Ярослава Кузнецова - Химеры [СИ]

Кав перестал пялиться в небо и велел радисту вызывать вертолет. Еще будет процедура капитуляции, передача ключей от арсенала и ангаров, но ему все это казалось скучным. Он свое дело сделал — захватил западное и восточное крылья Рокеды и выковырял оттуда гарнизон. Остальное пусть дипкорпус разгребает, вон их машина садится. В бою, поди, не участвовали. Ну, каждому свое.

Из недр грязно-белого вертолета с золотыми макабрами на бортах спустился по лесенке немолодой уже офицер. Генерал-полковник дипкорпуса, однако. Кав поднялся, приосанился, отдал честь.

— Сэн Вендал, передаю под вашу руку землю и камень, машины, тварей и людей.

— Вольно, сынок. Молодцы.

Офицер приветливо кивнул ему и пошел к главному входу в донжон, чуть припадая на правую ногу. Следом поспешила дипломатическая свита с золотыми черепами на сливочных рукавах, все чистенькие и отглаженные, словно только что из коробки. Навстречу им выводили пленных, взъерошенных, в порванных мундирах, бывшего начальника штаба и его приближенных. Спасая жизнь свою и своих людей, лестанец сдал крепость еще до того, как взяли основные укрепления и бункер. Впрочем, что бы он сделал против ракет и огнеметов…

Ну, вот и хорошо, меньше забот.

Кав крепко потер ладонями запыленное лицо и велел вызывать "Амарелу". Оставаться в захваченной крепости не хотелось. Так всегда бывало. И когда в очередной раз усмиряли горцев в Зеленом Сердце, и когда начались волнения на рудниках в Светлой Велье. Бежишь, сражаешься, стреляешь, руководишь боем, выкрикиваешь приказы в рацию, а потом, когда начинается затишье — хочется убраться куда подальше, от кислого запаха пороховой гари и стонов раненых. На посадку как раз заходила медицинская вертушка со снятыми дверями, в проеме маячил озабоченный медтехник.

— Лагарте, пусти-ка меня порулить, — Кав забрался в пилотскую кабину, привычным взглядом окинул обширную приборную панель, заходившую даже на стену по левую руку. Фотография рейны красовалась на видном месте, рядом с крохотной фигуркой святого Карвелега. Кав подмигнул фотографии. Настроение у него было отличное. Дед расщедрился, позволил ему планировать операцию и осуществлять общее командование, даже если и преследовал при этом исключительно популистские цели. Как-никак три звена воздушной кавалерии: шесть вертолетов боевой поддержки, восемь десантных машин и два транспорта саперно-штурмовой группы — ровно столько машин нес в своих подпалубных ангарах грозный "Король Тао". Кав не подвел, Рокеду взяли. Впереди полномасштабная морская война с Лестаном, а то и с Фервором, ресурсов у Макабринов в избытке, отомстим за уничтоженную базу во Вьенто-Мареро, и за рыцарей погибших.

— Вот, красавица, а твои адмиралы не могли Рокеду сколько времени вернуть, — назидательно сказал он фотографии. — Сразу надо было нас звать, нет?

Поднял машину в воздух, беря курс на несущий "Левиафан".

Рокеда лежала внизу, покорная и поверженная, и дым от горящих на рейде кораблей в безветрии тянулся над водой длинными полосами.

Внезапно вертолет мотнуло, что-то сильно ударило по правой руке, и она мгновенно онемела. В ровном гуле лопастей появились захлебывающиеся нотки, машина перестала слушаться управления.

— Твою мать!

Кав попытался выровняться, но силуэт вертолета на приборной панели мотался туда-сюда, облака за бронированным стеклом закручивались в спираль.

— Сев, что там такое! — закричал он, вызывая техника.

— Похоже, прямое попадание из гранатомета, сэн Кавен. Отказала гидросистема.

— Откуда у лестанцев гранатометы нахрен!

