Анна Кондакова - Адепт Грязных Искусств

Латье тоже поморщился, но ничего не ответил.

Я молча ткнул большим пальцем в сторону двери, давая парням понять, что в коридоре находится секретарь, и он всё слышит.

– Ну тогда перенесём попойку до лучших времён, – закивал Купер.– И, вообще, мне мама говорила, что алкоголь – это плохо.

– А ты куда? – спросил у меня Дарт.

– Парни, чёрт… вам какая разница? Мне уже есть, кому отчитываться за каждый свой шаг, – буркнул я и, наклонившись к уху Дарта, тихо добавил: – Проследи, чтобы в ближайший час ни одна живая душа на третий этаж не проходила.

Дарт прищурился, с тревогой оглядел моё лицо, на пару секунд задумался и, наконец, кивнул. Я хлопнул его по плечу и вышел из комнаты.

По дороге секретарь вдруг решил выспросить меня о семье.

– Мистер Ринг, как вы относитесь к своему дяде Фердинанду и его сыну Георгу?

– А что вы конкретно хотите знать? – уточнил я, не сбавляя шага и направляясь в сторону третьего этажа. – Наверняка, хотите поговорить о том, что это я пытался Георга отравить, да? Или о том, что дядя меня ненавидит? Может, о том, что в своей собственной семье я изгой?

Уже на лестнице Чезаро остановился и сделал короткую заметку в тетради.

– Считаете меня самозванцем? – спросил я у него.

Секретарь закрыл тетрадь и покачал головой.

– Лично я так не думаю, мистер Ринг, но мне предписано удостовериться.

– Ну и как? – Я холодно улыбнулся. – Похож я на Теодора?

– По манере общения – похожи… но не всегда, уж простите.

– Люди меняются, мистер Чезаро.

Секретарь не ответил. Он опять открыл тетрадь и сделал ещё одну пометку.

Я не стал его дожидаться и зашагал по ступеням на третий этаж. По пути нам встретился Бернард с пустым подносом в руках. Камердинер не обратил внимания ни на меня, ни на секретаря, будто прошёл мимо пустого места.

Но в моей голове прозвучало короткое:

– Всё готово. – И Бернард с невозмутимым видом проследовал вниз.

– Так куда мы всё-таки идём, мистер Ринг? – поинтересовался секретарь, догоняя меня уже в коридоре третьего этажа.

– Я же вам сказал, что хочу перекусить, – ответил я с раздражением. – Ну сколько можно повторять?

– На третьем этаже нет столовой, – прищурился секретарь.

Я остановился перед огромной двустворчатой дверью, ведущей в общий зал для торжеств, и повернулся к мужчине.

– Не хотелось бы это произносить, но вы вынуждаете: у меня есть некоторые привилегии, секретарь Чезаро. В конце концов, я внук императора. Вы понимаете, о чём я? В этой школе, на первый взгляд, все равны, но я… хм… я немного ровнее. У меня спецобслуживание. Вы ведь видели Бернарда с подносом и не сделали никаких выводов? И после этого вы считаете себя аналитиком Суда?

Чезаро не стал больше допекать меня вопросами.

Он слишком устал быть бдительным, поэтому согласно кивнул, вытянул тетрадь из-под мышки и черкнул в ней карандашом. Уверен, произнесённая мной фраза полностью соответствовала тому, что бы мог сказать настоящий Теодор Ринг.

Что ж.

Я никогда не бывал в зале для торжеств, но сейчас мне придется делать вид, что я хожу сюда постоянно.

– Прошу. – Смерив секретаря многозначительным взглядом, я повернул дверную ручку.

***

Это было огромное помещение в зелёно-голубых тонах.

Стены и потолок украшали традиционные фрески с изображением Великой Родовой битвы: воины-адепты, молнии, огненные шары, обнажённые мечи…

Невысокая сцена с голубым тяжёлым занавесом располагалась у противоположной стены; справа блестела барная стойка из лакированного белого дерева; слева высились окна с зелёными стёклами-мозаиками. На потолке вместо привычных люстр висели осветительные сферы, источающие холодный голубоватый свет и охваченные синими молниями. Такие же сферы я видел в тренировочном зале в подвале-убежище Сильвер.

Я ожидал, что зал будет заставлен столиками, как, например, было в банкетном зале в особняке Орриванов, но здесь всё оказалось иначе.

Посередине стоял лишь один-единственный столик, зато сервирован он был по-королевски (правда, его роскошный вид вызвал во мне тревогу: я ведь не знал даже, как пользоваться всеми этими вилками и ножами).

На столе ждал ужин.

Причём, на двоих.

Я бегло оглядел стол. По виду разгадал рыбу, цыплёнка и странного вида суп. Ещё были салаты, пирожные, напитки в нескольких графинах, что-то, похожее на котлеты, закуска в виде улиток… да всего и не перечислить.

– Действительно, спецобслуживание, – пробормотал рядом Чезаро.

– Располагайтесь, – улыбнулся я ему, махнув рукой в сторону стола.

Причем так радушно и по-хозяйски, будто это был мой личный замок и мой личный зал для торжеств.

Секретарь покосился на еду.

– Извините, мистер Ринг, но я на службе.

– Странный вы какой-то, – усмехнулся я. – Бернард приготовил ужин не только для меня, но и для вас. Камердинер он догадливый. Понимает, что вы тоже человек и можете быть голодны. Или вы думаете, что я вас отравить собираюсь? Ну-у… это было бы глупо с моей стороны. Я всеми силами пытаюсь тюрьмы избежать, а никак не наоборот.

Чезаро замялся.

– Если только немного.

Я повесил сумку на спинку стула, расположился за столом и со вздохом оглядел секретаря.

– Вы лобстеров хоть пробовали?

(Я кое-как вспомнил это слово – слышал его от Шона Ривера, своего приятеля с Рынка Нищих, и, если честно, даже не представлял, как выглядели лобстеры, зато знал, что эти твари стоили так дорого, что никто из Речного квартала не мог их себе позволить).

– Лишь однажды, – ответил Чезаро, усаживаясь за стол напротив меня и оглядывая блюда (наверняка, искал тех самых лобстеров).

Я выставил указательный палец.

– Постойте-ка, кое-чего не хватает. – Я неторопливо поднялся и направился к бару.

Зашёл за барную стойку, пробежался глазами по стеллажу с алкоголем.

Ту самую бутылку виски – с серебристой этикеткой, из воспоминаний Чезаро – я обнаружил на верхней полке. Разглядев знакомую бутылку в моих руках, секретарь замотал головой.

– Нет-нет, мистер Ринг. Я не буду. Я на службе.

– Как хотите, – пожал я плечом и уже собрался вернуть её на место.

Но Чезаро вдруг обронил, как бы невзначай:

– Ну… если только чуть-чуть. – И добавил, оправдываясь: – Устал, как собака. И день нервный.

Я понимающе кивнул.

– Льда только нет.

Вместе с бутылкой я прихватил два чистых стакана, что рядком стояли под барной стойкой, и снова уселся за стол. Откупорил виски, плеснул в стаканы. Один подал секретарю, второй взял сам.

Чезаро посмотрел на виски, потом – на меня, потом – снова на виски.

– Я понимаю, мистер Ринг, вы пытаетесь быть радушным, насколько это возможно в данных обстоятельствах, но я хочу, чтобы вы знали: моя аналитика будет объективной в любом случае.