Елизавета Соболянская - Витязь в волчей шкуре [СИ]

Сложив свои пожитки в дорожную сумку, а одежду Баваль в просторный клетчатый мешок «мечта челнока», Аленка легла спать, с грустью подумав, что носится она как перекати-поле, и неизвестно, сколько ей еще так бегать. Образования нет, дома нет, и живет она на деньги, которые ей в любой момент могут перестать платить. Эти мысли совершенно не давали ей уснуть, так что она взяла телефон и вышла в соцсеть. Ее профиль был закрыт, вместо фотографии стояла нейтральная картинка, но имя она оставила свое, правда без отчества и фамилии.

Просмотрев короткую ленту, девушка решила заглянуть в группу оборотней. Она нашла ее в сети довольно давно, благодаря ярой любительнице селфи Светлане. Но заглядывала в группу осторожно, пользуясь аннонимайзером или профилем Баваль. Этой ночью ей захотелось пошутить и она поставила на аватарку фото волка из сети. В чате группы никого не было, среди новостей мелькали обычные «открытие охоты», «первый съезд на заимке» и прочие, маскирующие оборотней под любителей охоты.

Аленка уже собиралась закрыть страничку, как вдруг в чате мелькнул огонек. Появился новый участник. На аватаре была фотка волка в снежной замети, вместо имени стояло прозвище «Бирюк». Незнакомец приветствовал всех и через некоторое время стукнул в личку Аленке:

— Привет, меня давно не было, что тут новенького?

— А ты откуда? — Аленка старалась не выдавать половую принадлежность и общалась нейтрально.

— Сибирь, — коротко ответил незнакомец.

— Значит ничего интересного не пропустил, — ответила Аленка, добавив смайлик.

— Я думал без меня тут поют и пляшут, — ответил незнакомец.

Мало-помалу завязался разговор, легкая болтовня расслабила и к рассвету Аленка с трудом простилась с «Бирюком» и уснула, сунув телефон под подушку. Пару часов поспать можно, подъем в семь.

После подъема и завтрака в комнату Аленки заглянула дежурная:

— Аленка, тебя Георгич зовет, сказал с вещами.

— Сейчас! — девушка в последний раз окинула взглядом комнату, в которой прожила больше полугода, и с натугой подняв баул Баваль пошла вниз.

Рамзан Георгиевич ждал Аленку у лестницы. Подхватил тяжелые сумки:

— Идем в кабинет, надо все проверить!

Оказалось, что за ночь директор успел внести Аленку и Баваль в списки студенток, успешно сдавших экзамены. Сам лично подошел ко всем преподавателям и попросил выставить им средний балл, «по семейным обстоятельствам». Девушки учились хорошо, так что никто не отказал.

— Дальше смотри, я пишу приказ о переводе вас в другое учебное учреждение, место пока оставлю, не помню, как они сейчас официально называются. С директором я уже созвонился, он вас примет. Отвезу сам, если буду в состоянии, если нет, машина с шофером будет. Так, что тебе еще нужно?

— Мне бы деньги снять, раз уезжаем, то прямо тут можно. И еды в дорогу купить. Сколько туда ехать?

— Точно! Я не подумал. Давай сумки в машину сложим и в магазин съездим!

К полудню все было готово. Деньги сняты, продукты закуплены, а директор и друг директора нервно курили в бурьяне, дожидаясь, пока Аленка отыщет среди сухостоя и поломанных заборов их странного союзника.

Гунари пришел. Невысокий мужчина сильно заросший бородой мало походил на цыгана. Аленка осторожничала и тщательно принюхивалась. От дядюшки Баваль пахло ружейной смазкой, нервным потом и решительностью.

Почему-то Аленка решила поговорить с ним, прежде чем вывела к мужчинам, ведь в оборотне не чувствовалось цыганской крови. Оказалось, Гунари это прозвище, на самом деле мужчина не помнил своего имени. Его подобрали на дороге, он был в камуфляже и с оружием, за что и получил такое имя. Сестра отца Баваль выходила приглянувшегося ей мужчину, а когда он поправился, вышла за него замуж.

Он торопливо и нервно объяснил, почему помогает выкрасть Баваль. Если бы юная цыганка сама пожелала выйти замуж он бы не возражал — оседлые рано вступают в брак и многие по любви. Но «жениху», которого предоставил другой клан было всего девять лет, и шестнадцатилетняя «невеста» его в глаза не видела. По слухам, Баваль приглянулась самому главе «героинового» клана, и он пообещал ее отцу, что «пока сын не в силах, сам присмотрит за молодкой, чтобы не гуляла».

От таких слов у Аленки кровь застыла в жилах, и она потянула не сопротивляющегося кота к машине. Там мужчины принялись обсуждать обстановку и строить планы.

— Девочку наркотой обкололи, чтобы не трепыхалась, — объяснял Гунари, — выведут, посадят за стол под присмотром теток, и она с места не сдвинется. Надо всех отвлечь, тогда Алена ее увести сможет.

— Да меня у вас сразу заметят, — пробормотала оборотница.

— Не заметят, тут много смесков с волками среди дворовых псов…

Аленка сделала коту «большие глаза» и тот сообразил, что ее спутники не знают, кто она такая.

— Они не лают, — не совсем ловко закончил фразу оборотень, — тебя же переодеть можно! Ждите тут!

Кот убежал и вернулся почти через час:

— Вот, натягивай прямо поверх своей одежды, потом сбросишь, если что, — сказал он, вытряхивая из пакета ворох красно-малиновых юбок и несколько шалей.

Аленка закуталась, как могла, морщась от острого запаха чужого тела и духов. Пока она возилась, пряча волосы и прикрывая смелое декольте красной кофточки, директор достал телефон и вызвал полицию, сообщив, что в цыганском поселке стрельба и что-то горит. Потом позвонил его друг и сообщил то же самое, а потом они вдвоем плеснули бензина на бурьян и подожгли, вызвав волну черного удушливого дыма.

— Ну все, мы пошли, — сказал Гунари, — ждите здесь, постараемся Бальку вытащить. Если не получится, уезжайте со всех ног, героиновые с автоматами приехали.

Аленку колотило так, что тряслись руки. Цыган отвел ее немного в сторону от пожара и скомандовал:

— Перекидывайся и иди рядом со мной, скоро невесту к столу поведут.

Аленка сменила облик и медленно пошла рядом с мужчиной, чутко ловя запахи. В поселке пахло горящими углями, жареным мясом и сладостями. Прямо посреди улицы стоял длинный стол, на нем пыхтела пара ведерных самоваров. На столе стояли огромные блюда с зажаренными телятами и поросятами, высоко вздымались зажаренные с чесноком бараньи ноги. Все это было щедро обложено вареной картошкой, помидорами и брынзой. Среди блюд стояли бутылки с водкой и коньяком, лежали кукурузные лепешки, набитые первой зеленью и яйцами, но главным украшением стола были торты. Их пришлось честно покупать и потому они считались невиданной роскошью.

В одном конце стола толпились совсем молоденькие девушки, разодетые в яркие платья, их длинные распущенные волосы перебирал теплый ветер. Будущие невесты смеялись, гортанно переговаривались, звенели бусами и монистами, привлекая внимание мужчин, вызывая одобрительные прищелкивания пожилых женщин, присматривающих за ними.