Святослав Логинов - Porte ouverte

Слегка всхолмлённая равнина, виноградники, поля пшеницы, заливные луга вдоль реки. Село, беззащитно вставшее на открытом месте. Если бы не боязнь разбойников, люди и вовсе разобрались бы по отдельным хуторкам. Но и без того любой сколько-нибудь сильный отряд мог бы безнаказанно грабить сельчан, если бы совсем рядом не возвышались башни замка.

Замок был тих и казался необитаемым.

Собственно, для защиты от мародёров башни не нужны. Вполне достаточно гарнизона, способного разогнать шайки и перевешать любителей чужого добра. Но каждый феодал хочет быть сувереном, и крепостные башни нужны для отстаивания суверенитета. Так что королевский указ о сносе укреплений был издан вовремя. Тем нелепей казалась твердыня со снятыми воротами и засыпанным рвом.

Памятуя добрый совет, герцог Эрлау сначала направился к деревне, где намеревался выяснить, чем живёт округа.

Выяснилось, что округа не живёт. Деревня была пуста, как бывало лишь в те времена, когда с юга набегали мавританские пираты. Тогда люди бежали в замок, туда же отгонялся скот и уносилось всё, что можно унести.

Первым побуждением герцога было сжечь деревню, жители которой преступно посмели уклониться от встречи сеньора. К тому же они, судя по всему, захватили беззащитный замок — такое спускать мужикам немыслимо. И всё же по здравом размышлении герцог смирил праведный гнев. Государственная мудрость победила христианское рвение. Здесь не Германия, где каждый мужик оказывается заведомым еретиком и можно со спокойной душой жечь любую деревню и всякий хутор: всё равно не свои. Здешние крестьяне, как говорят, тоже еретичествуют, но они же платят налоги, не кому-то, а своему герцогу, так что хочешь не хочешь, но их нужно беречь.

Деревню Эрлау занял, определив рейтаров на постой так, чтобы каждый сколько-нибудь зажиточный дом оказался под охраной. Выставил дозор на дороге, чтобы заранее знать о подходе войска мессира Иммануса. Второй, уже не дозор, а секрет, расположился в некотором отдалении от негостеприимно распахнутых замковых ворот. Дозорные наблюдали, чтобы никто не входил в замок и не покидал его стен. Впрочем, замок был тих, словно в нём не скрывалась толпа народа. Над стенами не поднималось ни единого дымка, чего не может быть, если крестьяне и впрямь в крепости.

Зато выставленный на дороге дозор на третий день сообщил о подходе отряда, ведомого отцом Имманусом. Ландскнехты, набранные в тех самых землях, где некогда воевал герцог, готовы были убивать кого угодно, не затрудняясь вредными мыслями.

— Что я вижу? — воскликнул Имманус, когда два военачальника встретились. — Я ожидал, что на донжоне будет установлен ваш штандарт. И горько сожалел, что еретики будут колесованы, прежде чем я смогу дать им последнее напутствие.

— Я тоже подумал об этом, — с готовностью подхватил герцог, — и потому не стал входить в Порт Уверт прежде, чем будет отслужен молебен и получено ваше благословение.

— Что же, сегодня мы отслужим молебен, и завтра утром дьявольская цитадель откроет перед нами свои ворота.

— Монсеньор, это невозможно. Крепость называется Порт Уверт, у неё нет ворот.

— Ошибаетесь, сын мой. Дьявольские силы сделали эти ворота невидимыми, но они, несомненно, есть. И завтра они будут разбиты.

— Я никогда не сомневался в вашем усердии во славу католической церкви и Святого Престола.

— А почему цела деревня?

— В ней не осталось ни единого жителя. Судя по следам, все они в замке. Не знаю, на что они надеются, сидя там.

— Но сжечь гнездо заразы — ваш долг.

— Монсеньор, я много воевал в землях, поражённых ересью, и знаю, что порча гнездится в сердцах, а не в домах. В селе расквартированы мои рейтары, и, боюсь, они будут недовольны, если я без достаточной на то причины выгоню их под открытое небо.

Имманус скривил губы, но возражать не стал.

Наутро, как и предполагалось, оба отряда были выстроены перед входом в замок, где по-прежнему не было ничего похожего на ворота. Установили переносной алтарь и отслужили мессу. Затем очередь дошла до военных действий. Сдвинув алтарь, артиллеристы монсеньора Иммануса установили две бронзовых бомбарды. Окутавшись клубами дыма, орудия изрыгнули каменные ядра прямиком в зияющий проход. Что там творилось, было не рассмотреть, — но, во всяком случае, никаких заметных разрушений не обнаружилось. Ждать целый час, пока пушкари обиходят орудия и произведут следующий залп, Имманус не стал, скомандовав солдатам наступление.

Сомкнутыми рядами защитники католической веры, набранные в самых лютеранских областях непокорной Германии, двинулись на штурм беззащитной твердыни. Вслед за рядами ландскнехтов в замок вошёл обоз, затем были втащены пушки и, наконец, прошёл мессир Имманус в окружении клира. Через минуту над бывшей привратной бастидой появился штандарт Иммануса.

Из замка не доносилось ни единого звука: не грохотали мушкеты, не слышалось криков солдат и жалобных воплей избиваемых крестьян. Не поднимался дым, никто не выгонял ударами алебард пленное мужичьё.

Герцог молча ждал, и молча ждали за его спиной всадники. Никому не хотелось лезть в ловушку, а в том, что это ловушка, сомнений не оставалось.

Утомившись ожиданием, герцог отошёл к деревне, оставив перед замком караулы, которые должны были предупредить, если произойдёт хоть что-то.

За ночь ничего значимого не случилось, если не считать того, что с привратной башни исчез штандарт Иммануса. Как это произошло, кто его снял, караульные не отследили.

Герцог Эрлау наутро выехал к замку. Отряд его, который уже не казался внушительной силой, следовал сзади. Никто из всадников не горел желанием наступать на чёртову цитадель, с лёгкостью проглотившую епископа вместе с отрядом ландскнехтов. С другой стороны, попробуй не разобраться с таинственным замком — недоброжелатели тут же представят герцога виновным в гибели немецких наёмников.

Герцог взял рог и протрубил вызов. Этим искусством он владел в полной мере. Ответом ему было молчание. Подозвав оруженосца, герцог отдал краткие распоряжения и один, никем не сопровождаемый, въехал в замок. В безумном поступке скрывался простой расчёт: раз Имманусу не помогли четыреста наёмников, то и ему брать с собой отряд не имеет смысла. А там, где не пройдёт двести человек, вполне может пройти один.

Чёрные своды бастиды, на удивление хорошо сохранившиеся, нависли над ним, а потом герцог оказался во внутреннем дворе, совершенно пустом. К стенам здесь примыкали несколько строений, как во всяком замке. Арсенал, казармы — двери их были распахнуты, и внутри никого не было. Перед донжоном высилась груда рыхлой земли — именно в неё безвредно канули ядра, выпущенные церковными бомбардами.