Стивен Лохед - Мерлин

Мы ждали. Всадники медленно поднимались по крутому откосу, и у меня было время внимательно их разглядеть: три плечистых воина с бронзовыми браслетами выше локтя и кожаными щитами, и еще один, судя по дубовому посоху за седлом, — друид. Несмотря на раннее утро, все четверо были истомлены дорогой, их кони спотыкались от усталости. Значит, поручение настолько спешное, что они ехали без сна и отдыха всю ночь.

Когда они подъехали поближе, я крикнул:

— Привет, путники, Лесной Владыка вас ждет!

Они натянули поводья и переглянулись, что-то бормоча.

— Кто ты? — спросил друид.

— Ты знаешь, ибо я назвался. Мог бы и я спросить, кто ты такой, да не имею обыкновения задавать вопросы, если знаю ответ.

— Ты знаешь, кто мы? — спросил один из его спутников, опасливо приближаясь.

— Знаю, — заверил я.

— Тогда, возможно, ты знаешь, зачем мы приехали. — Он бросил неодобрительный взгляд на Пеллеаса, как будто тот лишил их приезд задуманной внезапности.

— Вы приехали отвезти меня к вашему повелителю, который зовется Вортигерном и провозгласил себя королем.

Ответ им не понравился, но придраться было не к чему, ибо я говорил учтиво.

— Мы приехали, — сказал друид, — чтобы отыскать того, кого называют Мерлином Эмрисом.

— Вы его нашли, — сказал я, — он с вами говорит.

Друид не поверил.

— Тот, кого мы ищем, был стариком еще в моем детстве. Ты не можешь быть Мерлином.

— Если так, ты и впрямь не знаешь, кого ищешь.

Он на мгновение растерялся.

— Говорят, Мерлин ведет род от эльфов и фей, — заметил его спутник. — Тогда все понятно.

— Ваши кони устали, вы сами чуть не падаете из седел. Спешивайтесь, дайте отдых себе и коням. Поешьте, наберитесь сил, прежде чем мы пустимся в путь.

Эти слова подействовали на них сильнее всех предыдущих. Они собирались схватить меня силой. Мысль, что я пойду своей волей, не приходила им в голову.

— Мы намерены взять тебя с собой, — упрямо предупредил второй всадник.

— Разве я не сказал уже, что пойду? Мое желание — говорить с вашим владыкой.

Друид кивнул и сделал остальным знак спешиться, сам тоже соскочил на землю и встал передо мной.

— Не пытайся бежать. Я друид и обладаю силой. Твои штучки со мной не пройдут.

Я рассмеялся:

— Что мне твоя сила, друг, я ведь знаю, откуда она исходит. Скажу правду — я видел твоего господина и не поддался. Куда уж тебе взять надо мной верх. Тьма не властна над светом, никакая сила на земле не сдвинет меня, покуда сам не пожелаю. Я иду с тобою по доброй воле.

Он нахмурился и, повернувшись к спутникам, велел расседлать и напоить коней.

— Отдохнем немного, — сказал он.

— Помоги им, Пеллеас, а я пойду попрощаюсь. — Я встал и пошел вверх, к пещере, искать волчицу.

Однако ее оказалось не так просто отослать прочь. Сперва я испугался за коней, но напрасно: увидев волчицу со мной, они приняли ее за собаку и отнеслись к ней, как к обычной гончей. С людьми дело оказалось сложней.

— Убери свою зверюгу! — завопил один из воинов, вскакивая и вытаскивая кинжал — хотя как бы он им защищался, не представляю.

— Сядь, — сказал я, — и не шуми. Она тебя не тронет, если сам ее не раздразнишь. И убери кинжал — уж коли она захочет тебя загрызть, ничто не поможет, тем более этот жалкий клинок.

Воин взглянул в золотые глаза волчицы, потом в мои, левой рукой осенил себя от зла и что-то беззвучно пробормотал. Я слышал, что он сказал, и произнес:

— Не бойся, Иддек.

Однако он все еще боялся и судорожно сжимал рукоять.

— Откуда ты знаешь мое имя? — хрипло спросил он.

— Я много чего знаю.

Один из его спутников услышал мои слова и подошел ближе, почтительно обходя волчицу.

— Тогда ты знаешь и наши намерения… — начал он.

— Да, Данед, знаю.

— Молчать! — завопил друид. — Это уловка! Не говори ему ничего!

— Он знает ! — заорал Данед. — От него ничего не скроешь!

— Ничего он не узнает, если ты не скажешь!

— Он назвал меня по имени, — проговорил Иддек. — Обоих нас… Он нас обоих знает.

Друид (я знал, что его зовут Дуах) подбежал к воинам.

— Он слышал, как вы говорили между собой. Вы, небось, с приезда уже сто раз назвали друг друга по имени.

Воины переглянулись, неубежденные, и, ворча, продолжили расседлывать лошадей. Дуах повернулся ко мне.

— Не трожь их, — сказал он. — Может, они по дури и верят в твою ложь, но живо перережут тебе горло, если велю.

Волчица зарычала, друид отступил на шаг.

— Прогони ее, если тебе дорога жизнь.

— Не пытайся больше задеть меня ни словом, ни жестом, Дуах, если тебе дорога твоя.

Пеллеас, молча наблюдавший за этой сценой, подошел ближе.

— Господин, мне не нравится, как они себя ведут. Быть может, не следует ехать с ними.

Я положил руку ему на плечо.

— Не тревожься. Все, что случится со мной, предначертано заранее. Как я сказал, мы едем с ними потому, что я так решил, а не они. — Он еще сомневался, и я добавил: — К тому же это самый скорый способ возвестить миру, что Мирддин Эмрис вернулся на землю живых.

Вортигерн, с жидкой рыжей бороденкой и хитрыми глазами-щелочками, был когда-то толковым военачальником. Нынче он сидел на роскошном троне, старый пресыщенный обжора, усталый, жалкий, измученный страхами. Некогда могучие плечи ссутулились, мышцы одрябли и превратились в жир, под расшитой мантией явственно вырисовывалось брюхо.

Впрочем, несмотря на рой осаждавших его тревог, он, сидя в окружении приспешников и прихлебателей, сохранял царственный вид, а в заплывших глазках еще читались изворотливость и хватка, снискавшие ему власть.

Первый взгляд на человека, который принес Острову Могущественного столько невзгод, ничуть не изменило моего мнения о нем — воистину, он проклятие своей страны! Однако, наблюдая, с каким усилием сохраняет достоинство этот загнанный в угол старый барсук, я лучше его понял и решил не упрекать в содеянном. Я знал, что кара его близка и не мне что-нибудь менять.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что это был хитрый и расчетливый малый, переживший трудные времена. Хотя он больше руководствовался своей выгодой и меньше благом народа, он по крайней мере на время сдержал надвигающуюся саксонскую волну. Впрочем, это тоже было в его интересах.

Да, теперь он пожинал плоды своего безумия, но не все его решения были дурны. Он, как мог, расхлебывал кашу, которую ему оставили. От вечно ноющих приближенных было мало проку. И если б я в своем безумии не бросил народ и землю — кто знает? — может быть, Вортигерн не так легко вскарабкался бы на трон.

Не оставь я Британию на произвол судьбы, все могло бы повернуться иначе.

Ладно, теперь ничего не поправить. Что случилось, то случилось, и прошлого не вернуть. Однако час расплаты для Вортигерна близился, и я это знал. По крайней мере я решил не поднимать на него руку и обойтись с ним по возможности милосердно. Бог свидетель, он действительно нуждался в друге.