Анастасия Никитина - Ректор по семейным обстоятельствам

Его слова доносились до моего одурманенного Высочества, как сквозь вату. Тело налилось свинцовой усталостью. Хотелось сесть и отдохнуть. Но Наяр, цепко ухватив меня под локоть, потащил к возвышению, где стоял Па.

— Скажешь, что почувствовала во мне истинную пару и хочешь выйти за меня замуж, — прошипел чернак, не меняя, впрочем, нежного выражения лица. Со стороны, наверное, казалось, что он шепчет мне на ушко милые нежности.

— Да, — ляпнул мой язык.

«Нет!» — панически забилось в голове.

«А почему, собственно, „нет“? — лениво подумала я. — Почему бы не сделать приятное хорошему человеку? И вообще, чем я не правительница Чёрного континента? А Никс пусть целуется со своей гордостью дальше!».

Но почти забытое за последние минуты имя внезапно всколыхнуло остатки воли. Никс! Я попыталась вызвать в памяти его образ. Мысли повиновались неохотно. Лицо, которое ещё недавно я помнила до последней черточки, было словно подёрнуто серым маревом. Зачем он мне? У меня есть Наяр, останусь с ним…

Противиться этому желанию оказалось физически больно, словно я пыталась прорваться сквозь неимоверно прочную паутину. «Никс. Никс…» — твердило моё с трудом удерживающее власть над собственным телом и мыслями Высочество. И это помогало. Когда мы поднялись на возвышение у трона, Наяр, даже не удостоив кивком прожигавшего его ненавидящим взглядом незнакомого чернака, сразу обратился к моему царственному папеньке:

— Моя встреча с Алённой оказалась подарком Создателей. Но пусть она сама вам об этом скажет.

— Ваше Величество, — начала я, с трудом выталкивая похожие на битое стекло слова из непослушного горла, — скажите, как вас зовут?

— Ордомаст! — громко ответил правитель Чёрного континента, заставив вытаращиться не только моего Па, но и чернака-обвинителя. Впрочем, и сам лже-Наяр оторопел от собственной откровенности.

— А сколько вам лет? — продолжила я, хотя зелье подчинения, подмешанное мне мерзавцем, рвало внутренности ржавыми крючьями. Но это уже была просто боль. С болью я умела справляться.

— Одна тысяча сто сорок семь, — чётко ответил чернак и зажал себе рот рукой.

В гнетущей тишине, воцарившейся в зале приемов, серебряным колокольчиком прозвенел заливистый смех.

— Зелье правды! — хохотала Ниса. — Оно таки у тебя было!

Дальнейшее моё с облегчением сползшее на освобожденный папенькой трон Высочество запомнило короткими обрывками. Бывший правитель Черного континента попытался было удрать, но несколько пылающих магическим пламенем болтов, пущенных с невидимой галереи, быстро избавили его от такого постыдного желания. Многочисленных гостей спешно попросили на выход. Мрачный, как грозовая туча, Па задал лже-Наяру несколько вопросов, после чего запястья старого хитреца украсили кандалы из белого железа, а его приближенные обзавелись украшениями попроще, но не менее надёжными. Макса отпаивал меня отвратительным на вкус антидотом, доставленным вовремя подсуетившимся лером Томарсаном. Зелье, разумеется, тщательно проверили, что вызвало на лице чрезвычайно услужливого лера выражение оскорблённой невинности. «У него всё получилось!» — успела шепнуть счастливая Ниса, когда меня уносили.

Окончательно я пришла в себя только через несколько часов в своих дворцовых покоях. За окном уже вовсю чирикали птицы, радуясь новому дню. Я выбралась из постели и щёлкнула пальцами, призывая духа-охранителя.

Чуть позже явилась Ниса.

— Я всё ещё твоя компаньонка, — улыбнулась она в ответ на моё немое удивление.

— Подозреваю, что ненадолго, Ваше Высочество, — усмехнулась я, просушивая плетением влажные после душа волосы. — Что там все-таки произошло на вашем континенте? Как Никсу это удалось? Это же его посланник был на приёме?

— Сколько вопросов… Давай этот посланник тебе сам всё расскажет? Он с самого утра поджидает твоего пробуждения.

— Хорошо, — согласилась я, завязывая шнуровку просторной рубахи. В привычные кожаные штаны моё торопливое Высочество запрыгнуло, едва обсохнув.

— Теперь ты снова похожа на Рагетту, — констатировала Ниса.

— Разве это плохо?

— Знаешь, — задумчиво ответила она, берясь за ручку двери. — Наверное, так и надо.

Посланник, вопреки ожиданиям, ничего рассказывать мне не стал. Перечислив все мои титулы, что заняло минут десять, он витиевато попросил разрешения передать письмо от своего Повелителя.

— Его Величество правитель Чёрного континента Никсаир велел мне ждать ответа до отплытия, — закончил нудную тираду чернак, с поклоном вручив мне футляр со свитком.

— А когда вы отплываете? — уточнила я, повертев в руках бархатную безделицу.

— С завтрашним рассветом, — снова поклонился он и, по всем правилам этикета испросив дозволения, вышел.

Ещё раз моё любопытство получило чувствительный удар, когда я вскрыла опечатанный и зачарованный именно на меня футляр. Письмо оказалось весьма лаконичным. Точнее, это было не письмо, а короткая записка.

«Я рискнул и сделал свой ход. Твоя очередь», — прочитало моё обалдевшее Высочество и с хохотом повалилось на кровать.

— Ифитов чернак! Ты охренел! — сквозь смех закричала я, распугав любопытных придворных в парке под окнами.

Я шла к богато украшенному алтарю в древнем храме Создателей. Все взгляды были направлены на меня, и от этого становилось не по себе. Роскошный букет невесты казался неуклюжим веником. Мягкая музыка, льющаяся одновременно со всех сторон, раздражала. Туго затянутый корсет не давал вздохнуть. Я боялась наступить на непривычно длинную юбку и шлёпнуться прямо посреди прохода. Да ещё многочисленные солнечные блики, бьющие сквозь витражные окна, слепили глаза. «Ифитова показуха, — мысленно ворчало моё измаявшееся Высочество. — Почему всё должно быть так сложно, а главное, так неудобно?! Лучше бы я сразу с десятком василисков схватилась, чем изображать здесь ходячую статую! Вот сейчас как развернусь. Как пошлю вас всех вместе с этим кошмарным платьем и занудной музыкой! И свалю! Наверняка и на Чёрном континенте найдётся свой тракт и немного работы для боевички Рагетты!».

Сзади, словно аккомпанемент моим злобным мыслям, недовольно сопела Оли, тащившая длиннющий шлейф несуразного свадебного платья, в которое меня всё утро общими усилиями загонял десяток модисток во главе с родным братцем. Причины недовольства мелкой лежали в той же области. Её заставили расстаться с любимой амазонкой, обрядив в ядовито-розовое нечто, обильно усаженное бантиками и оборками. Приблуда стала похожа на миленькую, но очень злую зефирку.

Впрочем, удрать не представлялось возможным сразу по двум причинам. Во-первых, братец, знавший дорогую сестричку как облупленную, крепко держал меня под локоть, страхуя и от падения, и от побега. А во-вторых, мужчина, который ждал меня у алтаря. Мужчина, совершивший почти невозможное ради того, чтобы здесь и сейчас я шла именно к нему.