Стивен Лохед - Мерлин

— Вероятно, — согласился я, — так оно и бывает.

— Тебе нечего больше сказать, Могучий Пророк? — насмешливо произнес Утер, скривившись от недовольства.

— Я говорю лишь то, что есть, Утер. Решаешь ты: перебей их всех — и ты, возможно, сохранишь чью-то жизнь в будущем, но в очах Господа станешь мерзостней этих несчастных, Его не ведающих. Если ж ты их отпустишь, то явишь истинное благородство британского духа. Ты покажешь себя подлинно выше тех, кого победил.

Он видел, что я прав, но согласиться не мог.

— Пусть поклянутся на крови и оставят заложников.

— Можно и так, но я не советую. Они презирают нас и потому не станут держать клятву.

— Но что-то я должен сделать!

— Ладно, — сдался я, — но выбери в заложники самых юных.

— И я не пощажу Хенгиста.

— Утер, подумай! Он разбит и опозорен. Убей его, и он останется в памяти вождем, за которого надо мстить. Отпусти его, и Хенгист нас больше не потревожит.

Господи помоги, но мое собственное сердце противилось моим словам. Может быть, если бы я верил в то, что говорил, мне бы удалось его убедить.

— А я говорю, что он не уйдет живым, — твердо произнес Утер.

Вывели крепко связанного Хенгиста. Он смотрел с вызовом, его широкое лицо кривил дерзкий оскал. Уцелевших телохранителей поставили у него за спиной. Остальные саксы, безоружные и совершенно потерянные, стояли чуть поодаль, на холме, понурив головы, и с угрюмой тоской взирали на своего предводителя.

Горлас, разгоряченный боем, подскакал и спрыгнул с лошади. Прежде, чем его успели остановить, он подбежал к Хенгисту и плюнул ему в лицо. Саксонский вождь бесстрастно смотрел на Горласа, плевок блестел на его щеке. Саксы злобно загудели.

Это была чудовищная глупость. Мне хотелось тряхнуть Горласа за плечи — пусть поймет, что натворил.

— Стой, Горлас! — Это произнес подошедший Аврелий. Он быстро прошел между пленниками и остановился, невозмутимо глядя на Хенгиста, потом повернулся у Утеру. — Ну, верховный воевода Британии, что дальше?

— Смерть Хенгисту и его военачальникам, — спокойно отвечал Утер. — Остальные вольны идти… — Он бросил быстрый взгляд на меня. — Их доставят на берег и посадят на корабли, запретив возвращаться под страхом смерти.

— Хорошо, — сказал Аврелий. — Пусть так и будет.

Горлас, отошедший на шаг, теперь снова высунулся вперед.

— Лорд Аврелий, дозволь, Хенгиста убью я.

Аврелий строго взглянул ему прямо в лицо.

— Почему, лорд Горлас, ты желаешь быть палачом?

— Это дело чести, государь, — признался Горлас. — Мой брат пал в тот день, когда саксы предательски перебили бриттскую знать. Я поклялся убить Хенгиста, если увижу. Жаль, мы не встретились сегодня в бою!

Аврелий задумался, потом взглянул на Утера.

— Не вижу препятствий.

— Все равно кто-то должен это сделать, — пробормотал Утер.

Верховный король повернулся ко мне.

— Что скажешь ты, мудрый советчик?

— Мне горько, когда убивают из мести. Коли жизнь — плата за зло, пусть убьет его быстро и тихо, но не здесь и в одиночку.

Странный свет вспыхнул в глазах Горласа. Он запрокинул голову и жутко расхохотался.

— Убить тихо? — прогремел он. — Мы только что уложили десять тысяч этих выродков! Перед нами главный выродок — вот уж кто заслужил смерть больше их всех!

— Сегодня мы убивали, потому что у нас не было выбора, — выкрикнул я. — Убивали, чтобы спасти себя и своих сородичей. А теперь у нас есть выбор, и я скажу, что убийство из мести — преступление и недопустимо среди людей просвещенных.

