Сергей Михайлов - Беглецы

- Что мне делать дальше, Шаху?

- Езжай обратно к своему дозору. Следите за ними, надо знать, куда они направляются. Скоро я сам приеду посмотреть на нашу дичь.

Радан с состраданием посмотрел на детей и закусил губу. Хотя никто из них, не роптал и не плакал, даже девочки, но сразу было видно, что им очень плохо. Они осунулись и похудели, волосы у всех скатались, на лицах появились потеки грязи. Как ни странно, но Соболю казалось, что сейчас, после двух дней по желтеющей пустынной степи, дети хотя выглядели хуже, но в глазах их, наоборот, добавилось твердости. Особенно удивляла Марианна - девочка вела себя словно особа королевской крови, захваченная в плен. После того, как после ночного боя и появления новых орков, растаяла надежда на освобождение, она больше ни разу не всплакнула. Плотно сжав губы, и высоко подняв голову, девочка не обращала внимания на глумившихся над ними охранников. И, что самое странное - орки перестали приставать сначала к ней, а затем и к остальным.

Если взрослых, Радана или Алмаз, они не забывали хлестнуть плеткой, за каждую высказанную фразу, то детей после той ночи, ни разу не тронули. Девочкам теперь даже разрешали ходить по лагерю, правда под присмотром служки шамана. Сегодня девочка опять поразила - она начала успокаивать взрослых. Во время очередного привала она подошла к связанным Соболю и Алмаз, и начала утешать:

- Потерпите, милые, все равно мы скоро куда-нибудь приедем. А там вас обязательно развяжут. Все будет хорошо.

Радан переглянулся с Алмаз, та тоже удивленно покачала головой.

- Спасибо, Марианна, поддержку, - ответила полукровка. - Мы потерпим, но ты лучше приглядывай за Енек. Она самая маленькая, ей хуже всех.

- Я знаю, - серьезно ответила девочка. - Я все время за ней смотрю.

- Марианна, - Соболь попытался направить разговор в нужное русло. - Горзах слышит, что говорят орки. Может он слышал, куда нас везут?

- Я уже спрашивала. Орки сами не знают. Говорят, что знает только шаман. А разговаривать с Горзахом они не хотят, они больше не считают его орком.

Соболь и сам это заметил. Мальчишки все время были вместе, и отношение к ним было одинаковое, хотя один был из ненавидимых всеми эльфов, а другой их сородич.

- А он не слышал, почему нас не убивают? - вступила в разговор Алмаз. - Зачем мы им?

Марианна лишь отрицательно покачала головой.

- Нет. Об этом тоже никто не знает. Может только шаман.

Орк-охранник, задремавший у костра после еды, наконец заметил, что Марианна разговаривает со взрослыми. Он прикрикнул и хлестнул плеткой по земле, показывая, что ждет пленников, однако вставать не стал, поленился.

- Я пойду, - вскочила девочка. - А то вас опять изобьют.

Радан проводил девочку взглядом и повернулся к Алмаз:

- Похоже, мы им зачем-то нужны. Нас не убьют, пока не привезут в нужное место.

Говорил он тихо, стараясь, что бы орк у костра не услышал. Девушка отвечала также тихо:

- Я тоже так думаю. Хотя сначала решила, что это все из-за твоего пергамента.

- Я тоже так думал, - прошептал Корад. - Может, тот кто заказал нас, сам не знает про эту штуку. Разговорить бы шамана.

Орк опять прорычал, и сделал вид, что встает. Пленники замолчали и отвернулись друг от друга.

Радан действительно не понимал, почему у него не отобрали мешочек с артефактом. Ведь именно его, он посчитал главной целью охоты и нападения на них. Но орки, забравшие у него все - свою саблю он недавно видел у самого Борезги - не тронули спрятанный под рубахой мешочек. Почему это так, он не догадывался и понимал, что вряд ли узнает, пока их не привезут на место. Иногда он думал, что их захватили случайно - но тут же сам опровергал себя. Орки явно охотились на них, это доказывал весь ход событий.

Соболь вздохнул и, разминая, пошевелил связанными руками. Веревки растянулись и теперь уже не так сдавливали вены. 'Еще немного, и я привыкну все делать связанными руками', - усмехнулся он. Его внимание привлекло необычное оживление, вдруг начавшееся в лагере - орки сбивались в небольшие компании и что-то обсуждали. Потом все потянулись к центру, туда, где были костры командиров и шаманов. Радан опять пожалел, что не знает языка орков, но по общему эмоциональному настрою понял, что орки чем-то встревожены. Он не знал, что выехавшие на разведку воины принесли очень плохую весть - впереди по ходу движения тысячи, были найдены свежие следы лошадей и людей.

Оркам повезло, что в дозоре оказался воин до этого ходивший в поход на юге. Он и узнал следы - это были хозяева этих степей, вольные кочевники. Сами орки тоже были равнинными жителями, но их степи - с буйной высокой травой, были совсем не такими, как здешние - почти всегда желтые, с большими потрескавшимися от жары проплешинами солончаков. Иногда они встречались со своими соседями, и вынесли из этих встреч одно - лучше не связываться с этими дикими племенами.

Простодушные дикари реагировали всегда прямолинейно - на доброту добротой, а на зло еще большим злом. Их главное правило гласило - нельзя оставить неотомщенным причиненное зло. Поэтому месть занимала очень большое место в их жизни. Когда не было внешних врагов, они сводили счеты между племенами, иногда полностью вырезая какой-нибудь род, но, если появлялся обидчик из чужаков, тут же забывались собственные распри и начиналась война против общего врага. При этом до полного отмщения.

Оркам ничего не стоило раздавить этих воинственных наездников - мощь Орды была несравнима с силами диких племен - но для этого надо было сначала найти их и заставить биться. Они никогда не вступали в прямое столкновение с войском, а нападали, убивали, сколько могли и опять уносились вглубь своих выжженных степей, заманивая врага на верную смерть.

Однако в этих гиблых равнинах, кроме золота, одетого на воинах и женщинах племени, которые сражались не хуже воинов, нечего было захватывать, поэтому после двух-трех разведочных походов орки больше сюда не совались. Они просто сделали вид, что кочевников не существует, и направили все свое внимание на богатые земли эльфов и людей на западе.

В тысяче нашелся не один воин, знавший об этих дикарях, да и сам Борезга по праву приближенности к Хорузару, принявший командование над тысячей, тоже был наслышан про неприкасаемых кочевников. Тревоги добавил и шаман, Арагуз потребовал, чтобы никто не смел напасть на дикарей, даже случайно - иначе здесь, в их вотчине, степняки от них уже не отстанут. Он даже предложил план, задобрить кочевников, поднеся им богатые подарки. Это бы приносило им двойную выгоду, во-первых, кочевники не стали бы нападать, а во-вторых, они бы могли сопроводить орков до их цели.

Обо всем этом Радан не знал, ему хотелось думать, что тревога в стане орков вызвана действиями Корада. Он не хотел верить, что маг сдался, и больше ничего не будет предпринимать для их освобождения. Как и всем людям, ему очень хотелось жить, но впитанная с детства установка, что человек не должен ценить жизнь дороже чести, не разрешала ему думать только о себе. Он знал, что даже если случится чудо и вдруг освободят его одного, он не сможет уйти. Соболь не задумывался, почему он так поступает, просто по-другому он не мог. По молодости лет он простодушно считал, что любой на его месте поступил бы также.