Иван Булавин - Наёмник

Зато этой своей победой мы здорово разозлили всемогущего монарха. Теперь он будет стараться уничтожить нас до последнего человека. Пехоту на поле боя и так не особо жалуют, кому нужны эти мужики с алебардами, за которых никто и выкупа не даст? Мы, возможно, победим в предстоящей битве, кое-какие шансы есть. Да только это ничего не решит. Ресурсы сторон несопоставимы, через год или два у короля снова будет такая же армия, если не больше, а герцог со своими подельниками должен будет обходиться тем, что имеет, нынешняя численность — это потолок их мобилизационной способности, других воинов взять просто негде, тем более, что деньги у него, по слухам, заканчиваются, так что в будущем и наличие большой массы пехоты под большим вопросом.

Теперь же, получив заверение от разведки, что король с основной частью войска (и непременно злой, как чёрт) заявится сюда только послезавтра, по пехоте был отдан приказ расслабиться, что мы с радостью и сделали, предавшись своим любимым занятиям, то есть вину и блудным девкам.

Вечером второго дня из трёх, мы сидели привычным составом у себя в палатке, уже изрядно пьяные, за кувшином дрянного вина, тиская проституток и негромко переговаривались.

— У кого есть какие мысли? — спросил Рамон, закусывая вино куском вяленой рыбы. — Справимся мы завтра?

— Чёрта с два, — фыркнул Эдгар, едва не расплескав вино из кружки. — Не те у нас силы, просто поляжем все на поле. Благородные господа хоть в плен сдадутся, герцога и остальных король повесит, а тем, кто помельче, глядишь, и выйдет милость королевская.

— После вчерашнего побоища я в этом сильно сомневаюсь, — сказал я, пристраивая поудобнее девку у себя на коленях. — Будь я королём, после такого озверел бы и люто казнил всех подряд, несмотря на их титул и богатство.

— Но ты-то не король, — пьяно улыбнулся Петер. — Да и какая разница, что с ними будет, нам-то всё равно не жить.

— Лучше вот что скажите, — рука моя переместилась с груди девки на её бёдра. Какой идиот придумал такие платья, хрен доберёшься, куда следует. — Кто-нибудь уже с магами в бою сталкивался. Опасно это? Или как-нибудь выстоим?

— Мне приходилось, — сказал Рамон спокойно, он выглядел самым трезвым из нас. — Не здесь, на юге, лет десять назад. Там князья между собой поцапались, а король, не наш, другой, их приструнить вздумал. Я тогда совсем молодым был, тоже в пехоте служил. Магов немного было, пять или шесть. Не помню уже. Но били сильно. У них, что ни заклинание, так три-четыре десятка убитых. Правда, выдохлись потом, колдовать без остановки никто не может, хоть они и амулетами увешались и зелья какие-то постоянно пили, а через четверть часа пришлось им отступить. Но нам хватило, строй они поломали, остатки войска уже просто кавалерия растоптала.

— А ты как выжил? — спросил Петер.

— Мне по голове прилетело, — Рамон откинул волосу со лба и показал рваный шрам наискосок пересекающий лоб. — а потом телами завалило, битва была вечером, когда очнулся, уже темно, только трофейщики с факелами ходят, я тихонько уполз, не дошли до меня.

— И что, нет никаких средств? — спросил я. Мне уже удалось поднять подол платья и заголить худые коленки. — Маги вовсе неуязвимы?

— Ну, если такого алебардой рубить, то, наверное, уязвимы, да только пойди достань, они ведь не в открытую стоят, а впереди пехотного строя, под пиками, чуть что, сразу за спины прячутся. А работают с расстояния в сто шагов, пока до них доберёшься, некому воевать будет.

— А арбалеты? — не унимался я, рука, наконец, скользнула к сокровенному, хотя, что там у шлюхи сокровенного? — Стрелой достать можно?

— Можно, — грустно кивнул Рамон. — Только у них щит магический, его стрела не пробьёт. Хотя, стрелять, думаю, всё равно нужно, щит ведь тоже сил требует, чем больше в него бьют, тем слабее маг.

— У нас арбалетчиков пять сотен, — напомнил я. — Надо сказать Ромеро, пусть всех ставит в первую баталию, будут стрелять навесом без остановки, глядишь, и справимся.

— Скажи, — кивнул Эдгар, опрокидывая себе в глотку очередную кружку вина, как всегда половина потекла по усам и разлилась по груди. Утерев вино, он икнул, после чего уронил голову на стол и захрапел.

Пришла пора расходиться. Я как раз сделал девке больно своими пальцами (никак не научусь силу контролировать) она взвизгнула. Собравшись с силами, я встал из-за стола, взял её за руку и вместе с ней вышел из шатра.

Идти далеко было незачем, пристроив её у ближайшего дерева, я задрал ей подол и расстегнул штаны. Моими стараниями она уже была в полной боевой готовности, оставалось только начать. Получалось с трудом, даже молодой крепкий организм плохо справлялся с каждодневными возлияниями. А не пить было нельзя, слишком уж плохие мысли в голову лезли. Худо-бедно я начал двигаться. Она даже немного отвечала. Девка была довольно молодой, лет, наверное, семнадцать, не больше, хотя уже основательно потасканная. Там, в прошлой жизни, я бы на такую девку и не взглянул, да и вообще, не охотник я был до продажной любви. Вот только теперь, когда нам, возможно, жить осталось меньше суток, всё виделось по-другому.

Устав стоять, мы легли на траву, только тут, окончательно расслабившись, я смог закончить действо. Откатившись в сторону и хватая ртом воздух, я вынул из кошеля целый талер и протянул ей. Тонкая женская рука моментально его схватила, а разгорячённое тело снова прильнуло ко мне.

— Хочешь ещё? — спросила она тихонько. За вечер я впервые услышал её голос.

Я хотел, хотел всего и побольше, вот только сил уже не было ни на что, ни физических, ни моральных. Хотелось только уснуть, ничего не помнить и ни о чём не думать.

— Иди, — велел я.

Девка была толковая и всё понимала. Она быстро подскочила с земли, подобрала подол, который я всё же умудрился порвать, и почти мгновенно скрылась в темноте. А сам я, кряхтя, словно столетний старик, начал подниматься, чтобы на остатках воли вернуться в шатёр. Не пристало сержанту спать на улице.

Вот только заснуть не получалось, сдуру я встал и хлебнул ещё вина. Почти сразу меня вырвало, я едва успел выбежать из палатки. Вряд ли дело в передозировке, просто напряжение сказалось. Только после этого я, почувствовав облегчение, отправился спать.

Как и обещал один из следователей, через два часа был отправлен экипаж, где, под усиленной охраной, хоть формально и не арестованный, сидел я. Сборы у нас заняли полчаса. Одежды у меня было немного, но на всякий случай я надел кольчугу и наплечники, которые прикрыл дорожным плащом, а наручи, перчатки и шлем положил в мешок. Никаких припасов с собой брать не стал, поскольку справедливо полагал, что в пути меня будут кормить.