Анна Батлук - Студентка в подарок

– Ты же знаешь, что пока мне… со мной ничего нельзя сделать.

– Тогда тем более нужно ускориться, иначе…

Я встрепенулась, понимая, что узнала о какой-то тайне проректора, но Радагат взглянул на меня и едва заметно поморщился.

– Лилиана, идите в свою комнату. Завтра поговорим о том, что с вами делать.

Я уже взялась за ручку двери, как, опять не сдержавшись, обернулась и недовольно заявила:

– Я же могу помочь, вы в этом уже убедились. Но нет, вы меня опять прогоняете, как будто я несмышленый ребенок и ничего не понимаю.

Поток воздуха не только выставил меня за дверь, но еще и на протяжении всей дороги в комнату, осторожно подталкивал, чтобы не смела задерживаться.

На завтрак Хантер не явился, и что-то мне подсказывало, что причиной тому наша ночная прогулка. Я в красках рассказала Лиссе все, что произошло с нами на так называемом свидании, умолчав только о том, что Радагат теперь в меня влюблен. Не по-настоящему, конечно, но все же. Сегодня мне предстояло встретиться с проректором на нашей регулярной тренировке, и от одной мысли об этом я нервничала. Кто знает, какое воздействие оказывает приворотное зелье на сознание мужчин, не зря же Амалия так серьезно на него рассчитывала. Вдруг Радагат на меня у входа набросится?

На занятиях я не столько слушала преподавателей, сколько представляла нашу встречу с проректором в различных вариациях. Моей самой приятной была та, в которой мужчина пытается сорвать с моих губ поцелуй, а я ему даю пощечину. То есть я проигрывала уже произошедшую ранее ситуацию, но в моих фантазиях на этом Радагат не останавливался и уж точно не заявлял, что это было простым способом проверить, пьяна ли студентка перед ним или нет.

Я покрылась густыми красными пятнами, когда наконец сообразила, о ком мечтаю, и только попыталась было настроиться на нормальный лад, как в аудиторию влетел густой поток воздуха, и из него, выделяя каждое слово, раздался голос Радагата.

– Студентке Тиррос явиться к проректору воздушного отделения.

Я встрепенулась, а Миранда Околополус взглядом нашла меня на первой парте и кивнула, разрешая удалиться.

«Вот оно, сейчас начнется» – сказала я себе, не зная, что оно и что начнется, но в кабинет к проректору шла, чувствуя, как в животе закручивается комок волнения. Такое бывало в детстве, когда я шла на контрольную, совершенно не знала урока, но была готова рискнуть. Как правило, удавалось или списать, или вымолить у учителя тройку, негативного опыта не возникало, и потому готовиться к предмету я так и не начала. Если слова Таматина насчет того, что не подготовленные студенты на практике погибают, – правда, то следовало плохую привычку устранять, а не плодить ее с помощью мыслей о Радагате.

Секретарь проректора воздушного отделения встретила меня недовольным лицом – я ей помешала заполнять какую-то очень важную бумажку. Указала пальцем на диван и предложила подождать. Мне это показалось странным, ведь обычно к проректору я заходила сразу, лишь коротко кивнув секретарю в знак приветствия.

– Что происходит? – шепотом спросила я у старушки, но она лишь зыркнула на меня из-под куцых ресниц и продолжила с заметным усердием выводить буквы на бумаге. Меня снедало любопытство, но делать нечего, приходилось ждать, ведь даже подслушать то, что происходит в кабинете, не представлялось возможным. Под прицелом сторожевого бульдога-то.

Мне пришлось ждать не больше пяти минут, как распахнулась дверь, и на пороге показался Радагат.

– Добрый день, студентка Тиррос, – я взглянула в невозмутимое лицо проректора и всмотрелась в него, пытаясь непонятно что обнаружить. Хотя почему непонятно что? Бурных чувств, признаков страсти или хотя бы желания меня поцеловать у Радагата на лице не проявлялось, и стоило выбросить это из головы. Но почему-то не получалось. И то ли из-за того, что я ничего не обнаружила, то ли из-за осознания собственного желания это сделать, но внутри меня родилась досада. – К вам гость.

– Гость? – я взлетела с дивана, словно на крыльях, и бросилась к двери. – Папа?

Это отец! Он приехал, решил забрать меня из этого места, где я глубоко несчастна! Я так и думала, что его строгость не навсегда, и папа не выдержал первым. Радагат посторонился, пропуская меня и даже не обратив внимания на мужчину, о котором были все мои мысли сегодняшним утром, я бросилась в кабинет. Шаг, второй – и всепоглощающие разочарование и растерянность. На том самом кресле, где обычно восседала я на наших занятиях с Радагатом, лицом к двери тоже сидел министр, но, к сожалению, родственником он мне не приходится.

– Мсье Контас, – я вымученно улыбнулась, пытаясь не выказать своего огорчения. – Не ожидала вас здесь увидеть.

Мсье Контас встал со стула, широко раскинул руки и двинулся ко мне.

– Ляля, рад тебя видеть.

Мне стало стыдно за свою невольную неприязнь, в конце концов отец Лиззи мне никогда плохого не делал, и весь негатив шел только от его белобрысой доченьки. Потому я постаралась сбросить с себя расстроенное оцепенение и улыбнулась куда искреннее.

– И я тоже, мсье Контас. Как у вас дела? – обниматься к министру я не бросилась, решив соблюдать дистанцию.

– Все как обычно, Ляля, ты же знаешь, у министров или дела хорошо, или снимают с поста.

Я вспомнила, как эту шутку не раз повторял отец, и ощутила к лысому мужчине что-то похожее на дочернюю любовь.

– У тебя как дела? Выглядишь неплохо. Хорошо учишься? Претензий у преподавателей к тебе нет?

Радагат, к моему удивлению, промолчал. Я обернулась посмотреть на своего проректора и с облегчением обнаружила на его лице невозмутимую маску – полупрозрачные глаза смотрели поверх наших с министром голов, и вроде бы жаловаться Радагат не спешил.

– Учусь как все, – уклончиво ответила я, а про претензии и вовсе решила не распространяться. – Как вы здесь оказались?

Мсье Контас тоже взглянул на проректора, и в его спокойном взгляде я вдруг увидела твердость, которая присуща этому миролюбивому на вид человеку и которую он не всем демонстрирует. Уж точно дочке лучшего друга он никогда ее не показывал.

– Мсье Виррас, не могли бы вы оставить нас ненадолго?

Я думала, что проректор тут же покинет кабинет, все-таки перед ним министр, да и нет ничего страшного в этой просьбе, но Радагат вдруг отрицательно качнул головой.

– Это студентка моего отделения, и я не могу оставить ее с посторонним человеком наедине.

Я открывала и закрывала рот, не зная, что сказать, да и вклиниться в разговор мне не давали.

– Позвольте, но я давний друг семьи Ляли, мне бы хотелось обсудить с ней кое-что личное.

– Личное? – язвительно уточнил проректор. – С девушкой, которая годится вам в дочери?