Роберт Говард - Сборник Избранные произведения в 8 томах. Компиляция

— Тварь… тварь там, в углу!

Паллантид поддержал голову короля и со страхом огляделся, В свете лампы он увидел бледные лица оруженосцев и бархатные тени, притаившиеся в углах шатра — только и всего.

— Здесь ничего нет, наше величество, — сказал он.

— Она была там, в углу, — прошептал король, качая головой из стороны в сторону и пытаясь встать. — Человек — или что-то вроде человека, замотанного в бинты, похожего на мумию и одетого в истлевший плащ с капюшоном. Я разглядел его глаза, когда он прятался в углу. Я думал вначале — это тень, но потом увидел глаза. Они были, как черные алмазы.

Я бросился на него с мечом, но промахнулся — Кром знает, по какой причине, — и разрубил этот столб. Он схватил меня за руку и закачался, а пальцы его жгли, как раскаленное железо. Вся сила покинула меня, а земля поднялась и ударила меня, как дубиной. Потом он исчез, а я, я лежал, будь оно все проклято, и не мог пошевелиться. Я окаменел!

Паллантид поднял руку гиганта, и его кинуло в дрожь: на запястье он увидел синие следы длинных тонких пальцев. Какая ладонь могла обладать такой силой, чтобы оставить след на этой могучей руке? Тут он вспомнил смех, доносившийся из шатра, и холодный пот прошиб генерала. Смеялся не Конан.

— Это дело рук дьявола! — прошептал трясущийся оруженосец. — Говорят, что дети тьмы выступили на стороне Тараска!

— Замолчи! — сурово сказал Паллантид.

Утро уже погасило все звезды. С гор веял легкий ветерок, разносивший звук сотен и тысяч труб. От этого звука сильная судорога пробежала по телу короля. Снова заиграла сила в его мышцах, когда он попытался разорвать невидимые цепи, приковывающие его к земле.

— Оденьте меня в доспехи и привяжите к седлу, — прошептал он. — Я еще поведу вас в атаку!

Паллантид покачал головой, а один из оруженосцев потянул его за одежду.

— Господин, мы погибнем, если враги узнают, что наш король лежит без сил! Только он мог бы привести нас сегодня к победе!

— Помогите мне положить его на кровать, — ответил генерал.

Они повиновались и положили бессильного гиганта на кучу мехов, укрыв его шелковым плащом. Паллантид повернулся к пятерке оруженосцев, долго вглядывался в их побледневшие лица и наконец сказал:

— Пусть уста наши навеки молчат о том, что случилось в шатре. От нас сейчас зависит судьба королевства Аквилонии. Пусть один из вас пойдет и приведет Валанна, сотника пеллийских копейщиков.

Оруженосец, на которого было указано, поклонился и быстро вышел из шатра. Паллантид смотрел на поверженного короля. За стенами шатра ревели трубы, кричали командиры, все нарастал гул тысяч людских голосов. Наконец оруженосец вернулся с тем офицером, о котором говорил Паллантид — высоким воином, широкоплечим и мускулистым, по сложению очень похожим на короля. Волосы у него были тоже вроде конановых — черные и густые, только глаза серые, да и лицом он не походил на своего короля.

— У короля приступ некой редкой болезни, — сухо пояснил Паллантид. — Тебе выпала великая честь: ты оденешь его доспехи и поведешь сегодня армию в бой. Никто не должен узнать, что на королевском коне скачет не король.

— За эту честь любой человек охотно бы отдал жизнь, — сказал сотник, ошеломленный своей задачей. — Клянусь Митрой, я не подведу!

И бессильный король глядел горящими глазами, в которых отражался его горький гнев и мучительное чувство унижения, как его оруженосцы освобождают Валлана от кольчуги, шлема и наколенников, чтобы облечь его в черный панцирь Конана, а также в шлем с забралом и гребнем, украшенным черным султаном. Затем следовала шелковая накидка с вышитым на груди золотым королевским львом, широкий пояс с золотой пряжкой поддерживал покоящийся в золотых ножнах обоюдоострый меч с рукоятью, покрытой самоцветами. Пока они этим занимались, сурово ревели трубы, лязгало оружие, из-за реки доносился глухой рев, когда полк за полком выходил на позиции.

Валлан в полном облачении встал на колени и склонил султан перед лежащей на ложе фигурой.

— Господин мой и король, клянусь Митрой, я не опозорю доспехов, которые надел сегодня!

— Принеси мне голову Тараска, и я сделаю тебя бароном!

Страдание сорвало с Конана тонкий налет цивилизации. Глаза его горели такой ненавистью и жаждой крови, какой мог бы позавидовать любой варвар с Киммерийских нагорий.

Аквилонская армия стояла уже в полной готовности — длинные спаянные шеренги пеших и конных в сияющей стали, — когда из королевского шатра выплыла огромная фигура в черной броне, чтобы оседлать черного жеребца, удерживаемого четырьмя оруженосцами, и армия издала такой клич, что задрожали горы. Потрясая оружием, все солдаты рыцари в золоченых панцирях, копейщики в кольчугах и стальных шлемах, лучники, держащие свои огромные луки, — громогласным хором выразили свое восхищение королю-воину.

Армия на другой стороне долины перемещалась к реке по пологому склону, сталь доспехов поблескивала сквозь утренний туман, клубившийся у конских ног.

Аквилонцы, не торопясь, двинулись им навстречу. От конского топота загудела земля. Шелковые полотнища штандартов развевались на утреннем ветру, а лавина копий с трепещущими флажками то поднималась, то опускалась, точно лес в бурю.

Десять вооруженных до зубов угрюмых ветеранов войны, умеющих молчать, охраняли королевский шатер, в котором остался один из оруженосцев. Кроме небольшой группы посвященных, никто не знал во всей могучей армии, что не Конан восседает на огромном черном жеребце, выступающем во главе войска.

Аквилонцы выстроились согласно традиции: основная сила, полки тяжеловооруженных рыцарей, составили центр армии, на крыльях были отряды конницы, поддерживаемые копейщиками и лучниками. Лучники были жителями Боссона на Западном Пограничье — крепкими низкорослыми людьми в кожаных куртках и плоских стальных шлемах.

Немедийская армия была построена примерно так же. Оба войска приближались к речушке, крылья при этом вырвались вперед. Посреди войск Аквилонии над всадником на черном жеребце развевалось огромное полотнище со львом.

Но в королевском шатре Конан на своем ложе только стонал от душевной муки и ругался по-язычески.

— Войска сближаются, — говорил ему оруженосец, выглядывая из шатра. — Слышишь, как гремят трубы? Ха! Солнце сверкает на шлемах и остриях копий так, что глазам больно… Реку оно окрасило алым… Воистину воды ее заалеют прежде, чем минет день!

Неприятель вышел к берегу. Теперь между войсками, точно ядовитые тучи, мечутся стрелы, заслоняя небо. Ха! Хороший выстрел, парень! Боссонские лучники стреляют вернее — слышишь их клич?

Среди рева труб и грохота стали король действительно услышал дикий гортанный рев боссонцев, которые натягивали тетивы и посылали стрелы с удивительной меткостью.