Олег Беймук - Командировка в атлантиду

— Не ссы, сучка. Двери я запер, когда амбал ушел. Так что никто нам не помешает. Знал, что ты сама ко мне придешь. Захочешь попробовать, что может настоящий мужик, а не все эти старперы! Быстрее шевелись, пока я не рассердился!

С каким-то нездоровым хохотком он наконец отпустил мои многострадальные сиськи (наверное, теперь синяки останутся?), и рванул ворот майки. Ткань легко поддалась, разойдясь чуть ли не до пупа. А этот тип совершенно по-звериному зарычал, уставившись вниз. Нужно было срочно что-то предпринимать. Только вот что делать в такой ситуации?

Беда в том, что даже тренированный человек, попадая в непривычную ситуацию, может впасть в ступор. А ситуация была не просто непривычная. Дурацкая была ситуация. Пашека я встречала пару раз сегодня на палубе. Казался вполне нормальным, адекватным парнем. Даже приятным в чем-то.

Но сейчас на меня смотрел совершенно другой человек. Да и человек ли? Что-то в его поведении, жестах, взгляде, даже способе двигаться, было чужое. Как будто через его глаза на меня смотрел… смотрело что-то еще. И это что-то было не просто другим. Оно было чужеродным. Не по-человечески безжалостным. На память пришел почему-то богомол. Насекомое такое, отдаленно похожее на человека строением. Но абсолютно, механически безжалостное.

Вопрос оставался один — что делать? Попытаться договориться? Не похоже, что он собирается разговаривать. Вон как ручонки шарят, глазки сверкают и даже слюна потекла. Позвать на помощь? Бессмысленно, у зала отличная звукоизоляция. А двери он запер. Бросила взгляд в сторону и увидела, что в ручке двери торчит швабра. Что ж, действенно и эффективно. Чем бы он ни кололся или что бы ни глотал, соображать на этом уровне не разучился. Так что делать?

Классический совет гласит, что если вам грозит изнасилование, нужно расслабиться и постараться получить удовольствие. А потом принять душ. Но что-то мне это вариант не казался привлекательным. Судя по поведению зверя, в которого превратился симпатяга матросик, удовольствием тут не пахло. В лучшем случае — повреждениями средней степени тяжести. И травмами мягких частей тела.

Значит, нужно попытаться его вырубить.

Тип рывком перевернул меня на спину и уселся сверху. Да еще и вцепился клешней в горло. А второй начал шарить под разорванной майкой. Нет, это уже наглость!

— Погоди, я сама, — прохрипела с трудом. Хватка немного ослабла, а на морде существа проступил довольный оскал. Ну ладно, радуйся, пока можешь… Поднять руки вверх… чуть подать вверх бедра… и сделать двойку: прямой правой в промежность и левый крюк в скулу. Добавить локтем в ухо. Откатиться в сторону и вскочить в стойку.

Увы, противник не стал валяться на полу и корчиться, держась за ушибленное место. Он просто вскочил на ноги. И казался сильно рассерженным. Интересно, почему меня это не удивило?

Попыталась достать его прямым ударом ногой, матрос легко уклонился. И бросился на меня. Отскочить в сторону и ударить сзади в печень. Его немного занесло, но других последствий удара не последовало. Он не зашипел от боли, а просто развернулся и опять бросился в атаку.

Какое-то время спасало то, что противник действовал слишком прямолинейно. Бросался вперед, пытаясь ударить или свалить на пол. Оставалось уворачиваться и пытаться бить в спину. Пару раз удалось перехватить руку и швырнуть на татами, или зацепить подсечкой. Но результата не было. Он методично теснил меня в угол. А усталости не чувствовал вовсе. Даже ускорялся с каждым разом. А вот у меня начала сбиваться дыхалка. Нужно переходить к более активным действиям. Например, попробовать взять его на болевой и сломать руку. Или ногу. Или придушить, если получится. И делать это быстро, пока он меня не вымотал бесконечными атаками. Только подходящий момент все не наступал. Более того, очередная прямолинейная, как таран, атака чуть не завершилась успешно — он зацепил меня, я свалилась и едва успела откатиться в сторону под свалившимся сверху телом. Зато удалось перехватить руку, зажать между бедрами и перегнуть, став чуть ли не на мостик.

В любом поединке на татами в такой ситуации соперник заколотил бы ладонью, признавая поражение. Но матрос (или с кем там я сейчас сражалась) правил не знал. А просто начал подниматься на ноги, пытаясь меня стряхнуть. При этом мне еле удавалось удерживать его руку, хотя чисто анатомически он, вроде бы, не мог сейчас ее согнуть. И плевать ему, что в локте уже то-то трещит, что связки начали рваться. Я заорала и выгнулась сильнее. Наконец что-то громко хрустнуло. Захваченная рука ослабла, и выгнулась в противоположную сторону. Я разжала хват, соскользнула на татами и перекатилась в стойку, переводя дыхание. Матрос Пашек недоуменно посмотрел на правую руку, поболтал ею и попытался согнуть. А когда не получилось, снова бросился в атаку.

Нет, это невозможно! Он начал двигаться еще быстрее! А пролетая мимо, едва коснулся меня вытянутой левой. Бок ожгло, и запахло паленым. Черт возьми, на майке остались две пропалины, как будто ее коснулись раскаленным металлом. А на теле, кажется, появился ожог. Ну ничего себе! Это еще что за чертовщина?

Тварь взглянула мне в глаза и зашипела. Это уже точно был не человек. И когда изготовился к броску, я швырнула в него фаерболом. Маленький шарик зеленого пламени ударил тварь в грудь, оставив отметину в форме кляксы — как будто на деревянную поверхность уронили капельку перегретого оловянного припоя. От второго шарика он сумел уклониться, и на кожаной обивке спортзала образовалась круглая дыра. С ладонь величиной.

Ну что же, уже достижение. Теперь могу и атаковать. Или сбивать атаки, как пришлось делать буквально через секунду. Пашек рванулся ко мне, ухитрившись на ходу в падении поднырнуть под фаербол. И чуть не свалил с ног — горячая ладонь мелькнула возле бедра, чувствительно обдав жаром. Кажется, парень не на шутку разогрелся. Я отскочила, и только когда этот тип остановился напротив и расплылся в ухмылке, поняла, как сглупила — увлекшись, оказалась в углу.

— Ну вот тебе и хана, шлюха. Хотела играть грубо? Теперь все будет очень грубо. И от тебя к утру останется шевелящаяся груда мяса. Не волнуйся, ты будешь умирать медленно и мучительно. А чтобы не бегала от меня, я поломаю тебе ноги. Вот этой штукой!

Он отступил на шаг, ухватил закрепленный на стойке гриф «олимпийской» штанги и одним движением вырвал крепления. А потом начал помахивать ею, держа в одной руке гриф олимпийского стандарта. Длиной 220 сантиметров и весом 20 кг. И эта железяка вращалась, как легкий бамбуковый шест. А потом махнул в мою сторону, еле успела отпрыгнуть. А он рассмеялся.

— Что, сучка, хочешь попрыгать напоследок? Ну попрыгай!