Брендон Сандерсон - Ритм войны [ЛП]

«Каждый человек рушит свои собственные идеалы», - сказал Адолин. "Ты прав. Я не такой благородный человек, каким хотел бы быть. Но мой отец есть. Можете ли вы отрицать, что сам Отец Бури был готов рискнуть на человека из этой эпохи? »

«Это хороший момент», - сказал Келек, наклоняясь вперед. «Отец Бури - это все, что у нас осталось от старого Танаваста. Я бы не подумал снова найти его Бондсмита, нет, правда.

Амуна повернулся к Адолину. «Вы знаете, что случилось бы, принц Адолин, если бы Отец Бури был убит?»

Адолин помолчал, затем покачал головой.

«Мудрый ответ», - сказала она. «Как никто не знает. Нам повезло, что во время Рекреанса не существовало ни одного мастера по облигациям, хотя вопрос о том, как брат и сестра узнал о досрочном прекращении своей связи, является предметом споров. Я могу только представить себе катастрофу, которая ожидает нас, когда твой отец убьет свою девочку.

«Он не будет», - сказал Адолин. «Мой отец не простой человек».

«Это можно было сказать обо всех Радиантах в прошлом», - сказал Амуна, шагая к нему. «Но теперь я забочусь о преданных. Я слышу их безмолвную печаль; Я вижу их незрячую боль. Я бы разрушил «Прочную целостность», камень за камнем, прежде чем я согласился бы послать хоть одного почетного человека, которого постигла бы та же участь ».

Она поклонилась Келек, затем повернулась и села между двумя мертвыми глазами. Они продолжали сидеть неподвижно лицом вперед.

Адолин скрипнул зубами и взглянул на Шаллан, ища поддержки. По крайней мере, в этой толпе было одно дружелюбное лицо. Он заставил себя стоять, сцепив руки за спиной в позе, которую использовал его отец, когда хотел казаться властным. На нем было свое лучшее пальто. Для всех это имело значение. Штормы, он чувствовал себя обнаженным здесь, на полу, в окружении всех светящихся фигур. Это было хуже, чем когда он был один на арене для дуэлей против четырех Осколок. По крайней мере, тогда у него в руке был Клинок, а на спине - Плейт.

Они ждали, пока Келек вызовет следующего свидетеля. Вместо этого верховный судья потратил добрых двадцать минут на записи в своей записной книжке. Он был божественным существом, каким-то пылким, если его умножить в тысячу раз. Неудивительно, что он пишет. Адолин просто надеялся, что записи, которые он вел, имели отношение к показаниям. Он наполовину ожидал, что Вестник решает словесные головоломки, подобные тем, которые нравились Ясне.

В конце концов Вестник вытащил что-то из своего кармана - казалось, фрукты, хотя они были ярко-зелеными и хрустели, когда Келек откусил.

«Выглядит хорошо, - сказал Келек. «Ничего слишком неожиданного, хотя я должен сказать, что он прав . Освобожденный от цепи Бондсмит опасен, но Отец Бури все равно выбрал одного.

«Ты же знаешь, насколько ненормальным был Отец Бури в последнее время», - сказала пожилая почетная женщина рядом с Келеком. «Его мудрости больше нельзя доверять».

«Действителен, действителен», - сказал Келек. «Что ж, следующий свидетель».

«Следующим выступит Blended», - сказал Секейр. «Посланник Инкспрена для Постоянной Целостности».

Какие? Адолин подумал, когда его наставник встал из толпы и пошел на пол арены. Наблюдающие за ним почетные звёзды тихо зашептались при виде.

«Подождите, - сказал Адолин. "Что это?"

«Они просили меня свидетельствовать против вас», - сказала она. «Таким образом, spren, который не является Honorspren, будет иметь шанс взвесить это дело».

«Но … ты мой наставник. Разве ты не вызвался обучать меня?

«Я хотела, чтобы вы были хорошо обучены, - сказала она, - чтобы суд был как можно более справедливым. Эта штука есть. Но я тоже ненавижу то, что сделали вы ». Она повернулась к Келеку. «Досточтимый, я был жив, когда люди предали нас. В отличие от хонорспренов, мой вид не был настолько глуп, чтобы назначать всех как Сияющих. Мы потеряли более половины нашего числа, но некоторые из нас наблюдали со стороны ».

Она посмотрела на Адолина. «Мы знали мужчин такими, какие они есть. Ненадежный. Сменный. Спрену трудно разорвать связь. Некоторые говорят, что для нас это невозможно. Однако мужчины едва ли проживут и дня, не нарушив какой-то идеал.

«Почему мы, существа с врожденной честью, должны удивляться, когда это событие произошло? Люди не виноваты в том, что они непостоянны, как падающий дождь. Эта штука есть. Им нельзя доверять, и стыд за это - наша вина. Никогда больше не будет спрена и мужчин. Это неестественно ».

«Неестественно?» - сказал Адолин. «Спрен и Скайелс умеют летать. Spren и Greatshells будут расти. Спрен и певцы объединяются для создания новых форм. Это так же естественно, как и смена времен года ».

«И спасибо тебе, Шаллан, - подумал он, глядя на нее, - за твой интерес ко всему этому».

«Люди не из этой страны», - сказал Блендед. «Вы захватчики, и узы с вами не естественны. Будьте осторожны с тем, что говорите - вы побудите нас вернуться к певцам. Они предали нас давным-давно, но никогда в масштабах людей. Возможно, у высокопоставленных людей есть правильная идея присоединиться к армиям Слияния ".

"Вы бы на их стороне?" - сказал Адолин. «Наши враги ?»

"Почему нет?" - сказала она, прогуливаясь по сцене. «Они законные наследники этой земли. Вы довели их до отчаяния, но они не менее разумны и логичны. Возможно, вам лучше признать свое правление.

«Они служат Одиуму», - сказал Адолин, заметив, что многие из почетных гостей ерзали на своих местах, чувствуя себя неловко. «Мужчины могут быть переменчивыми, да. Иногда мы можем быть испорченными, но всегда слабыми. Но я знаю зло, когда вижу его. Одиум - зло. Я никогда не стану ему служить ».

Бленден посмотрел на толпу, которая кивнула в ответ на слова Адолина. Она сама слегка кивнула ему, словно в знак признания заработанного балла.

«Эта касательная не имеет значения», - сказала она, поворачиваясь к Келеку. «С некоторой легкостью могу сказать, что между хонорспреном и инкспреном нет хороших отношений. Любой признал бы это. Таким образом, ценность моих показаний имеет дополнительное значение.

«Я пережил боль и хаос Recreance. Я видел своих братьев и сестер, любимых, мертвыми. Я видел разлученные семьи и боль, текущую, как кровь. Мы можем быть врагами, но в одном - объединение . Мужчинам больше никогда нельзя доверять наши узы. Если этот желает принять наказание за тысячи спасшихся, я говорю: пусть он. Заприте его. Покончить с ним и со всеми, кто, как он, желает повторить резню прошлого ». Она посмотрела прямо на Адолина. «Это правда».

Адолин не знал, что сказать. Какую защиту он мог предложить? «Мы не такие, как были раньше», - сказал он.

«Можешь пообещать, что будешь другим?» - потребовала она. «Абсолютно обещать это? Пообещать, что больше ни один spren не будет убит из оков, если это будет разрешено?