Роберт Говард - Сборник Избранные произведения в 8 томах. Компиляция

Что интересно, он ни на секунду не задумывался, насколько удивительны были его действия с точки зрения здравого смысла. Скажите, ну какому нормальному человеку пришло бы в голову карабкаться по каменным утесам на ночь глядя, вместо того чтобы заночевать у их подножия и начать нормальное восхождение с утра? Правда, никто другой и не смог бы совершить это восхождение.

Человек, о котором идет речь, вообще не походил на заурядного обывателя. В своих поступках он руководствовался отнюдь не обыденным здравомыслием. Поставив перед собой цель, он целиком отдавался ее достижению.

Двигаясь кратчайшим путем, он просто сметал все возникающие перед ним препятствия, а уж на такие мелочи, как время суток, и вовсе не обращал внимания. Цель должна быть достигнута любым путем. Именно так. И уж если сумеркам было угодно застигнуть его на самых подступах к Стране Ужаса, да будет так. Тем более ничего не менял тот факт, что в ее внутренние пределы он вторгся в самую глухую ночную пору.

Пока он пробирался меж валунов, размером от головки сыра до целого дома, взошла луна. Ее серебристый свет придал раскинувшемуся под ней миру необычайно загадочный вид. Иззубренные пики не столь уж далеких гор казались зубчатыми башнями чародейских замков. Правда, путешественник не придавался мечтательному созерцательству. Мужчина до рези в глазах вглядывался в залитый лунным светом каменистый ландшафт, стараясь не упустить еле заметную тропу, которой придерживался. Он был готов ко всему: к неожиданному нападению, к предательскому копью, наконец к целой горной лавине, несущейся ему навстречу.

Однако произошло то, чего он вовсе не ожидал. Из-за громадной базальтовой глыбы на тропу перед ним выступил человек. Глазам путешественника предстал гигант цвета черного дерева. Его облитая лунными лучами кожа лоснилась, так же как и наконечник тяжелого копья, которое воин сжимал в мускулистой руке. Его голову с красивым хищным лицом венчал пышный убор из страусовых перьев. Негр величественно поднял копье, преграждая путь незнакомцу, и ночную тишину разбил человеческий голос.

— Эта земля не принадлежит белому человеку, — заявил чернокожий на диалекте речных племен. — Как называют моего белокожего брата в его родном краале? И что привело его сюда, в Страну Черепов?

— Мое имя — Соломон Кейн, — на том же языке ответил чернокожему воину путешественник. — А привели меня сюда поиски королевы вампиров Накари, что обитает в этих горах.

— Немногие ищут ее. Еще меньше тех, кто находит. И никто не возвращается. — Слова негра были столь же торжественны, сколь и загадочны. Кейн отнес их на счет того, что чернокожие любят подобные двусмысленные и цветастые высказывания.

— Не проводишь ли ты меня к ней? — спросил англичанин.

— В правой руке у тебя длинный нож, — ответил вопросом на вопрос его собеседник. — Но здесь нет львов.

— Зато есть змеи. Одна такая здоровая своротила камень, когда я сюда поднимался. А кто знает, сколько их тут в кустах еще?

Воцарилась недолгая тишина. Мужчины, обменявшись двусмысленностями, смотрели друг другу в глаза. Первым уступил эбеновый гигант. Он отвел взгляд, губы его тронула мрачная усмешка.

— Твоя жизнь в моих руках, — сказал он затем.

— В моей руке — жизни многих воителей. — Кейн холодно усмехнулся в ответ.

Взгляд негра скользнул по высокой жилистой фигуре англичанина, по искрящемуся лезвию его рапиры, которое, казалось, разрезало лунные лучи, потом встретился с его колючими прозрачными глазами, и в его зрачках отразилась некоторая неуверенность.

— Ты не принес с собой даров, — проговорил он. — Но если ты последуешь за мной, я отведу тебя к Ужасающей, к Властительнице Рока, к Алой Госпоже — к владычице Накари, правящей благословенной страной Негари!

Воин отступил в сторону, торжественно пропуская англичанина вперед. Но Кейн, который ни на грош не доверял чернокожему, опасаясь удара копьем в спину, покачал головой.

— Кто я такой, чтобы идти впереди моего брата Мы оба вожди, так пойдем же бок о бок.

В глубине души пуританин был до крайности возмущен тем, что приходится пускаться на подобные дипломатические ухищрения с кровожадным дикарем, но лицо его хранило невозмутимое выражение.

Чернокожий воин, которому было нечем крыть подобный аргумент, с варварским достоинством поклонился, и они вместе зашагали вверх по тропе, не произнеся более ни слова. Все новые и новые воины, выходя из укрытий, присоединялись к их процессии. Якобы споткнувшись, англичанин бросил взгляд назад и обнаружил, что за ними следовало уже не менее сорока воинов, выстроенных в два отряда. Лунный свет наполнял их тела обсидиановым блеском, озарял высокие головные уборы, стекал с длинных, зловеще изогнутых наконечников копий.

— Твои братья похожи на леопардов, — учтиво сказал Кейн своему спутнику. — Самый зоркий глаз не разглядит их в ночи. Когда же они пробираются в высокой траве, самое чуткое ухо не расслышит их приближения.

Чернокожий воин принял комплимент как должное и гордо задрал голову, отчего перья его убора громко зашуршали.

— Горный леопард и вправду доводится нам братом, белый человек. Мы крадемся в ночи, словно плывущий дымок, но обрушиваемся на врага, словно разящая сталь. Наши руки крепче железа, и удар их смертелен. Когда мы наносим удар, содрогаются горы и повергаются в прах самые сильные воины!

Не уловил ли Кейн нотку угрозы в его голосе? И хотя для таких подозрений у пуританина не было оснований весомее смутных предчувствий, все же какаято аура порочности и жестокосердия сопровождала его спутника. На всякий случай он решил промолчать, и некоторое время странный отряд поднимался по склону в полной тишине. На ум пуританину, не чуждому определенной романтики, пришло сравнение с полуночным шествием призраков.

Тропа меж тем становилась все круче и круче. Она петляла между гигантскими скалами, то проходя по самому краю пропасти, то уходя в глубокие расселины. И вдруг, совершенно неожиданно, их отряд вышел к бездонному провалу, который шел в обе стороны насколько хватало глаз. Сперва Кейн решил, что они достигли конца пути, но потом различил тонкий каменный мостик без перил, соединяющий обе стороны. Приглядевшись повнимательней, пуританин понял, что это было делом рук самой природы, с помощью ветров и осадков за бесчисленные тысячелетия изваявшей каменную арку. Приблизившись к узкому каменному полотну, вождь остановился.

Нимало не устрашенный, Соломон Кейн заглянул в пропасть. Провал был шириной футов сорок, а вот насколько он был глубоким, сказать было невозможно, даже приблизительно. Бездну на многие сотни футов наполняла непроглядная тьма. Кейн носком сапога столкнул вниз камушек, но, сколько он ни вслушивался, до его ушей доносилось лишь эхо его ударов о каменные стены.