Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

В холле его встретил Гюст:

— Старший советник Лаел ждёт вас в приёмной.

— Перенеси встречу на утро, — промолвил Адэр, ответив кивком на приветствия придворных.

Похоже, его взгляд и выражение лица подсказали бывшей пассии о планах на ночь. Придворная улыбнулась, легонько качнула головой.

— Советник встревожен, — проговорил Гюст, понизив тон.

Адэр бросил пальто слуге, подождал, когда вытрут обувь, и последовал за секретарём, надеясь, что разговор не затянется надолго. Лаел докладывал по телефону о каждом своём шаге. Что ещё он хочет сказать?

После бараков, в которых жили рабочие, занятые на строительстве причала, кабинет поразил бессмысленной роскошью. Стараясь не замечать картин в позолоте, не смотреть на дорогостоящие безделушки на каминной полке, Адэр наполнил бокал вином, сделал глоток. Подавленное настроение угнетало. Нужна женщина. Точка.

— В Ларжетае началась забастовка служанок, — проговорил Лаел, продолжая стоять у порога.

Адэр покосился на кожаную папку подмышкой советника:

— Кого?

— Служанок.

— Звучит как название водевиля.

— Я звонил утром, хотел сообщить, но вы уже уехали.

Усевшись возле камина, Адэр закинул ноги на журнальный столик, вновь сделал глоток вина:

— Кто им выдал разрешение на забастовку?

— У них нет разрешения.

— Тогда в чём дело? Людей разгоните, зачинщика арестуйте. — Стиснув ножку бокала, Адэр посмотрел на Лаела. — Кто зачинщик? Эйра?

— Нет. Но она замешана. — Советник указал на стул. — Разрешите? — Получив разрешение, сел, положил папку на колени. — К ней обратилась прислуга старосты Ларжетая. Староста наказал горничную. Немного не рассчитал силу, и горничная угодила в больницу с переломами рёбер.

— Это вы называете «немного»? — Адэр допил вино. — Когда же местные дворяне наберутся ума?

— Служанки выбрали удачное время. Суд, смерть князя, столица кишит репортёрами. Я просил Эйру замять дело, она дала мне это. — Лаел провёл ладонью по папке. Кровавый рубин на кольце зловеще сверкнул в свете люстры. — Я не сторонник бурного проявления эмоций, и всегда был ярым противником стачек, забастовок и митингов. Но с этим… — Лаел положил папку на столик. — С этим надо что-то делать.

Адэр читал заявления служанок до глубокой ночи. Забыв о времени, позвонил в особняк маркиза Бархата, но Эйры там не оказалось. Гюст нашёл номер гостиницы «Дэмор» и убедил портье разбудить тайного советника.

Услышав в трубке сонный голос, Адэр откинулся на спинку кресла, закрыл глаза:

— Привет.

— Привет… Будете меня ругать?

— Я не ругаю людей за принятие взрослых, обдуманных решений. Но эти вопросы, Эйра, лучше решать не на улице, а в суде.

— Я не верю в справедливый суд. А вы? Вы верите?

— Эти женщины могут лишиться работы.

Молчание затянулось.

— Эйра, ты меня слышишь?

— Слышу.

— Это надо замять, Эйра. Грасс-дэ-мор не переживёт ещё один скандал.

— Вчера утром на площади перед ратушей собрались двадцать пять служанок, — прозвучал в трубке тихий голос. — В полдень их было сто. Вечером почти три сотни. Сегодня на площадь выйдет ещё больше людей. Завтра к служанкам присоединятся работницы кухни и гувернантки. Я хочу, чтобы их уволили. Хочу чтобы уволили всех служанок: в столице, в других городах, в посёлках, в имениях. Хочу, чтобы дворяне остались без прислуги. Пусть попробуют обойтись без тех, кого они называют чернью.

— Чего ты добиваешься?

— Справедливого закона о труде.

Адэр облокотился на стол, обхватил лоб ладонью:

— Спокойной ночи, Эйра.

— Я уже не усну.

— Я тоже.

Покинув кабинет, Адэр приказал Гюсту созвать утром советников на заседание. Шагая через холл, заметил, как с диванчика поднялась придворная дама. Остановил её жестом:

— Не сегодня. — И взбежал по лестнице на верхний этаж.

В зале Совета гудели голоса. Советники обсуждали суд, смерть князя, борьбу за кресло княжества. Адэр не вмешивался. Гюст раздал сановникам копии заявлений служанок, и спор вспыхнул с новой силой. Когда Совет начал склоняться к разгону забастовки и к массовым арестам, Адэр подошёл к двери, выглянул в коридор и пригласил в зал Крикса.

В мёртвой тишине вернулся к столу, достал из папки документ:

— Крикс Силар, офицер, семнадцать лет служил в армии Тезара. Пять лет из них служил в специальном корпусе государственной охраны. — Посмотрел на Крикса. — Крикс Силар! Назначаю вас начальником секретной службы. Сегодня финансовое ведомство решит вопрос о финансировании, и вам сообщат, сколько вы можете набрать штатных и внештатных сотрудников.

Караульный приставил к столу стул для новоявленного члена Совета. Зазвучали поздравления: «С возвращением», — «Давно пора», — «Тебя не хватало».

Опустившись в кресло, Адэр устремил взгляд в окно. В воздухе пролетали то ли снежинки, то ли заледеневшие дождевые капли.

— Однажды ко мне пришли два старика и селянка. Они просили меня защитить их от произвола графа Вальбы. Граф совершил три преступления: сбил ребёнка насмерть, совершил кражу и превратил человека в своего раба. Он трижды нарушил закон и трижды избежал наказания. Люди просили меня заступиться за них. Я не заступился.

Придвинул к себе заявления служанок, рассыпал их веером:

— Служанкам запрещено иметь детей, и они вынуждены отказываться от материнского счастья. Служанки обязаны жить в доме господина, у них нет свободного от обязанностей времени. Унижение служанки — обычное дело. Увольнение без причины — обычное дело. Изнасилование — обычное дело.

— Неправда, — подал голос Мави Безбур.

— Я могу провести расследование, — произнёс Крикс, — и выяснить, кто из советников принуждал служанок к половой связи.

Семнадцать взглядов пригвоздили его к стулу.

— Приятно работать с человеком, который сразу седлает дарёного коня, а не смотрит ему в зубы, — проговорил Адэр.

— Женщина всегда может сказать «нет», — отозвался Ярис Ларе.

Адэр вздёрнул брови:

— Серьёзно? Мне ни одна не отказала, хотя я не всем прихожусь по вкусу. Они боятся отказать. Боятся наказания, боятся потерять работу. У женщин, за которых некому заступиться, очень много страхов. Если женщина не говорит «нет», это не значит, что она согласна.

Советники закивали.

— Единственное, что есть у этих женщин, — промолвил Адэр, указывая на заявления служанок, — это мои обещания. Я обещал защищать мой народ. Но закрываю глаза на боль тех, кто нуждается в моей защите. Затыкаю уши, чтобы не слышать их крики. Из-за провалов системы правосудия, из-за ошибочной социальной политики, из-за отсутствия чиновников, преданных народу, готовых на жертвы и способных на подвиги, вера людей в меня тает.

Гюст положил на стол кипу сшитых листов.