Стивен Лохед - Мерлин

— Значит, ты еще здесь, — заметил я, переливая воду в свою плошку и поднося ее к губам.

— Да, — кивнул он.

— Я не пойду с тобой, — были мои следующие слова.

— Тебе решать, Мирддин.

— Тогда ты напрасно теряешь время. Я не уйду отсюда.

— Ты уже говорил. Но я здесь не затем, чтобы увести тебя вниз.

Чего же ему от меня надо?

— Тогда зачем ты здесь?

— Чтобы спасти тебя, Мирддин.

— От чего бы это?

— Твой труд не закончен, — отвечал он. — В мире людей события по-прежнему несутся стремительно, и Тьма поглотила почти все. Она достигла даже этих берегов. Да, Великая Тьма, которой страшатся люди, уже здесь, она закрепилась на Острове Могущественного.

Я смотрел на него в упор; слова эти всколыхнули меня сильнее, чем мне хотелось.

— И при чем здесь, по-твоему, я?

— Я просто рассказал, как обстоят дела. — Аннвас протянул мне половину испеченного вчера хлебца. — А что делать, это решать тебе.

— Кто ты, Аннвас Адениаок? Почему ты пришел ко мне?

Он мягко улыбнулся.

— Я уже отвечал на этот вопрос. Я твой друг. — С этими словами он встал и шагнул к выходу из пещеры. — А теперь идем со мной.

— Куда? — недоверчиво спросил я.

— Внизу в лощине есть ручей… Надо пойти туда.

Больше он ничего не добавил, просто повернулся и пошел по тропе вниз. Я некоторое время смотрел ему в спину, решил не идти, но он остановился, обернулся и позвал меня. Я встал и пошел.

Ручей был неширок, но от вчерашнего дождя уровень поднялся, и в ямах у камней собралась вода. К одной из таких ям и вел меня Аннвас.

— Сними плащ, — велел он, заходя в воду, — и одежду.

То, что он великодушно назвал одеждой, было не более чем повязкой, кое-как прикрывавшей мои чресла. Она сп а ла, стоило ее тронуть.

— Я уже крещен.

— Знаю. — Аннвас протянул мне руку. — Я просто хочу омыть тебя.

— Я сам могу помыться. — И я сделал шаг назад.

— Знаю, знаю. Но позволь мне на этот раз.

Я шагнул в холодную воду. Кожа пошла мурашками, зубы застучали. Аннвас взял меня за руку и повернул лицом к себе, потом зачерпнул плошкой воды и вылил мне на голову. Затем вытащил мыло — твердое, желтое, древние кельты варили его целыми глыбами на весь клан, а каждая семья отрезала себе, сколько надо, — и принялся меня мыть.

Намылив руки и грудь, он повернул меня и принялся тереть спину.

— Сядьте, сударь, — приказал Аннвас, и я сел на камень, а он вымыл мне ноги, грязные спутанные волосы и бороду.

Все это он делал споро и весело, словно исполнял главное назначение своей жизни. Я не противился, но думал, что это странно: меня, взрослого человека, моет другой взрослый.

Ощущение и впрямь было странное. Мне было приятно, более того, я чувствовал, что так должно быть. Так, думал я, восточные императоры вступали на трон.

Но как же хорошо быть чистым. Чистым! Как давно это было?

Он вымыл волосы, потом, к моему изумлению — хотя пора уже было перестать удивляться, — вынул ножницы и бритву греческого образца и, опустившись на колени прямо в ручей, сперва коротко подстриг мои спутанные кудри, а затем чисто выбрил подбородок и щеки.

Закончив, он снова полил меня водой из плошки и сказал:

— Встань, Мерлин, и ступай навстречу дню.

Я встал — вода бежала с меня ручьями — и почувствовал, как немощь прошедших лет, растраченных в тоске и горечи, сбегает вместе с водой. Я встал, и короста бессилия спала с меня, я вновь сделался чист — чист и здоров рассудком.