— Государь мой Аврелий! — заорал Горлас (его уже разбирала злоба). — Пусть Хенгист умрет здесь и сейчас, на глазах своих воинов. Пусть запомнят, как мы караем предательство.

Многие громко поддержали Горласа, поэтому Аврелий согласился. Горлас мигом схватил длинное копье и вонзил саксу в живот. Хенгист застонал, но устоял на ногах. Горлас вырвал копье и еще раз ударил Хенгиста. Кровь хлынула на землю, предводитель варваров рухнул на колени и согнулся пополам. Однако он по-прежнему не издал ни единого крика.

Горлас быстро шагнул к поверженному, выхватил меч, размахнулся и снес Хенгисту голову. Тело повалилось в пыль. Горлас торжествующе поднял за волосы страшный трофей.

Потом в исступлении мести он бросился на мертвеца и принялся рубить его мечом, а когда рубить стало нечего, разметал куски по пыльной земле.

И все это время воины… наши воины, прости нас, Отче, криками выражали свое одобрение.

Когда крики улеглись, над полем битвы повисла страшная тишина. Внезапно ее прорезал душераздирающий вопль. Из скопища пленных вырвался юноша, почти мальчик, высокий и стройный. Его длинные белокурые косы разметались, грязное лицо исказило горе, но в гордых чертах ясно читалось сходство с убитым. Не было сомнений в том, чья кровь текла в нем.

Юноша бросился к отрубленной голове и прижал ее к сердцу. Горлас, запыхавшийся от усилий, повернулся к юноше и занес меч.

— Стой, Горлас! — Утер спрыгнул с седла и быстро шагнул к ним. — Все кончено. Убери меч.

— Не уберу, пока живо волчье отродье, — прохрипел Горлас. — Дай убить его, тогда сможешь сказать, что все позади.

— Мы что, уже убиваем детей? Глянь, он же мальчишка!

Юноша даже не взглянул на занесенный меч; он выл, раскачиваясь взад и вперед, и крепко прижимал к груди окровавленную голову.

— Ллеу меня ослепи, он же сын Хенгиста! Если не убить его сейчас, он вырастет и приведет сюда новую волчью стаю!

— Довольно крови на этот день, — отвечал Утер. — Спрячь меч, Горлас. Говорю тебе, в этом нет ничего постыдного.

Грязно ругаясь, Горлас вложил меч в ножны и, удовольствовавшись тем, что пнул мальчишку ногой, зашагал к своей дружине.

Утер поднял юношу на ноги. Тот стоял понуро, на грязном лице блестели дорожки от слез.

— Как твое имя, мальчик? — спросил Утер.

Юноша понял вопрос и отвечал:

— Окта.

— Дарую тебе жизнь, Окта. Если ты или твои люди вернутся на эту землю, я заберу свой дар. Понял?

Мальчик молчал. Утер, не снимая перчатки, взял его за голую руку, развернул и легонько подтолкнул в сторону остальных пленных. Аврелий, который до сих пор держался в стороне, подошел ближе, положил руки на плечи брату, поцеловал его и крепко обнял:

— Здрав будь, Утер! Верховный воевода Британии! Ты одержал победу! Тебе триумф и добыча!

Добычи было немного, и по большей части местного происхождения. Почти все, что мы сняли с пленных или нашли в их лагере, было похищено у наших людей. Однако попадались и браслеты красного золота, и кинжалы с самоцветными камнями — все это Утер раздал военачальникам, ничего не оставив себе.

Когда раненым оказали помощь, а мертвых похоронили (тела врагов свалили на кучи бревен и подожгли), пленных саксов погнали на берег — через поля, которые они опустошили, и селения, которые они разграбили и сожгли. И всюду уцелевшие жители выкрикивали проклятия, забрасывали побежденных камнями и грязью.