Кав яростно выругался, сражаясь с подраненным "вурмом",

Дьявол, откуда у прибрежных пиратов появилось оружие, которое только-только разработали Мораны для ведущих дарских боевых частей. Они еще не у всех лордов были на вооружении. Или украли, или купили… Или Эль Янтар им свои изобрел. Плохо тогда дело. Что еще неожиданного найдется у полудиких лестанцев? Корабли, оснащеные противолодочными бомбами? Ракетные установки? Композитная броня? Скаты?

— Давай, детка, — пробормотал он. Рука отказывала, пальцы соскальзывали со штурвала — похоже, в плечо ударило куском обшивки и задело, а то и вовсе перебило кость.

Он мстительно развернулся и скосил огнем из сдвоенных турелей прибрежные кусты. Стрелка не видно, скорее всего, он укрылся в одной из естественных пещер… жаль, уже нечем сверху приложить, ракеты кончились.

Кав еще раз стеганул свинцовой плетью по скалам и повел кашляющий и норовящий потерять высоту вертолет к "Королю Тао". Крыл лестанского стрелка на чем свет стоит, орал на Сева, призывая его немедленно все починить, уговаривал подбитую машину потерпеть и не падать в море. По лицу катились крупные капли пота, Кав облизал губы — соленые. В кабине отчетливо пахло горелой изоляцией.

— Ну девочка… потерпи еще капельку, — бормотал он вслух, не отрывая сощуренных, залитых едкой влагой глаз от рябящей поверхности моря. — Давай с тобой дотянем до кораблика, ты же у меня умница… Самую малость.

Онемение прошло, и от боли перед глазами плавали красные круги. Всхрипывающий рев двигателя толчками отдавался в раненом плече. В наушниках что-то кричал Лагарте.

— Давай, девочка!

Машина надсадно выла, но тянула, и они пролетели еще, и еще. Палуба вертолетоносца, расчереченная белыми кругами и полосами, казалась крошечной.

— Я падаю, падаю, уберите с кормы машины! "Король Тао", я падаю, уберите машины!

Вурмы, один за одним, поднимались в воздух, освобождая место. Кав, не обращая уже внимания на горящую огнем руку, криво, боком, опустился на палубу, умудрившись попасть в разметку. Он благословил небеса, что в свое время не сел за пульт управления штурмовиком или истребителем. Сейчас валялся бы в море вместе с обломками и всей командой… У вурмов был чудовищный запас прочности.

Поняв, что коснулся палубы шасси, он отключил двигатель и тяжело навалился на приборную доску. Мутило, во рту пересохло. В наушниках забористо матерился Лагарте, наплевав на статус и субординацию. Капитан "левиафана", сэн Райвен Моран, облегченно обозвал его "долбанутым сукиным сыном". Кав тупо уставился на портрет рейны и думал, что только его могли подбить на обратном пути с прекрасно выполненного задания. Судьба.

Рейна смотрела загадочно, улыбалась и выглядела довольной.

Музей-заповедник «Амальфран» включал в себя краеведческий музей, этнографический музей, историко-архитектурный комплекс и действующее капище богини Нальфран. Вид, открывающийся с самой высокой точки колоссального мыса, был грандиозен. С востока широченной лентой раскинулась дельта Реге, темная, осыпанная пеплом серебристой ряби, исчерканная гребенкой причалов у подножия ступенчатых скал. На скалах, поднимаясь вверх и вверх, оборачивая бурый гранит собою, словно фестончатой бумагой, рос старый город. Шпили зданий на набережной плыли вровень с улицами среднего города, а шпили среднего отмечали половину высоты Мыса Нальфран. Пространство севера от горизонта до горизонта занимало море — аспидно-серое, беспокойное, в рваных полосах пены. Длинные руки молов и пунктир волноломов защищали вогнутую линию берега, внутренний рейд с кораблями, пирсы, пристани и дебаркадеры.