Элизабет Корр - Корона когтей [litres]

Люсьен приходит точно в назначенное время; его глаза расширяются при виде меня. Он останавливается на пороге моей гостиной.

– Входите, милорд. Закройте за собой дверь.

Он повинуется.

– Вы посылали за мной, Ваше Величество?

– Да, Люсьен. Не хотите присесть?

– Я предпочитаю стоять, если Ваше Величество не возражает.

– Как пожелаете, – я прочищаю горло. – Итак… я пригласила вас сюда, потому что хочу, чтобы вы рассказали мне все, что помните о своем пребывании во Фрайанландии.

– Все?

– Все, что касается Зигфрида. С кем встречался, куда ходил. Как он себя вел.

Люсьен отводит глаза, глядя прямо перед собой.

– Рассказывать почти нечего. Пока я был там, он приезжал дважды, насколько мне было известно, и оставался несколько недель. Он посещал придворные приемы, но из-за нашего неравенства в рангах я не сидел рядом с ним. Я не знаю, с кем он встречался, и у меня было мало возможностей наблюдать за его поведением. Я сожалею, что не могу помочь вам. Надеюсь, Ваше Величество сумеет получить более подробную информацию из другого источника.

Его холодная вежливость режет меня так же эффектно, как клинок лорда Худа. Она обжигает еще сильнее, потому что я не могу его винить.

Я снова предпочла ему Арона, а он явно не понимает – или не хочет понять – почему.

– Пожалуйста, Люсьен. Должно же быть что-то, что вы помните…

– Я бы помог, если бы помнил, Ваше Величество. Но, как я уже сказал, я не знаю ничего существенного, – в его голосе слышится презрение. – И, уверен, у вас предостаточно других верных придворных, чтобы расспросить их.

– Серьезно? – раздражение прогоняет мое чувство вины. – Желаете, чтобы я упала на колени и умоляла вас о помощи? Я уверена, что Таллис, по крайней мере, должна быть во Фрайанландии. Если я отправлюсь туда, чтобы поймать ее, а сама приманкой…

Он взмахивает рукой и презрительно восклицает:

– Смешно.

– Тогда, может, предложите мне, что делать? Если моя идея нелепа, помогите мне. Расскажите мне, что вы помните о своем пребывании там. Или предложите какой-нибудь другой способ покончить с этим кошмаром, – он не отвечает. – Нет. Вы предпочли потратить свою энергию на то, чтобы причинить мне боль, тогда как я думала, что именно вы должны знать, что поставлено на карту.

– Конечно, я знаю, – губы Люсьена кривятся в гримасе. – Вы думаете, Одетта единственная, кто боится их возвращения? Неужели вы думаете, что я не знаю, что поставлено на карту? Думаете, что я не сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать им?.. – он замолкает, прерывисто дыша, и щурится. – Кто угодно мог расспросить меня о Фрайанландии. Зачем вы на самом деле попросили меня прийти сюда в этот вечер, Ваше Величество?

Во рту у меня пересохло. Я наливаю немного воды из кувшина на одном из боковых столиков и делаю глоток. Люсьен хмуро смотрит на меня.

– Когда я в последний раз видела вашего отца, лорд Руквуд, он сказал мне, что ожидает вашего возвращения в Атратис. Почему вы остались при дворе?

– Почему? – он качает головой, отворачиваясь. – Потому что, несмотря на то, что вы сделали, несмотря на все, я понял, что быть вдали от вас – пытка. Худшая пытка, чем быть рядом с вами, но не иметь возможности даже прикоснуться, – смеется он. – По крайней мере, я думал, что это худшая пытка. Но теперь я вижу, что вынужден не только смотреть на вас с Ароном, но и молча сносить ваши оскорбления, просто чтобы он почувствовал себя лучше…

– Клянусь Жар-птицей, чего вы от меня ждали? – я отшатываюсь от него и начинаю ходить взад и вперед по комнате. – Вы же знаете, как ненадежно его положение. Вы же знаете, сколько он выстрадал из-за травмы. А потом вы буквально силой врываетесь в зал для аудиенций, чтобы напомнить ему, что вы способны на то, на что не способен он.

– Я беспокоился о вас!

– Вы беспокоились? Потому что с тех пор, как я вышла замуж за Арона – кстати, чтобы спасти вам жизнь, – вы ведете себя так, будто вам невыносимо находиться рядом со мной. Если вы так меня любите, Люсьен, тогда почему вы так старательно отталкивали меня в последние недели?

Мы стоим лицом к лицу и смотрим друг на друга. Сердце бешено колотится в груди. Я не знаю, хочу ли я поцеловать его или ударить.

– Вы не ответили на мой вопрос, – голос Люсьена хриплый. – Почему я здесь?

Я могла бы солгать, но румянец, поднимающийся по моей груди и шее, выдал бы меня.

– Потому что я хочу вас, черт бы вас побрал. Потому что я не могу перестать думать о вас. Потому что я все время вспоминаю ту единственную ночь, которую мы провели вместе, и…

Он резко обнимает меня и целует: губы, подбородок, шею, грудь, снова и снова. Он вытаскивает шпильки из моих волос, вплетает пальцы в длинные пряди и прижимается губами к моим, углубляя поцелуй. И я не могу сопротивляться; я крепко прижимаю его к себе и проталкиваю руки под его тунику, впиваясь ногтями в обнаженную кожу его спины, утопая в волне желания, жадно целуя его, пока едва могу устоять на ногах.

– О, Люсьен…

Я прислоняюсь к его плечу и закрываю глаза, а он прижимает меня к себе, жмется щекой к моей макушке и обнимает. Моя кровь горячо стучит в венах. Под ладонью я чувствую быстрое ответное биение сердца Люсьена. Словно и не было последних месяцев, и мы снова вместе в комнате Люсьена, знаем, что нам придется столкнуться с Зигфридом и Таллис, но верим, что мы, по крайней мере, сможем встретиться с ними вместе.

– Клянусь Жар-птицей, Адерин, пожалуйста, скажите мне, что мы снова можем быть вместе. Должен же быть какой-то выход. Я люблю вас… Я нуждаюсь в вас… слишком сильно. Я не могу… – он обхватывает руками мои щеки, приподнимая лицо, чтобы снова поцеловать и задержаться в таком положении. – Я не хочу так жить.

И я тоже. Я знаю, что обещала Арону, но наш брак на самом деле не брак. Он быстро превратился в тюрьму. Хотя Арон добрый и благородный, он не любит меня как жену. И никогда не полюбит. Конечно же, если Люсьен и я будем осторожны, если мы сохраним это в секрете, чтобы Арон не пострадал или не опозорился, я смогу быть с тем, кого я люблю, и не разрушить все.

Часы отбивают тридцать минут. Я высвобождаюсь из рук Люсьена и делаю шаг назад, позволяя себе смотреть на его раскрасневшуюся кожу, горящие черные глаза, губы.

– Мы найдем способ, Люсьен. Но мы должны быть осторожны – никто не должен знать. А Арон…

– Я тоже не хочу причинять ему боль. Я найду место, где мы сможем встретиться, где нас никто не сможет найти. Место только для нас.

Я встаю на цыпочки, чтобы поцеловать его, прижимаюсь губами к его губам, как будто могу каким-то образом поглотить часть его, унести ее с собой, пока мы вновь не окажемся рядом. Но время идет вперед.

– Вы должны идти. Мы с Ароном скоро встретимся и пойдем в большой зал, вам нельзя здесь быть.