Сара Файн - Брешь

Кларенс покачал головой.

— Это не имеет значения. Мы всё равно там будем. Такие красивые молодые люди. Идеальные, — он закатил глаза, словно смаковал эту идею. — Сил обещал мне, что я смогу получить новое тело. Может быть, тот высокий парень, с плечами и зелёными глазами, тот самый с битой.

Йен. Я встала и пнула Кларенса в бок раньше, чем смогла остановиться. На меня накатывали волны тошноты. Они слишком много знали о нас. Чересчур много. Откуда, чёрт возьми, они столько знают?

Я глубоко вздохнула и отступила от хрипящего Кларенса с выпученными глазами. Иначе совершу ещё одну ошибку и снова пну его. Он моргнул, глядя на меня снизу вверх.

— Думаю, ты сломала меня, девочка. Повезло тебе. Попробуй ещё разок.

— Дай мне больше информации.

— Капитан, — тихо сказал Джим.

Кларенс усмехнулся.

— Девушка — капитан? Ты капитан? — смех вскипел у него внутри, флегматичный и густой, и выкатился истеричным и пронзительным. — Могучие Стражи Царства Теней под руководством девушки с волосами, — он едва смог выговорить эти слова сквозь раскаты дикого смеха.

Я опустилась рядом с ним, чувствуя, как ледяные кристаллы формируются вдоль моего позвоночника.

— Знаю. Смешно, правда? — я толкнула его локтем в ногу. — То, что надо. Видишь, как я с тобой поступила? Попытайся удержать это забавное воспоминание, когда будешь сидеть в жерле тёмной башни. Уверена, тебе это поможет.

Его смех оборвался, как будто я ударила его по горлу.

— Я уже дал тебе информацию, — пискнул он. — Важную информацию.

Я поднялась на ноги.

— Так себе. Недостаточно. Мне нужно знать, откуда вы, ребятки, так много знаете о нас. А вот это уже кое-чего стоит. Может, даже быстрой смерти.

Его глаза вспыхнули рвением.

— У нас есть много способов.

— Тебе придётся быть гораздо более конкретным, Кларенс. У вас есть ещё кто-нибудь в нашей школе?

Он кивнул, улыбаясь, его острые зубы выступали над нижней губой.

— Кто? Кто наблюдает за нами?

Он поморщился и покачал головой.

— Она узнает. Она съест моё сердце.

Я стиснула зубы.

— Тогда, что ты можешь рассказать мне?

Он поднял голову с мата.

— Твоя мама скучает по тебе. Рита так сильно хочет тебя, детка. Ты глубоко засела в её голове. Так глубоко, что моя бедная сестра не может выбросить тебя из головы.

— Заткнись, — я сделала шаг назад.

— Твоя мать даже не вскрикнула, когда мы её забрали. Никакой борьбы. Её душа выскользнула на свободу, словно висела на волоске. Интересно, будут ли твои глаза такими же, как у Риты, когда Королева возьмёт тебя в свои объятия? Столь широкими. Столь совершенными.

— Довольно! — взревел Малачи.

Я замерла, с отвращением осознавая, что на моём лице были слёзы. Я не могла перестать думать о том, как они привязали мою мать к столу и вырвали из неё душу. Я не могла избавиться от этого видения её больших золотисто-карих глаз, и верёвок вокруг запястий.

Джим коснулся моей руки.

— Рафаэль здесь.

Я открыла рот, судорожно хватая воздух. Я провела рукавом по щекам и обернулась. Рафаэль стоял, прислонившись к стене.

— Ты знаешь, почему я вызвала тебя сюда? — спросила я.

Он кивнул.

— Так может, ты откроешь проход?

Его глаза задержались на моём лице, серьёзные, непроницаемые. И он снова кивнул.

