Сергей Чехин - Отельер из иного мира

— Что ты творишь… — прошипел, таращась в насмешливые и одновременно злые глаза цвета свежего пепла.

— Ты соврал о том, что потерял память, — колдунья наклонилось так низко, что пряное дыхание обдуло щеку. — И лучше бы тебе сказать все, как есть, потому что способов добыть правду я знаю куда больше, чем поз в постели. А за триста сорок лет я перепробовала многое. Очень многое.

Несмотря на паралич, меня легонько тряхнуло. Кассий прислал не просто мага для защиты от темных чар. Он прислал и ревизора, и дознавателя, и инквизитора в одном флаконе. Флаконе, при взгляде на который в последнюю очередь подумаешь о той беде, что в нем притаилась. И прямо сейчас мной займутся по полной программе. И будут колоть без всякой жалости, пока не выдам все, как на духу. А высоким болевым порогом никогда не хвастал и пыткам, хвала богам, не подвергался, поэтому черт знает, надолго ли хватит выдержки. Но если раскроюсь, или убьют на месте, или (вероятнее всего) повезут в столицу для более глубокого «изучения».

— Повторяю вопрос, красавчик — кто ты такой?

Так, без паники. Ривер — этакий живой детектор лжи. А любой, даже самый продвинутый аппарат можно обмануть, если самому верить в то, что говоришь. И никакого повышенного пульса, учащенного дыхания и обильного потоотделения. Убеди себя в собственной правоте — и убедишь в ней кого угодно. Но на деле все не так просто, как на словах. Для пущей убедительности нужно полностью вжиться в образ, прежде чем начинать игру. И как бы повел себя уважаемый министр фортификации, когда с ним сотворили бы подобное безобразие? Уж точно не стал бы блеять и заискивать, а показал бы присущую истинным дворянам смелость и настойчивость.

— Что ты себе позволяешь, ведьма? — медленно процедил, глядя ей строго в глаза. При том ничем не выдал беспокойства и растерянности, потому что был по-настоящему возмущен такой наглостью. Хотя, признаться честно, полулежащая на мне красотка вызывала не только возмущение. — Одно письмо Кассию — и тебя вздернут на дыбе.

— Кассий далеко, — она вновь пустила дым, и в глотку словно затолкали пластилиновый ком. Я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, чувствуя, как в легкие вливается расплавленный свинец. — А я близко. Так что давай не усложнять друг другу жизнь.

А жизни той оставалось всего ничего. Я оказался прав — после неудавшегося отравления враг перешел к прямым действиям. Смерть от чар разгадает и подтвердит лишь другой колдун, а их, похоже, не так уж много. Пока пошлют за ним, пока приедет, пока разберутся с новым отельером — сезон точно будет сорван. И самое паршивое — все варианты вели к гибели: относительно быстрой и отсроченной.

— Кто ты? — шепнула ведьма на ухо, и я шумно втянул воздух.

— Вильям Стрейн, мастер-фортификатор! — выпалил как на исповеди, не чуя ни капельки фальши в голосе, потому что сказал правду — но не о себе, а о теле, которое занял. И это должно сработать! Это не может не сработать! Я убедил себя, значит, поверят и другие…

— Ложь, — холод коснулся виска, и голову пронзила такая боль, словно в макушку вколотили сверло с палец толщиной.

Но пытка только началась — сверло пришло в движение, медленно вкручиваясь сначала в череп. Челюсти сперва заныли, а затем заболели так, словно все зубы превратились в зубы мудрости — причем с кариесом и пульпитом. Если в первые секунды еще различал, что именно болит, то затем голову точно сунули в тиски и начали медленно сдавливать. Хрустела и трескалась стиснутая эмаль, рот наполнялся кровью, а глаза защипало от слез, несмотря на сжатые до радужных пятен веки.

— Нечто подобное испытывает человек, когда ему стреляют в голову, — прошипела мучительница. — Только я замедлила пролет пули в тысячу раз. И могу продолжать эту боль часами. Так что искренне советую в третий раз сказать правду: кто ты?

И я ответил как есть:

— Друг.

Она хмыкнула и отстранилась, и в тот же миг боль утихла, а телу вернулась подвижность.

— Прошу прощения за свои действия, мастер Стрейн, — без иронии произнесла колдунья и низко поклонилась, прижав шляпу к груди. — Суровое время требует суровых решений. Я обязана удостовериться, что ты — не предатель. Но если хочешь меня наказать, я приму любую участь.

— Хочу — не то слово, — сплюнул и повел затекшими плечами, чувствуя покалывание в конечностях.

Обида жгла душу немилосердно, так и подмывая кликнуть стражу и запереть мегеру в подвале — желательно, навсегда. Без еды, воды и одежды, наедине с холодом, сыростью и ее любимыми крысами. По три раза в день бить плетьми и водить через строй со шпицрутенами, пока все дерьмо из башки не выветрится… Сука. Но разумом понимал, что Ривер действительно можно доверять, и она полностью на моей стороне. Вернее, на стороне императора, но в нашем случае это одно и то же. Будь она заговорщицей — убила бы сразу, а не устраивала допросы с пристрастием. Возможно, ведьма — мой единственный союзник, и лишаться его из-за мимолетной жажды мести — глупый и недальновидный поступок. Но как же мечтал ответить ей хоть чем-нибудь, чтоб знала, каково это — мучить людей.

— Будет тебе наказание. Прямо сейчас.

— Тогда я готова, — эльфийка опустилась на колени, склонила голову и смиренно закрыла глаза.

Подался вперед, кряхтя и постанывая, как старый дед, и дал ей щелбан — причем не сдерживаясь, от души. Она вздрогнула, отшатнулась, и я впервые увидел на змеином лице неподдельное удивление. И не успел насладиться хоть и шатким, но все же триумфом, как в кабинет вошла Инга.

— Мастер, что у вас за шу… — секретарь осеклась, заметив выглядывающую из-под стола светло-серую макушку. Вопреки ожиданиям, Инга не покраснела, не опустила очи долу, а скрежетнула зубами и процедила: — Прошу прощения.

После чего вышла, не громко, но подчеркнуто захлопнув створку. Удивительно — меньше чем за десять минут предо мной извинились целых две девушки, да такие, какие в прежней жизни вряд ли бы на меня взглянули.

— Зануда, — Ривер поморщилась и села на стол, чуть не придавив задницей дневник. Закинув ногу на ногу, откинулась назад, уперлась ладонью в зеленое сукно и сладко затянулась.

— Да, она чересчур строгая.

— Я не про Ингу, — эльфийка усмехнулась и протянула босую ногу так, что пальцы замерли в сантиметре от моей промежности. — А про тебя. Тоже мне наказание. Мог бы выпороть ремнем. Или хотя бы отшлепать.

— Странно, — не позволил себе смутиться, помня, что играю не с котенком, а с тигрицей. — Думал, ты хочешь только причинять боль.

— А чего хочешь ты? — ведьма взглянула свысока и облизнула край губ — тот, где держала трубку.

— Я хочу есть. Но Луис запретила питаться чем попало.

— Боится яда? — к Ривер вернулась привычное томное ехидство. — Правильно делает. Но со мной тебе нечего бояться. Пошли в беседку на пляже — там поймают и зажарят рыбу прямо при нас. Ну а если и это сочтешь недостаточным, я немножко поколдую.