Влад Поляков - Кодекс крови. Грани реальности. Тени кукловодов

— Не…

Загадка, что именно хотел высказать этим этот, с позволения сказать, страж дверей, но оратор из него был заведомо никудышный. Так думал я, аналогичное мнение оказалось и у гаар-гула, который легко, но душевно отвесил бедолаге оплеуху. Если окажется везучим, то очухается через часок-другой. Нет? Ну, тогда позже или вообще не будет больше небо коптить. Гаар-гулы существа вроде африканского носорога — с их массой и вспыльчивым характером чаще всего оставляют на своем пути массу трупов, не особенно разбирая степень необходимости столь широкого их производства. Боевая операция — эти два слова переводят Седрика в состояние тяжёлого и надежного механизма, сеющего смерть и страх.

Чую где-то рядом ауру существа, отличную от простой человеческой. Мистическое начало присутствует, но развито слабо, как бы пунктиром. И тает, исчезает… Что за напасть?

Бросок вперёд, вслед за Седриком, уже врывающимся внутрь борделя. Обычное местечко, пёстрый ковер весьма потоптанного вида, оклеенные какой-то разноцветной мишурой стены, пара продавленных диванчиков. Девица крайне потасканного вида. Не то, всё пустое. Вот! Трое молодцев, отнюдь не добрых, единственное предназначение которых состоит в вышибании из заведения наглых, неплатёжеспособных и особо буянистых гостей. Инвентаризация оружия, ну так, на всякий случай. Имеют дубинку, наверняка залитую свинцом, ножище вида «смерть кустарнику» и цепь с грузом на конце. Цепь, такое впечатление, снята с могучей шеи какого-то безвременно отбросившего лапы бобика.

Лица у всей троицы крайне неодухотворенные, но очень упёртые, словно готовы встать на защиту родного борделя до последней капли крови. Ну, это мы всегда и сколько угодно! Метательный нож со свистом рассекает воздух, вонзаясь прямо в сердце любителю с ножичком побаловаться. И…

Говорил ли я, что при необходимости могучая тушка Седрика может перемещаться быстро, плавно и практически неслышно? Если и нет, то скажу сейчас. Он это умеет, хотя и не любит. Больно уж ему сие утомительно выходит. Зато если надо, то такие чудеса показывает, я аж диву даюсь.

И не только ему, но и выбранной цели. Треск, сдавленный вопль и в руках у этой полукаменной глыбы оказывается с корнем выдранная голова той самой потасканной шлюхи. Сразу же исчезает то самое ощущение близости мистического оттенка чьей-то ауры, есть лишь ветерок смерти. Он есть всегда, где проходят дороги Красного Рода или Лунного Круга. Все мы оставляем за собой мертвецов, в том числе и тех, отмеченных мистическими знаниями. Смерть простого человека менее ощущаешь, она почти не сопровождается выбросом энергии.

Гаар-гул закидывает первый трофей в заплечный мешок, а я тем временем стараюсь побыстрее добить двух оставшихся бордельных охранников. То, что надо именно добить — очевидно. Легкое, но достаточное для них ментальное воздействие, а ломать его… не в стиле Маледиктума, они просто убьют, быстро и кроваво. Шорох извлекаемого из ножен клинка, отточенная сталь хочет крови, много крови.

Чувствую оружие, оно не обманет. Не сумеешь, тогда на всю жизнь останешься подмастерьем, не способным уловить песню стали и крови, которую поет каждый клинок в руке воина. Услышал? Так не теряй её никогда, песня сама поведет тебя сквозь лабиринт мозаики боя, показывая возможные варианты, давая выбор. Неважно, мастер стоит перед тобой или же бездарь с дубиной, песне боя всё равно. Её дело всего лишь дать слышащему веер схватки выковать незримое лезвие, по которому так хорошо бежать над бездонной пропастью. Любой бой должен быть искусством, пусть его оценят. Хотя бы тот, кто падёт жертвой жаждущего крови и смерти клинка и его хозяина.

Что рубит меч? Всё и всех. Как? С изяществом. Вот и сейчас, разрубив наискось человека с цепью, клинок изменил направление и впился в живот оставшегося. Замер там на долю секунды, после чего рванулся вправо-вверх. Кровь на клинке, трупы, падающие на пол, чёткое понимание необходимости двигаться дальше. Это не бой, просто казнь марионеток. Даже не казнь, выведение из строя корявеньких инструментов. Хвалиться нечем, на врага тут никто не тянет.

— Где?

— На втором вряд ли кто есть. Все на первом. Работаем парно, — скороговоркой выпаливает Седрик. — Сильноват контроль. Странно…

— Совместный?

— Одиночный. Но для Мусорщиков странно.

Разговор на бегу. Сбивать дыхание невелика радость, но нам это не грозит. Хорошо, что нам дышать практически и не требуется, достаточно порами кожи брать самую малость кислорода из воздуха. Или даже из воды, там ведь тоже есть кислород, нужно лишь разложить сию жидкость на составляющие, что любой вампир при нужде делает инстинктивно.

Сильный контроль, значит, был над той троицей, уже покойной. И уж точно не от той шлюхи, оказавшейся ликаном из прайда Мусорщиков. Гаар-гул настолько быстро её вычислил, сорвал башку голыми руками и упрятал трофей в мешок, что я аж диву даюсь. Хотя зря. Многовековой опыт, он ведь не просто так. Там, где подобные мне неофиты подозревают неладное, он чётко знает и быстро действует. Не грех у такого поучиться. И, что самое главное, никогда соклановцам не откажет, нужно только уметь подобрать рассыпанные по столу жизни знания.

Седрик несся по коридору подобно ожившей каменной статуе, отшвыривая случайно попадающихся людей, как кегли. Мне же оставалось прикрывать спину да усыплять детей рода человеческого, попадающихся на дороге. Они только помеха, способная поднять шум, а от помех избавляются, так или иначе. Но кровавая баня тут никому не нужна, этим никто из Красного Рода мараться не станет. Мы ж не ликаны. Остальные дела… нынче стезя самого гаар-гула. Он более явственно ощущает присутствие Мусорщиков.

Приоткрывшаяся дверь, чей-то пристальный взгляд… Мягкий ментальный импульс, предназначенный только для усыпления. Кто бы ты ни был, спи-усни, радость моя, пусть тебе приснится хороший сон, только не мешай нормальным вампирам делом заниматься.

— Вправо!

И одновременно с этим возгласом жесты, показывающие совершено иной расклад. Напротив, поворачивать влево, аккурат через две двери.

Выплеск энергии и под ударом телекинеза источенная жуками-короедами деревянная дверь слетает с проржавевших петель. Та-ак… Два ликана в промежуточной форме, едва успевшие малость отвлечься от увлекательнейшего для них дела — затрахивания до полусмерти грудастенькой толстушки. Та, болезная, мало того что под зелёным змием, так еще и одурманенная ментальным воздействием. Кровавые разводы на теле, следы зубов, пока еще не калечащие. Почему «пока»? Так известно, что дальше будет. Извините, было бы… Сожрали б девку, как пить дать сожрали бы. Для нас достаточно получить кровь. Ликанам требуется тот выплеск силы, который возникает лишь при смерти разумного существа.