Владимир Пекальчук - Оружейных дел мастер

Данилы блюдца и обнаружила, что все пирожные надкушены с двух сторон.

— Это неслыханно! — возмутилась она, — я жестоко накажу негодных слуг за такое неуважение!! Это… это…это же как плевок в лицо!! Кто-то надкусил твои пирожные, ты только представь это!!

— Я кушаю, нельзя ли не говорить о плевках? — миролюбиво сказал инженер, — а что касается пирожных — это я попробовал, какое вкуснее и с какой стороны. То, что посередке — самое сладкое, угощайся, пожалуйста.

Роктис секунд двадцать молчала, застыв с блюдцем в руках, и ее лицо выражало вселенскую скорбь вперемешку с досадой и осуждением.

— Эх, душенька, какой же ты… эгоист, — наконец вздохнула она и поставила пирожные обратно на стол: — приятного аппетита, жадина.

Данила, в принципе, ожидал всего, вплоть до вспышки ярости и надетой на его голову тарелочки со сладким, но столь беззлобная реакция его все же удивила.

После этого Роктис резко поменяла свой стиль поведения, вместо прежней словоохотливости и вкрадчивых интонаций — короткие, неохотные, односложные ответы.

Данила лишь вздохнул с облегчением, но при этом искренне недоумевал: обиделась?

Фаворитка короля, нахалка, слегка оборзевшая от полной безнаказанности — и обиделась из-за пирожных?! Воистину, женщины непредсказуемы. Особенно если они принадлежат к совсем другому народу.

На следующий день Роктис заявилась во время обеда и поставила перед Данилой два флакончика:

— Твое лекарство.

— А зачем второй пузырек? — полюбопытствовал инженер.

— В запечатанном — сильнодействующий яд, чтобы ты не мучился, если снова выбросишь противоядие.

— Да ты прямо сама доброта. Хочешь пирожных?

— Нет, спасибо, — желчно отозвалась Роктис, — кушай сам.

Данила снял с блюдца крышечку:

— Я оставил парочку не надкушенными, а то ты так огорчаешься, если не удается свистнуть у кого-то десерт…

— Ах, какой ты милый, душенька! — обрадовалась она, вернулась к столу и схватила с тарелочки оба пирожных, которые Данила там оставил, предварительно спрятав два других в соседнюю тарелку с крышкой, — знаешь, я даже раскаиваюсь, что в сегодняшней порции противоядия использовала самые омерзительные на вкус компоненты, которые только могла. Ты же не сердишься?

— Да нет, что ты, как бы я мог сердиться на такую хорошую тебя, — печально вздохнул Данила, скопировав речевой оборот Роктис, и не удержался от вопроса: -

слушай, а ты сегодня сколько пирожных уже съела?

Роктис проглотила остатки первого и откусила от второго, подсчитывая в уме.

— Ну, утром мне подали четыре, я отправила слугу за добавкой, это будет восемь, потом после тренировки прошла на кухню и съела еще то ли десять, то ли одиннадцать, должно быть, кто-то из младших чинов, живущих при дворце, остался без сладкого… ну, получается то ли двадцать, то ли двадцать одно… А что такое?

— Господи… Ты всегда столько кушаешь?

— Да, а что?

— Знаешь, некоторые девушки в моем мире душу отдали бы, чтобы знать, как кушать по двадцать пирожных в день и не толстеть.

Роктис проглотила еще кусок и пожала плечами:

— Ну как тебе сказать… Если они смогут делать вот так…

Она сбросила с ног туфельки, развернулась спиной к Даниле и метнулась, словно ветер, от него к стене, будто намереваясь убиться о нее, но вместо этого стремительно взбежала вверх до середины, оттолкнулась обеими ногами и, приняв положение головой вниз, успела сделать по потолку два молниеносных шажка, пробежав при этом над головой Данилы. Затем, завершая круговой «оверкиль», в полете снова приняла нормальное положение и мягко приземлилась прямо за спиной изумленного инженера, все еще держа в пальчиках недоеденное пирожное.

Данила с трудом вернул отвисшую челюсть на место. Он в свое время видал аттракцион «мотоцикл в шаре», где каскадер наматывает вертикальные круги, но то же самое, исполненное в квадратной комнате и без мотоцикла, повергло инженера в глубочайшее изумление.

— А ты… быстрая… — пробормотал он.

Роктис отправила в рот остатки лакомства, проглотила и легкомысленно обронила:

— Это — еще не быстро, так, разминка. Быстро — это когда один мерзавец, булькая кровью, завопил, что я поплачусь за воткнутый в его пузо кинжал, а я спросила — за который из шести? Да, ну вот. Кто способен делать такое упражнение каждый день –

может есть что угодно и сколько угодно, не опасаясь за фигуру… Ладно, душенька, мне пора. Приятного аппетита, и это… Постарайся не выблевать противоядие после того, как примешь, ладно?

Она упорхнула, что-то насвистывая себе под нос, и оставила Данилу в состоянии такого удивления, что даже возмутиться редкостно мерзким вкусом противоядия сил не хватило.

Произошли и некоторые другие события. Когда ударный отряд отбыл в рейд, что-то очень неуловимо изменилось в отношении к Даниле со стороны других обитателей дворца, и даже на улице королевскую карету, в которой он ездил, провожали не только положенным приветствием королю, но также долгими удивленными и любопытными взглядами.

Вскоре выяснилось, в чем дело: из дальнего разведпохода вернулись эльфы-разведчики и привели с собой добрых четыреста узников, которых им удалось собрать по лесам и глухими чащобами вывести с вражеской территории. И вместе с этими людьми пришел и молниеносно распространился слух о неизвестном колдуне, который разрушил магический барьер концлагеря волшебным посохом, сделанным из лома, а теперь сидит где-то и создает для солдат магическое оружие. Конечно, при таком размахе производства с задействованием сотен, а то и тысяч представителей многих профессий утечка была неизбежной, но в конечном итоге это пошло только на пользу, подняв боевой дух того разношерстного и разноязычного сброда, из которого королевские офицеры пытались создать боеспособное войско. Ну а рядовые жители дворца довольно закономерно сделали верный вывод о том, что могучий чародей — это и есть Данила.

Время шло, разведка донесла, что противник начал готовиться к марш-броску на

Вайландрию. Времени оставалось критически мало, и если отряд хромого рыцаря не достигнет хоть какого-то успеха — все закончится быстро и трагично.

Сэр Кэлхар выехал из-за густого кустарника на обочине так, чтобы видеть поверх растительности, в то время как он сам и его конь оставались скрыты от неприятеля. Так и есть, тысяча с лишком серых сволочей. Впереди толпа громадин-орков, затем колонна закованных в латы бойцов — то ли гоблины, то ли карликовые орки, то ли вперемешку, не разобрать издали — затем длинная вереница телег с мешками, в конце — еще одна толпа орков. И чуть сбоку — небольшой отряд кабаньих кавалеристов.

Рыцарь облизнул пересохшие губы. Сейчас-то все и решится. Упорные тренировки, долгий поиск врага и удобного момента, дожди, тревожный сон под открытым небом, когда на теле ни единой сухой нитки — зря все это было или нет? Их — горстка. Врагов –