Джена Шоуолтер - Закрученный

— Хватит тянуть резину. Приступай.

— Ты правда не собираешься возвращаться назад? — спросил Такер. В кои-то веки в его голосе не было сарказма, дерзости или прямой грубости.

— Нет, не собираюсь. Райли, — ее голос звучал ровно, она вытянулась на скрипучем матраце, молясь, чтобы там не было клопов. Или еще кого похуже. — Приступай.

Пока она не струсила.

Он осмотрел ее, перед тем как подойти ближе, присесть рядом на колени и положить ее руку себе на бедра. Прикосновение. Палящее как солнце, уводящее землю из-под ног, необходимое как воздух.

Каким-то чудом ей удавалось сохранить невозмутимое выражение лица.

— Ты изменилась.

— За две недели? — она хотела фыркнуть, но не получилось. Он прав.

— Ага, — он уже разложил инструменты на тумбочке, чернила наготове. Он поднял тату-машинку и глубоко вонзил иглу. Краткое мгновение боли, постоянное жжение и жужжание моторчика.

Может, тоска по дому закалила ее — она ни разу не вздрогнула.

— Думаешь, я изменилась к лучшему?

«Стоп, — одернула она себя. — Не выпытывай. Тебе может не понравиться ответ».

— Мне нравилось, какой ты была.

В его голосе звучала горечь. Ей надо допытаться.

— То есть слабой? Зависимой от тебя?

— Ты не была слабой.

— Ну и сильной я не была.

— А теперь стала? — Ай.

— Больше, чем раньше. Так я тебе больше не нравлюсь?

«Почему ты продолжаешь допытываться?» — спрашивала она себя.

— Нравишься. Мне не нравится твоя компания, — добавил он громче.

— Какая скукота, — сказал Такер, подходя к кровати. — Кто-нибудь, развлеките меня.

Они сделали вид, что не слышали.

— Как ты умудрилась связаться с Такером? — спросил Райли. Его хватка стала жестче. — И я не про то, как вы замутили. Если только ты не хочешь мне что-то рассказать. И если в этом все дело…

— Нет, не в этом, — с пылом заверила она его. Может, между ними все кончено, но она не хотела, чтобы он думал, что она сразу перескочила на Такера. — После того, как Эйден был заколот — что я еще не простила, — добавила она также громко, как Райли до этого, — Такер нашел меня. Он увидел, как я ухожу из дома с сумкой и пошел за мной.

— Когда я пошел за тобой, ты сделала все, что было в твоих силах, чтобы потерять меня. А его ты оставила рядом.

Ага. Это была горечь, в чистом виде, пылающая ревностью. Даже больше — он произнес «его» с таким отвращением, с каким Райли мог бы обсуждать сильный понос.

В его картине мира это могло быть одно и то же.

— Да, — она смягчила тон, — но я боялась причинить тебе вред.

— Как мило, Мэри Энн, — сухо сказал Такер. — Очень мило.

Они сделали вид, что не слышали.

Райли замер. Затем он отложил тату-машинку и потянулся к ней. Его пальцы провели по ее подбородку, лаская. Мэри Энн не собиралась, но поддалась прикосновению этих знакомых мозолистых рук, закрывая глаза. В это мгновение они были одни в целом свете.

Она вдыхала его, притворяясь, что она была обычной девчонкой, он обычным парнем, и все вокруг было самым обычным. Этот естественный, землистый запах напоминал ей о мире вокруг, и ей хотелось большего, она отчаянно нуждалась в большем… Пока не вспомнила, что случилось с последними ночными существами, которых она встретила. Больше притворяться она не могла.

Они бились в конвульсиях, их кожа бледнела… бледнела… пока они не стали белее мела, напоминая хэллоуинские декорации. Под их глазами залегли темные круги, их губы потрескались, они кричали. И кричали, и кричали, и кричали. Невыносимая боль.

— Мэри Энн.

Наверное, он почувствовал, как она окаменела. Ее ресницы распахнулись, и она увидела, как Райли обеспокоенно хмурится. Обеспокоенно. Нет-нет-нет.

— Я сделала это с тобой? — выпалила она. Могла ли она его опустошить, хотя бы на капельку?

— Я в порядке. Ты ничего мне не сделала.

Значит, он беспокоился за нее. Она расслабилась, но совсем слегка. Почему он такой замечательный?

— Ты ведь скажешь мне, если я сделаю?

— Конечно, я же не из молчаливых терпил.

Нет, не из них. И она всегда его любила за это.

— Как ты? — спросил он. — Ты хорошо… питаешься?

— Пока нет. Все это время я жила за счет моего чрезмерного злоупотребления, но чувство наполненности проходит, — призналась она. — Я очень скоро проголодаюсь.

— «Очень скоро» еще не сейчас. У нас есть время.

Время, чтобы побыть вместе, имел он в виду. Время до того, как ей можно будет начать волноваться.

Когда же он поймет? Она всегда волнуется.

— Просто закончи символы, — сказала со вздохом.

— Хорошо. Но мы еще об этом поговорим.

«Нет, не поговорим», — но не сказала этого вслух, и спустя несколько часов она стала счастливой обладательницей шести новых символов.

— Секси, — прокомментировал Такер, поигрывая бровями.

— Напрашиваешься, чтобы я выколол тебе глаза? — резко бросил Райли, пока упаковывал инструменты и запихивал их обратно в сумку.

— Ладно-ладно, — Такер поднял руки, сама невинность. — Она выглядит отвратно.

Отвратно?

— Спасибо, предатель.

Такер пожал плечами, не пытаясь извиниться.

— Мы пытались замутить, не получилось. Теперь я не буду пытаться сложить свои яйца в твою корзину, а то рискую, что их разобьют молотком.

Так. Он реально про свои яйца? Потому что вот это отвратно.

Тем не менее, Райли кивал, искренне довольный впервые за день.

— Тебе тоже не грозит сложить свои яйца в мою корзину, — уведомила она его.

Он тоже пожал плечами.

— Потом ты будешь говорить иначе.

— Просто… просто держи свои губы подальше от меня!

Если он ее поцелует, все стены рухнут, как всегда было. Его рот был ее слабым место, и все тут.

Он одарил ее улыбкой с секретом — в ней таилось обещание, что как только они останутся одни, он окажется на ней. И ей это понравилось. Она вздрогнула. Нельзя оставаться наедине с волком!

— Я ничего не говорил о поцелуях. Разве нет?

— Фу, просто фу, — Такер прикинулся, что его тошнит. — Хватит флиртовать перед невинным свидетелем.

— Сомневаюсь, что ты когда-либо был невинным, — сухо заметила она.

— А ты не должен быть сейчас где-то еще? — резко спросил Райли. — Например, со своей беременной подружкой?

Пенни . Мэри Энн не звонила сегодня и задумалась, вдруг девушка все еще сидит скрученная над туалетом, изрыгая свои внутренности.

Мэри Энн вспомнила, как Такер пришел к ней, умоляя помочь ему, чтобы он мог пережить то, что сделал с Эйденом. Тогда он уверял, что чувствует себя «правильно» только рядом с ней, что он может побороть свои темные мысли, если она рядом. Он тогда выглядел совершенно раздавленным, и впервые с того момента — сейчас тоже.

— Пенни будет лучше без меня, — сказал он без единой эмоции.

— Ну, твоему — вашему — ребенку не будет. Он наполовину демон, и Пен нужна будет помощь с ним.