Роберт Говард - Сборник Избранные произведения в 8 томах. Компиляция

— Дорогой мой хозяин, — сказал Конан. — Докажи, что в твоем сердце нет предательства, — принеси еще еды и этого доброго вина.

Покуда король насыщался, по рынкам и набережным сновали люди в поисках зингарца, желающего продать драгоценный камень или сесть на корабль, отплывающий в далекие страны. А высокий худой человек со шрамом на виске сидел в гнусном погребке за столом, залитым вином, и толковал с десятком матерых мужиков, чей вид не оставлял никакого сомнения в их профессии.

А первые звезды, взошедшие на небо, осветили четырех всадников, ехавших в Мессантию с западной стороны по белой дороге. Это были люди в черных плащах с капюшонами. Они что есть силы погоняли своих уставших, взмыленных лошадей. Странные всадники ехали молча, словно связанные неким обетом.

Конан пробудился от крепкого сна мгновенно, как кошка. И столь же мгновенно вскочил на ноги с мечом в руке, так что коснувшийся его человек еле отшатнулся.

— Какие новости, Публио? — спросил киммериец, узнав хозяина.

Публио, придя в себя от страха, вызванного таким бурным пробуждением гостя, ответил:

— Зингарец найден. Он приехал вчера на рассвете. Несколько часов назад он пытался продать драгоценный камень купцу из страны Шем, но тот не захотел иметь с ним дела. Рассказывают, что при виде камня он весь побелел, закрыл свою лавку и бежал, как от чумы.

— Должно быть, это Белосо, — сказал Конан и ощутил в руках нетерпеливую дрожь. — Где он сейчас?

— Он спит в доме Гермия.

— Знаю эту дыру по старым временам, — прорычал Конан. — Нужно спешить, пока кто-нибудь из портовых грабителей не перерезал ему глотку из-за этого камешка.

Он набросил на плечи плащ и взял из рук Публио шлем.

— Прикажи оседлать моего коня и держать его на дворе в готовности, — сказал он. — Может быть, возвращаться придется, как бы сказать, быстрым шагом. Я не забуду, Публио, что ты сделал для меня нынешней ночью.

Через минуту торговец, стоя у боковых дверей, провожал взглядом фигуру короля, исчезающую во мраке улицы.

— Прощай, корсар, — сказал он. — Видно, дорого стоит этот камешек, если его ищет человек, только что потерявший королевство. Жаль, что я не наказал своим ребятам, чтобы они занялись сначала этим делом. Впрочем, нечего жалеть. Пусть Аргос забудет имя Амры, и пусть наши с ним дела порастут травой забвенья. За домом Гермия есть аллея… Там Конан перестанет быть опасным для меня.

Дом Гермия — убогий, пользующийся дурной славой бордель, стоял на набережной, обращенной к морю. Конана не оставляло ощущение, что за ним следят. Конан огляделся, прислушался, но услышал только шорох одежды. В этом не было ничего неожиданного: в порту полно воров и грабителей, но вряд ли они отважутся напасть на него.

Внезапно открылась дверь, и киммериец проскользнул в помещение. Навстречу ему выскочила фигура и устремилась по аллее — не скрываясь, но бесшумно, как дикий зверь. Света звезд было достаточно, чтобы рассмотреть выбежавшего. Это, несомненно, был житель Стигии — бритая голова, орлиный профиль, плащ на широких плечах. Он шел в сторону берега, и на секунду Конану показалось, что под плащом незнакомец прячет фонарь.

Но Конан враз забыл об этом, когда увидел, что двери все еще открыты. Сначала он решил хорошенько тряхнуть Гермия и узнать, где спит Белосо, но потом рассудил, что лучше будет пройти незамеченным. Несколько шагов — и он у двери. Король положил руку на замок и невольно выругался, потому что его чуткие пальцы, натренированные грабителями из Заморы, сказали ему, что замок выломан снаружи, причем с такой нечеловеческой силой, что пробой вылетел из косяка. Как можно было сделать такое и не переполошить весь дом, он не понимал. Во всяком случае, это сделали нынешней ночью, иначе Гермий уже приказал бы наладить замок, опасаясь лихих людей.

Соображая, как разыскать комнату зингарца, Конан бесшумно, на ощупь, двигался в темноте, держа наготове кинжал, и вдруг остановился: рядом была смерть. Так чуют смерть дикие животные — не угрозу, а присутствие мертвого тела. Охваченный беспокойством, король долго ощупывал стену и, наконец, нашел на полке лампу, трут и огниво. Через секунду появилось слабое пламя. Конан увидел комнату, пустой стол и лавку — все ее убранство. А на глинобитном полу лежал Белосо — лежал навзничь, с головой, втянутой в плечи, и казалось, что он очень внимательно рассматривает почерневшие потолочные балки. Рядом лежал меч в ножнах. Распахнутая рубаха обнажала мощную волосатую грудь, заклейменную четким отпечатком пятерни.

Конан глядел и чувствовал, как волосы у него становятся дыбом.

— О, Кром! — прошептал он. — Черная ладонь Сета!

Ему еже приходилось видеть такой знак — смертельный знак грозных жрецов Сета — зловещего божества, царящего в мрачной Стигии. И вдруг он припомнил свет, выбивавшийся из-под плаща таинственного стигийца, встреченного у входа.

— Сердце, клянусь Кромом! — сказал он. — Он утащил его! Разломал дверь своими чарами, убил Белосо и похитил Сердце. Это был жрец Сета.

Король быстро обыскал Белосо, и его опасения подтвердились. Камня не было. У Конана возникло подозрение, что все это было не случайно, что стигийская галера прибыла в порт с определенной целью. Откуда мог жрец Сета узнать, что Сердце окажется на юге? Ответ был не более фантастичен, чем некромантия, позволившая убить вооруженного человека одним прикосновением открытой ладони.

Он услышал за дверями крадущиеся шаги, обернулся, как гигантская кошка, погасил лампу и выхватил меч. В темноте приближалась группа людей. А когда его глаза привыкли к темноте, он увидел силуэты людей, полукругом стоящих у двери. Кто они такие — он понятия не имел, но привык бить первым и нанес удар.

Этот неожиданный маневр озадачил притаившихся. Он увидел подбегавших к нему людей, лица в масках, потом его меч вошел в чье-то тело, а сам он побежал что есть сил вдоль по улице.

Впереди послышался тихий скрип весел, и король сразу забыл о погоне. Из залива выходило судно! Стиснув зубы, он ускорил бег, но, добежав до берега, услышал только скрежет веревок, поворачивающих руль.

Темные тучи над морем заслонили звезды, и можно было рассмотреть только длинный низкий силуэт корабля, набиравшего скорость. Донесся ритмичный плеск весел. Конан оскалил зубы в бессильной ярости. Это уходила в море стигийская галера и увозила драгоценный камень, который должен был вернуть ему трон Аквилонии.

С бешеным проклятьем он отступил назад и схватился за ремень панциря, готовый бросить доспехи и пуститься вплавь. Потом обернулся, услышав шорох песка. Он совсем забыл о погоне.

А она быстро приближалась. Передний пал под молниеносным ударом меча, но других это не остановило. Матово поблескивающие клинки застучали по панцирю. Он услышал вопль и почувствовал на руке прикосновение кишок из распоротого живота. Потом он услышал чей-то смутно знакомый голос, который подбадривал нападающих. Конан стал прорубаться на голос и, когда ветер на мгновение рассеял тучи, увидел высокого худощавого человека с глубоким шрамом на виске. Под мечом Конана его голова развалилась, как спелая дыня.