Анастасия Никитина - Ректор по семейным обстоятельствам

— Честно? Берёте меня в ученицы?

— Честно. Беру тебя в ученицы, — усмехнулось моё расслабившееся от сытного ужина Высочество. — Ешь давай.

Ответом мне послужил радостный визг. Пожалуй, только стол помешал найденышу немедленно повиснуть у меня на шее. «От этих прыжков её, кстати, надо будет отучить в первую очередь», — подумала я, лениво почёсывая предплечье.

— Я буду всё-всё делать! — вещала она, пока я потягивала вино. — Все книжки выучу!

— Посмотрим.

— Честно-честно! — Оли энергично закивала.

«И за столом себя вести тоже придётся учить, — мысленно добавила я, глядя как девчонка огромными кусками заталкивает в рот хлеб, умудряясь одновременно ещё что-то говорить и чесаться. — Кстати, что это мы чесаться начали в унисон? Приблуда притащила в мой дом паразитов?!»

Мое обеспокоенное Высочество незаметно стряхнуло с пальцев несколько плетений, но никаких кровососов в радиусе десяти метров не оказалось. Я облегчённо выдохнула: только блохастого ректора в Академии стихий и не хватало.

Поймав себя на том, что начинаю клевать носом прямо за столом под щебетание мелкой, я отослала её спать и, велев духам прибраться, поплелась в спальню. В ифитовы кущи все дурацкие ректорские дела. Кому я что докажу, если завтра отрублюсь в кабинете?

День не задался с самого утра. Для начала я умудрилась проспать. Потом моё сонное Высочество, начисто позабыв о раскиданном в холле тряпье, запуталось в каких-то лентах и в портальную арку влетело головой вперёд. Хорошо, хоть волочащиеся за мной кружевные панталончики я заметила до того, как открыть дверь явившейся Карне. Она, всем своим видом демонстрируя оскорблённую невинность, положила на мой стол очередную охапку свитков и гордо удалилась. Не успела я обрадоваться, что сегодня обошлось без нудной лекции о «бедных» чернаках, как пришёл мой горе-ассистент. Этот крутился вокруг меня минут сорок, мыча что-то невразумительное и заглядывая в глаза, пока я не указала на дверь в довольно грубой форме.

Избавившись от зануды, моё скворчащее от злости, как сало на сковородке, Высочество снова уселось за стол и развернуло первый свиток.

— Нумерология. Гадость какая, — бормотала я себе под нос, просматривая планы лекций, принесённые Карной на утверждение. — Психоматрица… Кармические числа… Нумерологический анализ слов… Кармическая ось… Кармический домкрат… Стоп! Какой ещё домкрат?! А… Это квадрат…

Я никак не могла сосредоточиться. Мало того что моё склерозное Высочество давно позабыло те ничтожные крупицы нумерологии, которые, впрочем, никогда толком и не знало, так ещё и где-то в затылке угнездилась тянущая, неприятная боль. И ни обезболивающее зелье, ни аналогичное плетение на неё не действовали.

Продираясь сквозь полупонятные термины нумерологии, я невольно потирала больное место, но боль и не думала уходить, скорее, усиливалась. Поэтому, когда на высокой ноте вдруг запищал кристалл связи, моё одуревшее Высочество чуть не взвыло. Естественно, мой ответ был далек от норм светских приличий:

— Что?!

— Твои манеры, дорогая сестра, ухудшаются с каждым днём, — насмешливо проговорил Макса.

— А не надо было сажать дорогую сестру на ректорскую цепь, — огрызнулась я. — С кем поведёшься, как говорится. А манеры — последнее, чего можно набраться у студиозов.

— И ты, похоже, набралась на всю оставшуюся жизнь, ещё когда сама носила мантию студиоза, — рассмеялся брат.

Типично братец. С ним невозможно поссориться. На моей памяти это удавалось только зануде Алеку.

— Ну уж какая есть, — невольно усмехнулась я. — Зачем тебе вдруг неотёсанная сестрица понадобилась, государь-наследник?

— Ладно-ладно, неотёсанная. Советую по-быстрому отесаться, потому что государь-правитель ждёт твоё обнаглевшее Высочество к обеду.

— А если у меня аппетита нет?

— Тогда можешь не есть, но явиться обязана, — хохотнул Макса и посерьёзнел: — Па желает видеть твою ученицу.

— Мою… Да откуда… Зачем?! — подскочила я, едва не перевернув кресло.

— Это ты у него спроси, — братец понизил голос и добавил: — Па, конечно, впрямую не говорит, но, по-моему, он доволен, что ты за ум взялась. Хотя сперва и обалдел, что сразу так масштабно. Даже проверять бегал. Так что не дрейфь, сестрёнка, сегодня тебя не только замуж не погонят, но даже под стражу не заключат.

«Какая же сволочь уже доложить успела? — лихорадочно думала я, не вникая в дальнейшие слова брата. — И как теперь выкручиваться?! Да и вообще, что такого масштабного в этом ученичестве?!».

— Ал! — ввинтился в мои мысли голос Максы. — Ты меня слушаешь?

— Да, разумеется, — отозвалась я, беря себя в руки. Что-что, а из безвыходной ситуации моё бедовое Высочество всегда умело быстро находить выход, иначе бы давно свернуло царственную шейку на тракте. А то, что этот выход порой оказывался входом в ситуацию ещё более безвыходную — не в счёт. — Просто пыталась сообразить, как явиться вовремя, и поняла, что такой возможности нет.

— Не зарывайся, Ал, — насторожился братец. — Па это не понравится.

— Я же не отказываюсь. Просто у меня сейчас проверка, которую я, как ты помнишь, нашему царственному родителю обещала. По этой… Как её… — я заметалась взглядом по столу, пытаясь сообразить, что могу так срочно проверять. — По нумерологии, вот!

— Так ты же в ней ничего не смыслишь, — удивился Макса.

— Ну и что? — уровень апломба в голосе моего окончательно зарвавшегося Высочества превысил все допустимые нормы. — Проверяющий препода должен уметь проверять, а не преподавать!

— Да ну — с лёгким недоверием протянул братец.

— Ну да! А теперь извини. Надо ещё подготовиться к проверке и всё такое. Передай Па, что буду к ужину.

— Смотри, про ученицу не забудь, — напомнил Макса.

— Только о ней и буду думать, — фыркнула я, деактивируя кристалл.

Вопросы роились в голове, как взбешенные пчёлы в закрытом улье: «Кто докладывает Па не только о каждом моём шаге, но даже слове? Как привести вчерашнюю деревенскую побирушку пред очи царственного родителя и при этом не огрести? И что за ифитовы тайны с проклятым ученичеством?!».

Удар гонга напомнил мне, что лекция по нумерологии, которую я якобы проверяю, вот-вот начнётся. У меня и в мыслях не было идти туда контролировать то, в чём моё замороченное Высочество смыслит меньше, чем ифит в мороженом. Но, вспомнив о неизвестном «докладчике», я бодро вылезла из ректорского кресла: за враньё Па наказывал гораздо серьёзнее, чем за любые другие провинности.

Я вошла в лекторий одновременно с ударом гонга.

— Я не буду вам мешать, — кивнула высокой пожилой профессорше.

Она явно занервничала, но ничего не сказала, и моё затюканное противоречивыми идеями Высочество скромно пристроилось в последнем ряду за спинами студиозов.