Не отводя от меня взгляда, он провёл ладонью по бетонной стене подвала, и там появилась дверь. Он повернул ручку и открыл дверь, и за порогом я увидела один из каменных коридоров участка Стражей в тёмном городе, освещённый газовыми лампами, испускающими этот печальный зеленоватый свет. Взгляд Малачи метнулся туда, а затем он отвернулся, как будто ему было больно думать о том, чтобы вернуться туда. Вдалеке я увидела двух огромных, нечеловеческих Стражей, шагающих к нам. У одного из них была толстый кожаный намордник и рукавицы, сделанные специально изготовленные для защиты от зубов и когтей Мазикинов.

— Скажи им, чтобы они отвели его прямо в тёмную башню, — сказала я Малачи твёрдым, холодным и пугающе спокойным голосом.

Когда Кларенс начал кричать и корчиться, я направилась к лестнице, не видя перед собой ничего, кроме глаз моей матери, не чувствуя ничего, кроме беспокойного напряжения в груди, заставляющего меня гадать, была ли моя душа заперта так крепко, как это было необходимо, чтобы помочь мне пережить то, что должно было произойти.

Целый день я думала над тем, что мы могли бы отменить выпускной, избежать всего этого, но потом поняла, что Мазикины пристально наблюдают, и что бы мы ни сделали, они всё равно узнают. Лучше пусть они пожалуют к нам, когда мы ожидаем этого, чем когда мы не сможем предвидеть ситуацию.

Я разговаривала с Генри раз или два за все последующие несколько недель. Он залёг на дно после резни в ювелирном районе, в результате которой были убиты двенадцать человек. Произошедшее сочли за разборки между уличными бандюганами. Полиция, очевидно, искала связь между этими убийствами и нападениями на лагеря бездомных, поскольку некоторые из убитых на складе людей были теми, кто выжил в предыдущих налетах. Ненси, мой надзиратель и её приятели из полиции несколько раз приходили поговорить со мной неофициально, но, поскольку не было ни свидетелей, ни вещественных доказательств, а также имелось около миллиона других, более вероятных преступников, они, в конце концов, решили оставить меня в покое и потратить деньги налогоплательщиков в другом месте.

Мазикины тоже залегли на дно, но мы не были уверены, по какой причине с их стороны была такая тишина. То ли чтобы привлечь внимание или потому, что они планировали нечто ужасное. Мы патрулировали каждую ночь, но на улицах было жутко тихо. И мы задавались вопросом, а не предупреждают ли сами люди-информаторы Мазикинов о наших передвижениях, тем самым облегчая им задачу избегать нас, как и людского внимания.

Вместе с Джимом и Малачи, я одержимо наблюдала за каждым учеником старшей школы Варвика, гадая, кто из них был не на той стороне. Но всякий раз, когда я могла, я избегала столовой, предпочитая есть на улице с Йеном, предоставляя ему возможность отвлекать меня хотя бы на полчаса каждый день. Видя Лейни с Малачи, мне хотелось причинить ей боль. Даже мысль о том, что они будут вместе, добавляла масла в огонь моих тренировок с моим лейтенантом, после которых мы оба были истощены и побиты. И не раз я била его сильнее, чем следовало бы. И не раз он заставлял меня платить за это. Несколько раз даже вызывали Рафаэля, чтобы он привёл нас в порядок, и на следующий день мы не ходили в школу, поскольку выглядели так, будто участвовали в тюремном бунте.

Время, проводимое с Йеном, было единственным моментом, когда я чувствовала себя нормальной и даже немного счастливой. Его улыбка напоминала мне, почему вся эта бдительность и тренировки стоили того, и помогала немного облегчить боль от потери Малачи. Как-то вечером, когда настала моя очередь охранять наших друзей, я тусовалась с ним на вечеринке и поняла, как же мне нравилось его общество. Я даже присутствовала на нескольких его домашних играх, хотя всё это время смотрела на зрителей, пытаясь понять, кто из них был шпионом Мазикинов. Время было на исходе.