Артем Каменистый - Экстремальная археология [СИ]

Ну да, всё, как говорилось в книгах. Пусть информацию я черпал по зёрнам, и не вся она выглядела достоверно, но в целом ожидалась именно такая картина.

Наконец, направился к месту, которое притягивало мою жадность с самого начала. Чаша из мерцающего чёрного камня, вырезанная на выпирающем из пола исполинском блоке. По размерам, скорее, небольшим фонтаном можно назвать, или, как минимум, бассейном для детей младшего возраста. На вид высечена грубо, но первый взгляд обманчив. Приближаясь, всё больше и больше убеждался, что это великолепнейшее произведение искусства. Даже я, далёкий от прекрасного человек, не сомневаюсь, что передо мной шедевр.

Подойдя к чаше, уставился на её содержимое. Несколько секунд простоял неподвижно, собирая в кучу разлетающиеся из почти взорвавшегося мозга мысли.

Да уж… Я всякое ожидал, предвидел самые разные варианты. В том числе надеялся разжиться кое-чем полезным, особенным, связанным именно с такими местами. Но получить столь щедрый подарок на первых шагах — это потрясающе, я о таком даже не мечтал.

Это нечто. Это вдохновляет на большее. Это может стать началом нового пути, и двигаться по нему я буду строго вверх, без падений.

Чуть успокоившись, улыбнулся и предельно довольным голосом констатировал:

— Одной проблемой меньше. Или двумя.

Помедлил, подумав, что нахожусь даже не на середине непростого пути. Это лишь один из нескольких ключевых этапов плана.

И уже не так уверено добавил:

— Полдела сделано.

Погода на севере капризна, как богатая девица при десятке горячо влюблённых ухажёров. Весна в этом году стартовала столь решительно, что снег ещё не везде сойти успел, а заросли розовоплодки на левом берегу уже зацвели вовсю. И дальше позиции не сдавала, становилось теплее и теплее с каждым днём, без ночных заморозков и ледяных дождей. Последнюю неделю можно назвать летней, ещё до полудня жарковато становилось.

Но сегодня с утра север решил, что с него хватит. Задул пронизывающим ветром, сметая увядающие соцветия с кустов и деревьев, принёс ненавидимый всеми ледяной дождь и холод, пронизывающий до костей.

Именно по этой причине ставни в обиталище управляющего сегодня плотно прикрыты. Все двери, естественно, тоже. Сквозняки и сырость здесь ни к чему. Учитывая, что центральное здание возводилось под руководством Эша, недоделку отыскать сложно. Так что сейчас сюда и мышка не проскочит, ни единой щелочки для неё не оставили.

Тем не менее, случилось кое-что похуже, чем проникновение мелкого грызуна. Причудливо изогнутый нож, прижатый к шее управляющего, сжимает рука, облачённая в тонкую черную перчатку, оставляющую пальцы открытыми.

Рука вполне человеческая, так что, мыши или крысы здесь не при делах.

«Как он сюда попал?! Почему я его не видел и не слышал?! Кто это?! Что мне теперь делать?!» Эти и прочие вопросы проносились в голове Эша, не находя ни намёка на ответ. Слишком уж неожиданно всё случилось.

И слишком невероятно.

— Ты знаешь, где он сейчас? — равнодушно-холодным голосом, переполненным нечеловеческим спокойствием, произнёс тот, чья рука держала нож.

Удивительно, но мысли Эша в тот же миг пришли в порядок. Будто голос неизвестного давил, подстраивал под себя, заряжал спокойствием всех вокруг.

Управляющий понял, о чём его спрашивают, несмотря на то, что имя не озвучивалось.

Да тут трудно не догадаться.

— Нет, — осторожно ответил Эш, стараясь почти не шевелить губами и языком.

Нож выглядел так, будто он острее самой острой бритвы. Такой клинок рассечёт кожу и мясо при самом лёгком прикосновении. Учитывая то, что кривое лезвие прижато вплотную, обхватывая шею, даже дышать страшновато.

Отвечать «нет» владельцу такого оружия — ещё страшнее. Но управляющий жил не в тепличных условиях, ему доводилось попадать в самые неприятные ситуации, обогатившие его необычным опытом.

И опыт этот подсказывал, что сейчас нельзя врать, изворачиваться или как-то оправдывать односложный ответ. Отвечать следует честно, быстро и лаконично.

— Ты знаешь, как его найти? — спросил тот же голос.

— Сейчас нет, — также осторожно ответил управляющий.

Нож чуточку отстранился от горла. На половинку самого тончайшего волоска. Но испытываемое Эшем напряжение было столь велико, что даже столь неуловимое движение не осталось незамеченным.

— Что значит, сейчас нет? А когда да?

— Возможно, через год он будет на юге, — ответил Эш, каждое последующее слово произнося всё тише и тише.

Слишком их много получилось. Опасная болтливость.

— Где именно на юге?

— Там, где вывешиваются торговые листки. Или где их можно достать. Он сказал, что через них я смогу передавать ему послания.

— Необязательно самому там находиться. Их могут привезти ему куда угодно, — справедливо заметил неизвестный.

— Могут, — согласился Эш. — Но больше я ничего не знаю. Он сказал, что когда вы придёте, я не смогу ничего скрывать. Поэтому ничего мне не сообщил.

— Разумно. Необычный мальчик. Согласен?

— Здесь, на Севере, хватает странных людей, — осторожно ответил управляющий, решившись не ограничиваться односложным «да».

Раз уж собеседник сам начинает плодить слова, это прямое приглашение поступать аналогично.

— Он сказал тебе, в чём его сила?

— Нет. Он никогда никому ничего не рассказывал. Мы могли только догадываться.

— Догадки? Значит, у тебя были какие-то мысли? Так в чём его сила, по-твоему?

Помедлив, Эш неуверенно ответил:

— Амулеты.У него есть амулеты. И он получает больше трофеев, чем обычные люди. Это я могу сказать точно.

— Что за амулеты?

— Не знаю. Он не рассказывал, а я такое не спрашивал. Мы с самого начала договорились, что чем меньше мы о нём знаем, тем лучше.

— Я тебя понял. Действительно разумно. Очень странный мальчик…

Нож исчез. Только что сталь отблёскивала у шеи, отражая желтоватый свечной свет, и вдруг её не стало.

На миг показалось, что человек, всё это время скрывавшийся за спиной, тоже исчез.

Но нет, послышался тот же голос:

— Если ты узнаешь, где он, что он делает, что собирается делать, или куда хочет отправиться, ты сразу же пошлёшь человека в Дьен. На перекрёстке Мокрой улицы и Кривого переулка есть пекарня. Хозяина зовут Добж Цавик. Твой человек должен оставить письмо ему. И сказать одно слово: «Кремень». Если ты не пошлёшь человека, или пошлёшь не сразу, я буду вынужден вернуться. Нет, это не то, о чём ты сейчас подумал. Всё будет хуже… намного хуже.

Эша никто не назовёт трусом. Да, он, как и все люди, способен испытывать страх. Но как бы тяжело ему не было, всегда оставался выше своих слабостей, никогда не скатывался в панику, и не позволял трусливым эмоциям собою управлять.