя, но всё же потом добавила: – Никак не можешь насмотреться? Думаешь, я не зря ношу вуаль? Среди волхвов меня считают красавицей. Санкта София – имя моего первого перерождения.

Она улыбнулась, и я впервые увидел, как она улыбается.

Колкая дрожь пронеслась по поджилкам, потому что до меня вдруг дошла одна важная вещь: а ведь чёрных волхвов на Земле всегда одно и то же число. Из века в век оно не меняется. Даже если их физическая оболочка умирает, волхв перерождается снова и снова. Неужели она, и вправду…

– …богиня? – закончила мою мысль Софи. — Я бы не советовала слишком глубоко в это вникать, Рэй. Но я бы с удовольствием узнала, кем же являешься ты сам, и каково имя твоего первого перерождения. Надеюсь, не Люцифер?

Не знаю, говорила она серьёзно или издевалась. По её нечеловеческому лицу было сложно это понять.

– Атакуй же меня, адепт. У тебя мало времени, – снова напомнила она.

Я перевёл взгляд на белые губы Софи, потом – на огромные дьявольские (или всё же божественные?) глаза и выдавил:

— Сейчас… секунду. Мне нужно сосредоточиться.

И чтобы сосредоточиться, мне понадобилось не меньше двух минут.

Софи ждала.

Я атаковал её точно так же, как сделал это с Беном Баумом: перенаправил энергию кодо во взгляд, позволяя ему раздвинуть мякоть мышц и кожи жертвы, пронзая кость её черепа, плавно следуя за её мыслями, по каплям собирая их и раскладывая на картины.

— Отлично, — прошептала Софи, почувствовав мою атаку.

Несколько секунд она позволяла мне читать её собственные воспоминания.

И то, что я увидел, плохо поддавалось описанию.

Сначала вместо сцен из жизни Софи я почувствовал жар пламени с едким запахом горелого мяса, оно охватило меня с ног до головы, и посреди кабинета я стоял с ощущением, что меня прямо сейчас сжигали на костре. Потом услышал сдавленные крики и хлюпанье, будто кто-то бил ладонями по воде.

И только после этого перед моим внутренним взором понеслись вереницы картин.

Одна за другой.

И вряд ли я отныне забуду хоть какую-то из них.

Люди, распятые на стене городской ратуши, прикованные металлическими штырями к каменной кладке над кострами, истекающие кровью, вопящие и горящие заживо, сотни людей, цепь полуистлевших и стонущих тел, полыхающая арена пыток и смерти.

Прилюдная казнь времён Великой родовой битвы.

Конец давней эпохи…

Женщины и мужчины, старики и дети – все они горят. И я горю вместе с ними, давлюсь криком, неистово напрягаю руки, приколоченные штырями из дериллия, рву их в прямом смысле слова, стягиваю с мясом и ломаю кости запястий, чтобы выбраться из этого ада.

И выбравшись, соскользываю вниз, на горы трупов, а в голове пульсирует одна и та же мысль: «Будьте прокляты… будьте прокляты, бесславные предатели…».

В следующую секунду я вижу перед собой морду харпага, безволосую и безносую, с бездонными чёрными глазницами, с маленьким круглым ртом, слышу, как в пасти с хлюпаньем перекатывается язык. На лбу харпага белая отметина, на длинном пальце — перстень. Я узнаю его…

Печать Рингов.

И в этот самый миг я клянусь самому себе, что это не конец. Я найду все Пять Печатей, соберу их, я отыщу их даже в аду… И пусть пройдут тысячи лет, погибнут тысячи воинов, падут тысячи государств и тысячи царей останутся без трона, но великая эпоха Пяти Печатей воцарится снова.

Клятва.

Я даю её перед гибнущим городом, перед умирающими в адских муках адептами Фориата, перед жадными глазами монстров, чьё нашествие решило исход битвы. Все они свидетели моего молчаливого обета…

-- А теперь держись, Рэй! – Голос Софи притупил ощущения, выхватил меня из её воспоминаний так резко, что по глазам резанула боль.

Софи применила ментальный эрг.

Ощущение такое, будто часть моего мозга вырвали, сначала расколов череп топором, а потом зарывшись в пульсирующие извилины руками. Сознание потухло…

…очнулся я уже на полу.

Надо мной склонилась Софи, её лицо скрывала вуаль.

– А теперь попробуй то же самое.

– Чёрт, Софи… – Я поморщился, обхватив ладонью лоб, и приподнялся на локте. – Мои мозги будто через мясорубку пропустили.

Софи не обратила на мой бубнёж внимания.

– У нас осталось минут десять, секретарь Чезаро уже переодевается, – сообщила она. – Теперь твоя очередь выставить защиту. Учитывай, что атакующий ментальный чтец пропускает через жертву своё кодо, при этом сам он становится практически беззащитным.

Не дав мне даже подняться, Софи атаковала.

В мои воспоминания она проникла быстро и почти незаметно – лишь при начальном соприкосновении я ощутил нытьё в районе лба, но оно тут же прошло.

– А ты прилично зарабатывал в своё время, – усмехнулась Софи. – Ух, какой хук левой… неплохо. Интересный типаж у этого Рика. Ну надо же… а ты не промах… и все эти люди… неужели они не понимали, что ты мошенник, и продаёшь им поддельную ювелирку?.. А это ты смотришь на «Бэгор-Холл», да? Неплохой выбор, Рэй, у тебя есть вкус. А это кто? Ох, прости… с ней ты лишился девственности… правда, теперь об этом можно забыть…

Вот плевать.

Софи могла копаться в моей старой жизни, сколько угодно, и пытаться меня разозлить – там не было ничего интересного и удивительного.

Волхв тем временем продолжала:

– А Ребекка очень красивая… действительно. И странная… А это что? – Софи вдруг смолкла. В кабинете воцарилась напряжённая тишина. Когда же Софи снова заговорила, её голос переменился. Из чистого и даже задорного он превратился в глухой и старушечий: – Ты видел харпага с отметиной? Он был в Ронстаде? Ты видел его? Рэй, ответь.

Она нависла надо мной, склонилась так низко, что вуаль коснулась моего носа.

– Да, я видел его, как вижу сейчас вас, – ответил я.

И в этот самый момент, когда Софи дала слабину, когда она отвлеклась, полностью погрузившись в моё воспоминание, я решил атаковать.