Брендон Сандерсон - Ритм войны [ЛП]

Лифт поспешил вперед и заблокировал его. «Как вы думаете, куда вы собираетесь?»

Он настойчиво вскрикнул, затем протиснулся мимо нее.

«По крайней мере, подожди Виндла», - сказала она, снова блокируя его. Он издал более угрожающий крик, но вскоре вернулся Виндл.

«Радианты падают без сознания!» он сказал. «О, хозяйка. Это кажется очень плохим! "

Цыпленок безразлично протиснулся мимо нее и продолжил свой путь по туннелю. Вместе она и Уиндл последовали за ними, и их беспокойство росло, особенно после того, как птица вылетела в коридор, а затем уставилась в землю и раздраженно щебетала.

Он жалобно повернулся к ней.

«Тебе нужно спуститься ниже, - сказала она, - но ты не знаешь как? Что вы следите? "

Он взвизгнул.

«Хозяйка, - сказал Виндл, - куры не умны. Разговор с одним заставил бы меня усомниться в вашем интеллекте, если бы я не видел, как вы иногда разговариваете с кремлями.

«Никогда не могу сказать, отчитывается кто-то из них или нет», - пробормотала она, затем слезла и взяла курицу. Похоже, ему было трудно летать без перьев, поэтому она несла его, когда они спускались по лестнице на несколько уровней, следуя языку тела курицы . Он вытянул голову, затем взвел ее, глядя в пол одним глазом. Когда они добрались до второго уровня, он приподнял голову, настойчиво глядя на коридор, и издал что-то вроде улюлюканья.

Что-то далекое загрохотало в одном из коридоров позади них. Лифт развернулся, и Виндл захныкал.

«Это был гром», - сказала она. «В башне есть штормовые формы».

"О, хозяйка!" - воскликнул Виндл. «Мы должны что-то сделать! Как спрятаться! Или убегай, а потом прячься! »

Вместо этого она проследила за взглядом цыпленка. Она должна была слушать. Это была одна из ее бурных клятв или что-то в этом роде. Она поспешила через боковой проход, когда курица начала кричать громче.

"Госпожа?" - сказал Виндл. «Почему мы…»

Он замолчал, когда они наткнулись на труп.

Это был старый алети в мантии. Он был убит каким-то ножевым ранением в грудь и лежал - с открытыми глазами - на земле. Кровь на губах.

Она отвернулась. Она никогда не привыкла к таким вещам.

Цыпленок сердито завизжал, вылетая из ее рук к мужчине. Затем - возможно, самой душераздирающей вещью, которую она когда-либо видела - он начал ласкать труп и тихонько чирикать. Он забрался на изгиб его мертвой руки и прижался головой к его боку, снова чирикая, на этот раз более обеспокоенный.

«Мне очень жаль», - сказал Лифт, садясь на корточки. «Как вы узнали, что он здесь?»

Он чирикнул.

"Вы могли чувствовать его, не так ли?" она спросила. «Или … вы могли почувствовать, где он был. Ты не обычный цыпленок. Ты цыпленок- вестник Бездны ?

«Почему, - сказал Уиндл, - ты настаиваешь на использовании этого слова? Это ужасно неточно ».

«Заткнись, Несущий Бездну», - пробормотала она ему. Она протянула руку и осторожно взяла курицу, которая начала издавать болезненный щебет, почти как слова. На самом деле очень похоже на них.

"Кто он был?" она спросила. «Виндл, ты его узнаешь?»

«Я думаю, что видел его раньше. Незначительный чиновник Алети, хотя его глаза теперь другие. Любопытный. Посмотрите на его пальцы - загорелая кожа с полосками более светлой кожи. Однажды он носил украшения ».

Да … подумав об этом, она подумала, что узнала его. Один из стариков в башне. На пенсии, некогда занимал важное место во дворце. Она пошла и поговорила с ним, потому что никто не обращал внимания на стариков. Они пахли.

«Обокрали», - сказала она. В этой башне все еще происходили закулисные убийства, хотя Холины пытались обезопасить место. "Я тебя запомню. Я обещаю. Я-"

Что-то шевельнулось в темноте поблизости. Какой-то царапающий звук, как … перья. Лифт насторожился и встал, протягивая световой шар. Он пришел из дальнего конца коридора, куда не доходил ее свет.

Что-то потекло из этой тьмы. Высокий мужчина со шрамами на лице. На нем была форма алети, но она клялась, что никогда раньше его не видела. Она бы узнала такого опасного мужчину. Эти глаза казались частью тьмы - глубоко в тени, когда он ступил на свет.

На его плече сидел прежний зеленый цыпленок, его злые когти сжимали кусок кожи, прикрепленный к форме.

«Маленький Сияющий», - сказал мужчина. «Признаюсь, мне всегда был нужен повод, чтобы поохотиться на тебя».

Она схватила своего красного цыпленка и побежала.

Мужчина позади нее засмеялся. Как будто ему преподнесли величайший из подарков.

Одиночество Таравангяна сегодня было болезненным. Как было все чаще, он не был особенно умен.

Умный Таравангян ненавидел компанию. Умный Таравангян забыл о том, что нужно быть рядом с другими людьми. Умный Таравангиан был устрашающим, но сегодня он с радостью стал бы такой версией себя. Он бы приветствовал эмоциональную анестезию.

Он сидел один в штурмовом фургоне, положив руки на колени, в окружении бурых бурых волн от усталости. Вечная буря подходила к концу. Теперь он должен был отдать приказ своим людям предать коалицию. Если предположения Таравангиана верны, это также означает, что Одиум атаковал Уритиру.

Таравангян пока не отдавал приказа. Одиум сказал, что приедет, чтобы подтвердить, но пока этого не сделал. Возможно ... возможно, сегодня в услугах Таравангяна не будет необходимости. Возможно, план изменился.

Слабые, хилые надежды на слабого, хилого человека.

Ему так хотелось быть умным. Когда он в последний раз был умным? Не блестяще - он перестал думать об этом снова - а просто умно? Последний раз был … шторм больше года назад. Когда он планировал, как уничтожить Далинар.

Эта попытка не удалась. Далинар отказался сломаться. Умный Таравангян при всех своих способностях оказался недостаточным.

«Умный Таравангиан придумал план, который заставил Одиума заключить сделку», - подумал он. Этого достаточно.

И все же … и все же он колебался. Смарт Taravangian уже не удалось. Кроме того, его не просто сделали умным. Он получил благословение и проклятие. Интеллект с одной стороны. Сострадание к другому. Когда он был умен, он полагал, что проклятием было сострадание. Но было ли это на самом деле? Или это проклятие, что он никогда не сможет получить оба сразу?

Он встал в фургоне и выдержал момент головокружения, которое возникало у него каждый раз, когда он вставал в эти дни: чернота ползла по краям его поля зрения, как смертоносный шквал, жаждущий завладеть им. Он подумал, что, возможно, это его сердце, хотя он не просил хирурга. Лучше не беспокоить того, кто может помочь раненым солдатам.

Он сделал короткие вдохи, прислушиваясь к мягким трескам Эверсторма снаружи. Гром стихал. Почти в конце.

Он проделал короткое расстояние до своего сундука. Здесь Таравангян заставил себя встать на колени. Штормы, когда стало так больно стоять на коленях ? Его кости стиснулись друг о друга, как пестик о чашу.