Я шагнул из воды и подобрал плащ, как ни противно было вновь прикасаться к грязному.

Аннвас это предвидел.

— Оставь, он тебе не понадобится.

Что ж, возможно, в этом была правда. Яркое солнце согревало — но не всегда же так будет. По ночам в горах холодно — как же мне без плаща. Я снова нагнулся.

— Оставь, — повторил он и указал на дорогу. — Смотри, вот идет тот, кто оденет тебя по сану.

Я взглянул и увидел на тропе одинокого пешехода, который вел в поводу двух оседланных лошадей.

— Кто это? — обратился я к Аннвасу.

— Тот, чьей любви тебе никогда не измерить. — Его слова обожгли мне сердце, но во взгляде не было укоризны. — Он идет, и мне пора уходить.

— Останься, друг. — Я протянул руку.

— То, зачем я пришел, исполнено.

— Встретимся ли мы снова?

Он на мгновение склонил голову набок, словно оценивал меня.

— Нет, думаю, в этом не будет надобности.

— Останься, — взмолился я. — Прошу, останься.

— Мирддин, — промолвил он, крепко сжимая мне руку, — я был с тобой всегда.

Одна из лошадей заржала. Я обернулся и увидел, что путник приблизился. Его силуэт показался мне знакомым. Кто это может быть? Я шагнул на тропу.

— Прощай, Мирддин, — произнес Аннвас.

Когда я обернулся, его уже не было.

— Прощай, Аннвас Адениаок, до встречи, — ответил я и сел на камень дожидаться нового гостя.

Ждать пришлось недолго. Тропа вела по осыпи к тому самому ручью, у которого я сидел. Путник меня не видел — его глаза были устремлены на пещеру, в которой он думал меня найти.

Как ни странно, я его не узнал. Он шел по тропе, а когда остановился у ручья, я встал, изрядно напугав его; согласитесь, странно увидеть на рассвете в горах совершенно голого человека.

— Привет, друг, — сказал я, вставая. — Прости, что напугал тебя, я не хотел.

— Ой! — Он с криком отпрыгнул назад, как от змеи. Однако в следующий миг лицо его изменилось. Тут я узнал его, но в первое мгновение не поверил своим глазам. Он тоже узнал меня. — Господин мой Мерлин!

Он выпустил поводья и упал на колени. В глазах его стояли слезы. Руки, протянутые ко мне, дрожали, он улыбался, как сумасшедший.

— Господин мой Мерлин, я не смел и надеяться…

Я неуверенно шагнул к нему.

— Пеллеас?

— Господин мой… — Слезы струились по его лицу. Он схватил мою руку и прижал к груди, трясясь от волнения.

— Пеллеас? — Я все еще не мог поверить. — Пеллеас, это правда ты? Ты здесь?

— Здесь, повелитель. Пеллеас здесь. Наконец-то я вас нашел!

Я дрожал от холода, и он немного пришел в себя, хотя и продолжал ликовать. Он вскочил, подбежал к лошадям, которые успели отойти на несколько шагов, залез в чересседельную суму и вытащил пестрый сверток.

— Вы замерзли, — сказал он, — но это вас согреет. — И, развернув сверток, принялся раскладывать на камне одежду.

Я надел желтую рубаху тончайшего полотна, синие в черную клетку штаны, сел, натянул коричневые кожаные сапоги и завязал их под коленом. Когда я снова встал, Пеллеас протянул мне синий плащ с опушкой из волчьего меха. Это был королевский плащ, точнее, мой собственный, заново сшитый — подарок Подземных жителей.

Я надел его на плечи, и он шагнул ко мне с пряжкой. Я узнал рисунок — два оленя, сцепившиеся рогами, яростно глядят друг на друга рубиновыми глазами. Эта пряжка принадлежала Талиесину; Харита хранила ее среди прочих сокровищ в деревянном сундуке в Инис Аваллахе.