Борис Конофальский - Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт

Генерал был удивлён, одна створка двери уже рухнула на землю, а другая криво висела на железе, вся разбитая в щепки. За нею виднелась и переломанная решётка, она тоже почти лежала на земле.

— Так что, можно уже и заходить? — спросил Волков.

— Хочу вон ту створку наземь скинуть, иначе затруднит проход колонны, — отвечал Пруфф.

— Добивайте, пойду надену весь доспех, и уже начнём строиться, — Волкову не терпелось начать дело. Аж кулаки сами сжимались.

Тут оба офицера развернулись на крик:

— Где генерал?

Из-за домов выехал всадник, а пехотинец из охраны батареи показывал ему на офицеров. Всадник увидал Волкова и чуть ли не галопом поскакал к нему.

— Говори, — жёстко, беду ожидая, произнёс генерал, когда всадник подъехал к нему.

— Господин, парламентёры в лагерь приехали.

— Кто? — не понял слышавший это Пруфф.

— Какие парламентёры? — также не понимал генерал.

— Из города, с ветками пришли, с барабанщиком. Вас спрашивают, их пока майор Роха принимает.

— Продолжайте стрелять, Пруфф, — кинул он капитану, уже разворачивая коня.

Сказал и поскакал со своим выездом в лагерь.

С барабанщиком пришёл офицер с двумя сержантами. Один из сержантов держал знамя с городским гербом. Офицер кланялся:

— Господин бургомистр спрашивает, согласится ли господин Эшбахт принять его.

— Кавалер Эшбахт, — резко поправил парламентёра Максимилиан, — лучше вам обращаться к монсеньору кавалер Фолькоф фон Эшбахт.

Парламентёр поклонился ещё раз:

— Соблаговолит ли кавалер Фолькоф фон Эшбахт принять бургомистра свободного города Висликофена господина Фабельмана?

— Что хочет бургомистр? — спросил Волков.

— Бургомистр желает поговорить об условиях откупа от осады, — отвечал ему офицер.

— Откупа? — Волков даже засмеялся. — Через час ждите штурма, если отобьётесь, поговорим об откупе.

— Так вы не желаете получать выгоду? — удивился парламентёр.

— Я возьму ваш город и получу всё, — резко заговорил генерал уже без всяких усмешек. — Если надумает, так пусть бургомистр приедет говорить о капитуляции. Больше говорить мне с ним не о чем.

— Я передам бургомистру, — сказал офицер.

— Я жду час, — повторил кавалер. — Только час.

Фейлинг и Гюнтер помогли ему надеть весь доспех, кроме шлема, Максимилиан разворачивал и смотрел знамя, молодые господа тоже все были уже облачены, уже готовы, предвкушая бой. Стрелки, которых Волков намеревался взять с собой на штурм в первой колонне, уже вышли из лагеря и пошли к южным воротам.

Но тут над башней северных ворот появился трубач, и ворота раскрылись. И из них стали выходить люди, не менее дюжины, а среди них, под знаменем города, на муле, которого вели под уздцы два солдата, ехал человек.

— Не иначе как сам бургомистр едет, — удивлялся Роха.

— Неужели капитулировать надумали? — также удивлялся капитан Кленк. Он тоже был при доспехе, его люди должны были идти в пролом сразу за отрядом Волкова.

Генерал не хотел торопиться, он очень надеялся, что так и есть, что это делегация едет говорить о почётной капитуляции. Но не хотел делать преждевременных выводов. Он ждал, пока горожане подойдут. Только бросил капитану:

— Кленк, распорядитесь впустить их в лагерь.

Старый и полнокровный человек, бургомистр Фабельман принял безропотно все его требования. Он стоял перед сидящим генералом, опираясь на палку. И тот не думал предлагать ему сесть. Бургомистр потел в своей старомодной и большой шубе, его лицо, от полнокровия изрезанное сетью мелких сосудов, было почти что синим и мокрым от пота. Он ненавидел генерала и едва скрывал это, но после каждой фразы врага лишь устало кивал.

— Цитадель отдадите под гарнизон мой.

— Как вам будет угодно, генерал, — отвечал господин Фабельман.

— Приворотные башни отдадите моим людям под охрану. И городской арсенал весь беру себе.

— Да, конечно…, - бургомистр кивал головой.

— Гарнизон мой, четыреста человек, обещаете кормить, как своих солдат кормили, а офицерам еду подавать офицерскую, и всё от казны города.

— Да, генерал, — отвечал старик.

— Деньги…, - он сделал паузу. — Ну, коли сами пришли с честью, то лишнего просить у вас не буду… Четыре тысячи гульденов.

— Что ж, воля ваша, — нехотя произнёс бургомистр.

— И ещё, — генерал опять сделал паузу, — хоть в сеньоры я вам не набиваюсь, но над башнями и над городом флаги будут висеть мои.

Тут старый бургомистр встрепенулся. Глаза раньше держал вниз, а тут уставился зло на кавалера, палку своими стариковскими белыми пальцами перехватил. Волков уже думал, что сейчас перечить начнёт. Но нет, сдержался старик:

— Ваша воля.

— Да, то воля моя, воля победителя, — твёрдо продолжал генерал, — а жителям скажите, что спасли их от моих людей, если бы не приехали сейчас ко мне, так был бы вам в городе грабёж, а женщинам вашим бесчестье. Деньги… Даю вам срок три дня, чтобы золото собрать. А полкам моим пусть ворота отопрут прямо сейчас.

Бургомистр кланялся, всё это ему не нравилось, но старик понимал, что генерал прав, золото и позор уберегли город от беды страшной.

А генерал понимал, что у города нет сил отбить его штурм. Теперь он чуть-чуть успокоился.

— Капитан Кленк, — позвал он.

— Да, генерал, — отзывался тот.

— Бургомистр господин Фабельман сейчас прикажет отворить ворота, баталия ваша пусть идёт в город, возьмите цитадель, арсенал, все городские ворота под охрану.

— Будет исполнено, — отвечал ландскнехт, сразу поворачиваясь, чтобы уйти.

— Капитан Кленк, — снова окликнул его генерал. И когда бургомистр стал удаляться, добавил негромко: — Под страхом смерти запретите людям обижать горожан.

— Да, конечно, — отвечал Кленк.

«С этими разбойниками иначе нельзя, с них станется».

«Удача», — сказал бы кто-то. И, может, был бы прав, и кавалер с ним согласился бы. «Длань Господня», — сказал бы кто-то другой, и кавалер изо всех сил сказанное поддержал бы. Но сам он думал о том, что вовремя пришёл к городу. Его появление было явно неожиданным для врагов. А бесконечные и даже ночные разъезды, за которые его проклинали кавалеристы, теперь обернулись поимкой лазутчика полковника Майфельда. Другой опять сказал бы: «Везение». Но умный бы ответил: «Помилуй Бог: удача, везение, Длань Господня… А может, уже и умение?». Зря, что ли, он с младых ногтей с войн не вылезал, пройдя лестницу от самого захудалого и бедного солдата до генерала. Не одной же удачей и везением пройден тот путь.

Он въезжал в сдавшийся город в полном боевом облачении, в роскошном ваффенроке. Под знаменем, с выездом, с гвардией, с трубачами и барабанщиками. Шлем не поленился надеть. Мало ли тут обозлённых горожан, что с арбалетом управиться сумеют. Так и въехал в город под трубы и барабан, но уже после вошедших сюда ландскнехтов.