Елизавета Соболянская - Витязь в волчей шкуре [СИ]

Бабуля пыталась помочь — водила Аленку за руку в прохладный душ, с ужасом глядя, как упругие струи иссекают нежную кожу до крови, зажигала ароматные куренья, от которых девушку выворачивало прямо на ковер, пыталась втереть в ее кожу жир питона, сдобренный настойкой женьшеня… От этого зелья Аленка едва не содрала с себя кожу.

Кошмар прекратила мама Андрея. Она вошла, увидела и стальным голосом попросила бабулю пойти поужинать. Потом Аленку завернули во влажную простыню, усадили в кресло, сменили постель, проветрили комнату, выкинув все зелья и благовония. Причем строгая дама убирала остатки рвоты и крови своими холеными руками с навороченным маникюром и ни разу не поморщилась, укладывая потом Аленку в постель, приглушая свет и кутая ее в одеяло.

— Я сейчас тебе ужин принесу и попить. Еда немнго специфическая, но обещаю, станет легче.

Оборотница вышла, а девушка впервые за последние часы задремала. Вернулась мать Андрея не скоро. Она действительно принесла поднос и девчонку просто пленили исходящие от него ароматы. Вот только там лежала сырая печень, куриные сердечки, сырая же рыба без соли, а в бокале тяжело колыхалась кровь.

Прежде небрезгливую Аленку просто вырвало бы от такого угощения, но теперь она впилась заострившимися зубами в упругое птичье сердце и заурчала от удовольствия. Рыба обволакивала ее рецепторы ароматом и свежестью. Косточки похрустывали на зубах, гортань легко растягивалась, позволяя заглатывать, не жуя огромные куски. Печень скользнула внутрь, как изысканный десерт — теплый, сладкий. Кровь Аленка допивала уже захлебываясь от жадности и засыпая от обжорства.

Довольная Анастасия утерла перемазанную кровью мордашку, забрала пустую посуду и спустилась вниз. Сына за столом уже не было, зато все остальные члены семьи уставились на нее вопросительно.

— Все хорошо, — ответила она на незаданные вопросы, устало приземляясь на стул рядом с мужем. — Девочка сильная и храбрая. Зажмурилась, но все съела. Сейчас спит, около полуночи попробую вывести ее в лес.

Вожак обнял свою жену, подставляя свое широкое плечо под ее усталую голову. Домработница немедля подала подогретую тарелку с ужином, свекр налил утомленной невестке бокал красного вина. Все подняли безмолвный тост. Новая самка, молодая, крепкая, клан станет сильнее, наследник остепенится, а то, что придется внимательнее охранять рубежи, так это пустяки, не привыкать.

Первая течка Аленки тянулась почти две недели. Постель, потом лес с толстой подушкой сосновых иголок и снова постель. Она не понимала, чего от нее добивалась мать Андрея, вытаскивая измученное тело из дома буквально на руках.

К исходу третьего дня ее скрутило мучительной судорогой, помотало по полу, а поднималась на четыре дрожащие лапы уже волчица. Вошедшая в комнату Анастасия моментально сменила ипостась и принялась успокаивать новообращенную самочку, предлагая ей поесть и побегать по лесу.

Прогулка Аленке понравилась. За территорию клана они не выходили, но бегали на абсолютно пустом отрезке леса. Потом, когда человеческий облик вернулся, мать Андрея пояснила, что все волки конечно чуют ее состояние, но еще и знают, что это у нее впервые, поэтому и держатся в стороне.

Аленка долго не решалась задать вопрос, но потом все же набралась смелости и уточнила:

— После такого обязательно беременеют?

Настя не уловила подтекста и степенно объяснила, что да, если самка подпускает своего самца в этот период, то скорее всего она забеременеет, но есть препараты, отбивающие запах, есть обычные противозачаточные, которые прекрасно действуют на организм оборотниц и есть в конце концов самое лучшее средство от беременности — ни с кем не спать.

Аленка покраснела, но не от смущения, а от гнева. Стала бы эта холеная дама читать ей нравоучения, если бы знала, что сын уже разговаривает с молоденькой девочкой о щенках? Однако девушка промолчала. Тяжелая гормональная перестройка организма не добавила ей счастья и любви к окружающим ее оборотням, а туманные перспективы стать в этом большом доме кем-то большим, чем «деревенщина» и «приживалка», ее не вдохновляли совсем.

Так что последние несколько дней, когда организм позволял просто лежать, глядя в потолок, Аленка продумывала план побега.

В тот день, когда навороченные трусики не понадобились, а душ перестал быть пыткой, она окончательно убедилась, что из клана надо уносить ноги. Пока Аленка была в душе, пришла мать Андрея и принесла целую стопку пакетов, коробок и плечиков с одеждой:

— Держи, Андрей просил тебе помочь, — сказала она, вываливая все на только что застеленную кровать.

Девушка бочком подошла к сверкающей и хрустящей кучке, обозрела ее и подняла на женщину усталые, окруженные тенями глаза:

— Что это? — уточнила она сдержанным тоном.

— Одежда, — удивилась в ответ Анастасия. — Размер твой я примерно знаю, а обувь просто померила.

— Спасибо за заботу, — выдавила девушка, не спеша зарываться в сверкающие подарки.

Валькирия пожала великолепными плечами и вышла, думая, что девушка просто стесняется мерить при ней белье. Аленка проводила ее взглядом, потом открыла полупустой шкаф и аккуратно убрала туда все, даже не открыв пакетов. Прежде так бесцеремонно с ней обращалась только мать, покупая какие-то непонятные дочери одежды и удивляясь, отчего ей не нравится. Но матери Аленка прощала многое, ведь она действительно хотела порадовать дочь, а не просто облагородить новый объект, угодивший в зону ответственности.

Теперь, имея слух и нюх настоящей волчицы, она узнала много интересного о себе и об обитателях дома. Самым таинственным по-прежнему был ее потенциальный жених. Он упорно сидел в своей комнате, стучал клавишами ноутбука и иногда стонал, ритмично поскрипывая стулом.

Светлана своего мнения о незваной гостье не переменила, но весть о полном обращении Аленки ее расстроила. Вожак относился к появлению новой самки одобрительно, в словах был сдержан. Дед и бабушка вообще говорили редко, словно им хватало взаимного присутствия рядом. А прадед и кицуне регулярно спорили на незнакомом Аленке языке.

Первое появление новой оборотницы за семейным столом семья решила отметить торжественным ужином. Аленку предупредили, что будет маленький праздник, и оставили одну «наводить красоту». Девушка действительно открыла шкаф, достала свою потрепанную сумку и старательно обработала ее настоем тысячелистника и полыни. Перебрала вещи, прихваченные из бабушкиного дома, и решила, что это все, что ей нужно. Чужого брать не будет, разве что флакон с настойкой, отбивающей запах течной самки.

К столу она спустила в уже привычном комплекте — в юбке и топике. Мать Андрея удивленно посмотрела и на одежду, и на потертые сланцы, но ничего не сказала. Сам «жених» только хмыкнул и уставился в тарелку. Вожак напротив вежливо кивнул и выдвинул для Аленки стул. Остальные участники семейного ужина просто рассматривали девушку с повышенным интересом. Теперь и она видела их зверей — крупных матерых волков у мужчин, изящных самок у женщин. Сестра Андрея подмигнула девушке и показала большой палец, одобряя ее новую внешность.