Валентин Юрьев - Новые территории [СИ]

Больше всего мне понравилось смотреть на спектакль, когда два расфуфыренных франта с золотыми ярлыками «командующие всем живым на свете», появлялись из-за облаков внезапно и заставали очередной гарнизон в состоянии полной боевой готовности на прополке клубневых, процессом которых командовала обычно жена начальника в таких же как у них потёртых подштанниках.

Пару раз это был маленький «косметический» ремонт имения, которым руководил начальник лично. Стремительным марш-броском воины вместе с командиром азартно месили глину в серых кальсонах, не ожидая, разумеется, никакой внезапной инспекции, на дорогах стоял «атас», и уж меньше всего опасаясь неприятностей с неба!

Обида и шок от нелепости создавшейся ситуации были порою так неудержимы, что начальник, привыкший считать себя Богом на вверенном участке территории, неосознанно рявкал команду «фас!» на вторгшихся чужаков, о чём потом очень сожалел. Дело до драки, конечно, не доходило. Оно кончалось позорным пленением пары сотен полураздетых болванов и предложением немедленно пригласить сюда кого-нибудь из Столицы… Следовала полнейшая капитуляция с извинениями, умильным мурлыканьем жены-командирши и прижиманием рук к сердцу.

Мроган, хитрая ящерица, составлял акт о ревизии войска, но в последний момент, как бы пожалев коллегу и, «войдя в положение», заставлял его написать на акте собственноручно, что всё составлено верно, что нарушения имели место и т. д. Он обещал не пускать акт по командованию (и выполнял обещание), после чего начальник гарнизона попадал к нему в вечную кабалу. Особенно, если команда «фас!» имела место.

Взяток Мроган не брал, да и какие могли быть деньги у служаки, с трудом пытающегося прокормить своих солдат?… Ну, и свою семью, конечно… По мере возможного…Зато все указания он выполняет теперь молнией…

Часть гарнизонов была вообще распущена. Например, таможня между Сара-Тоном и Бари-Коном… Очень позабавила незабываемая рожа начальника поста по кличке «Клеймёный», впившегося острым глазом в наши лица, пытаясь вспомнить, откуда они ему знакомы? Надо отдать должное старому плутню, три года прошло с той весны, когда мы в драных штанах валялись в кустах со спецзаданием короля, а он всё ещё не забыл столь отвратительные хари наглых юнцов… В момент насильного удаления на пенсию в нём играло два раздирающих чувства: патриотическое желание разоблачить самозванцев и филантропическая тяга сохранить кордон как источник таможенного обогащения… Успокоился бедняга только тогда, когда узнал, что его лучший друг по другую сторону пограничной низины тоже пойдёт на заслуженный отдых.

Так мы и летали больше восьмерика дней и пачка зарисовок стала за это время гораздо толще, что и мне оказалось на руку. Наконец-то я затащил свою любимую «Фирку» к ней домой, в селение, чего она так долго боялась, и выяснилось то, что и должно было давно проясниться — никто в селении её просто не узнал и не вспомнил… Кроме матери…

А отец умер в одну из зим от какой-то заразы и сейчас даже и некому было отслеживать и блюсти историю нравственного падения украденной девочки и степень её телесной чистоты для вступления в брак с «как там тебя?», я уж не стал называть все свои регалии, ограничившись именем и названием клана… Женщины мои долго плакали, правда, не дольше, чем мужики обмывали радостное событие, которое в целом проходило без виновников, мы смылись с помолвки почти сразу…

Ланат-Та хотела, конечно перетащить мать к себе, но это моментально сделать невозможно, хозяйство, корни всякие, я по себе знаю, моя мать сейчас, наконец-то, «отдыхает» в Столице, поддерживая в порядке дом старухи, но каких трудов это стоило! А ведь отец лупил её постоянно!

Ветер мешает… Где тут конец предыдущей записи?… Вот он…Хорошо писать на бумаге, она впитывает воду, а пергамент и толще раз в пять и сушить надо тщательно.

Жить стало спокойнее, но скучнее. Вот я сижу, загораю в тени корпуса башни, чтобы не перегреться в лучах Сияющего, мои орлы на соседней башне учат местных погранцов спускаться по верёвкам, а Мроган ругается с прорабом или не знаю, как его тут называть, бригадмастером. Этот прохиндей поленился долбать скальный грунт и перенёс вторую башню немного в сторону, на несколько десятков шагов, от чего вся геометрия их расстановки меняется, появляются мёртвые зоны, в которых при нападении можно стоять спокойно, собираться в кулак и нападать.

Это я! Понимаю. Мроган понимает. Принц понимает. Но мне сло'ва не дано, Принц, как всегда, делает зарисовку, а Главный Советник отдувается… Как у него хватает сил и терпения, не понимаю. Я бы давно двинул по наглой харе, но Мишка молодец, улыбается, даже хохочет иногда, рассказывает с жестикуляцией, изображает стрельбу из лука, после чего, наконец, бригадмастер снижает тон и начинает жаловаться… Обычно это кончается… так и есть… волшебный мешочек с монетами появляется из изящного рюкзака, отсчитывается сумма, за которой из кустов очень заинтересованными взглядами следят рабочие… Ещё бы! Упустишь момент и вся кучка пойдёт в карман бригадмастера!.. Как я жалею сейчас, что не художник! Такой сюжет, такие страсти пропадают впустую!

Теперь подружившиеся стороны смотрят ещё раз чертёж, с которого начался спор и шагами отмеряют расстояние до центра следующей башни вдоль заботливо натянутой работягами бечёвочки. Они радуются. Завтра будет день и будет пища, а сегодня произойдёт маленький междусобойчик и выпивка. Ещё раз проверяют расстояние между уже готовыми корпусами башен. Всё точно! Благодать!

Вот сотник из местного командования с хлипким хассанским тхаратом в руках подбегает к спевшейся парочке и что-то доказывает, показывая то на одну башню, то на другую. Это мы тоже проходили. Товарищ ничего не понимает в достижениях современной военной техники, доказывая, что стрелы не долетят, поэтому мы таскаем для демонстрации несколько экземпляров лука и колчан стрел с глиняными шарами вместо наконечников.

Я крикнул ребятам, показал жестом и вот один из моих орлов лихо подбежал, показал, объяснил, стрельнул и отдал лук подержать командиру… Тот стреляет, попадает в башню, весело расплывается в улыбке и сейчас начнёт просить подарок… Так и есть… Мой орёл вопросительно смотрит на меня, я — на Мрогана, он — на сотника, потом опять на меня, кивает, я тоже киваю и лук переходит на вооружение иллирийского гарнизона.

Дальше всё будет зависеть от иллирийской казны. Дружба дружбой, а денежки врозь. Один лук — не потеря, но сюда нужно — сотни две. Нам эти луки не даром даются, в кузнице днём и ночью непрерывно крутится карусель, отливающая рукоятки, коптит уголь в печах, колышутся мехи поддува, чёрные работяги сменяют друг друга, город должен расти, это Мишка объяснял, и трудно с ним не согласиться…