Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

— Проект закона о труде особенно чётко показывает разницу в положении работников и работодателей, — промолвил Адэр, указывая на бумаги. — У первых есть только обязанности, у вторых есть права. Мы отнесли весь простой люд к подклассу человеческого существования. Я отправляю проект на доработку.

— Если мы оговорим права служанки и обязанности господина, дворяне взбунтуются, — заметил советник по социальным вопросам. — Я уже это проходил.

— Они грозные, воинственные, бросаются в бой, не задумываясь, — усмехнулся Адэр. — Но впадают в панику при виде собственной крови. Пустите им кровь, и они станут сговорчивее.

— Я этим займусь, — сказал Крикс.

Он явно засиделся в своём кабинете, бездействие его утомило: поиски сына Хлыста зашли в тупик, Сибла молчал.

Адэр обвёл примолкших советников взглядом:

— Приказываю создать группу по разработке судебной реформы. Приказываю создать комитет по выявлению недочётов судебной системы. Приказываю учредить комиссию по пересмотру судебных решений.

И вышел из зала.

Через час автомобиль правителя в сопровождении кортежа охраны полетел в Ларжетай.

Надзиратель провёл Эйру по первому этажу следственного изолятора и впустил в кабинет начальника. Из-за стола поднялся пожилой коренастый человек. Дешёвый пиджак сидел на нём с изяществом парадного кителя.

— Только из уважения к вам, — сказал начальник и, закрыв шкаф на ключ, вышел в коридор.

Эйра села на стул. Расстегнув пальто, окинула комнату взглядом. Давно не крашеные стены, на окнах решётки, большой сейф со следами от клейкой бумаги на дверце, на столе телефон и фото в рамке. Покосившись на двери, Эйра приподнялась и повернула рамку лицевой стороной к себе, надеясь увидеть жену или детей хозяина кабинета. Адэр…

Из коридора донеслись голоса и шаги. Надзиратель запустил в кабинет Лугу, снял с него наручники и удалился.

— Как ты? — спросила Эйра, наблюдая, как Луга растирает запястья.

— Сплю, ем. Всё хорошо, — сказал он и опустился на соседний стул. — Скучно только. Меня держат в отдельной камере, как бывшего стража. Говорят, бандиты таких, как я, не любят.

— Прости, что не пришла раньше.

— Да ладно, — улыбнулся Луга. — Говорят, сюда никого не пускают. Ты здесь, свершилось чудо.

— Крикс постарался. Он теперь начальник секретной службы.

— Рад за него. — Луга вздохнул. — Как ребята?

Эйра подошла к окну:

— Тебе повезло. Иди сюда.

Приблизившись к ней, Луга прижался носом к стеклу. Из окна был виден двор изолятора, отгороженный от улицы высоким каменным забором с колючей проволокой наверху. Мебо и Драго болтали у ворот с караульными. Талаш стоял в стороне, разглядывая здание.

Луга помахал рукой, надеясь, что ракшад его увидит:

— Слепая тетеря. И не мёрзнет, зараза. Хоть бы майку надел. — Постучал в стекло.

— Не надо, не стучи, — попросила Эйра. — Тебя уведут, а я хочу побыть с тобой немного.

— Ладно, — кивнул Луга. Взгляд, направленный на товарищей, сделался тоскливым.

— Завтра тебя отправят в искупительное поселение.

— Далеко?

— Не знаю. Я не видела документы, — промолвила Эйра и указала на белую тряпку с цифрами, пришитую к фуфайке. — Что это?

— Это? — Луга прижал ладонь к тряпке. — Мой номер. Теперь у меня нет имени. Говорят, что даже в отправных документах нет моего имени. Только номер. Это чтобы после отсидки я мог вернуться к нормальной жизни. Чтобы братки не разыскали меня по имени. Чтобы семью не стращали. У меня нет семьи, мне плевать. Но закон есть закон.

— «Говорят», — произнесла Эйра. — А кто говорит? Ты же сидишь в одиночке.

— Там много одиночек. Для буйных, для бывших стражей, для педофилов. Делать нечего, вот мы и перекрикиваемся.

— Что ещё говорят?

— Да много всякого. Говорят, смотрящий, в смысле, старший по баракам, мне кличку даст. — Луга забрался коленями на подоконник, замахал руками. С досадой цокнул языком. — Кроты. Ни черта не видят.

От внезапной мысли стало жарко. Эйра стянула с шеи шарф:

— Помнишь нашу поездку к норам адов?

— Помню.

— А помнишь наш разговор с Криксом о Хлысте?

— Помню, — повторил Луга и, спрыгнув с подоконника, направил на Эйру оживший взгляд. — И что?

— Мы ищем его сына и не можем найти. Я подумала… А вдруг он пошёл по стопам отца? Вдруг он был в искупительном поселении или до сих пор там находится? У него нет имени, есть кличка. Его зовут Тормун, но при аресте он мог назваться иначе. Поэтому как Тормун нигде не проходит.

— Знаешь сколько искупительных поселений?

— Знаю. Много. Но только в трёх или четырёх есть колония для несовершеннолетних. Тормуну сейчас семнадцать.

— Если я попаду хотя бы в одно из трёх, — проговорил Луга с сомнением. — А если попаду, как его найти? Не приставать же к каждому юнцу. Меня сразу в извращенцы запишут.

— Он не знает, что его отец Хлыст. Для него он — Асон. А как мальчишки? Они любят похвастаться подвигами отцов. Или в тяжёлой ситуации защитить себя именем отца. Асон убил хозяина магазина и его сына с другом. Ему дали двадцать лет. Это то, что знает Тормун, и он не знает, что его отец на свободе.

— Как-то туманно всё. — Луга покачал головой. — Поговорка есть: «Авоська верёвку вьёт, небоська петлю накидывает, а как-нибудь табурет из-под ног выбивает». Меня братва и так на табурет поставит и верёвку накинет. Я бывший страж, мне спокойная жизнь в тюрьме не светит.

— Я не могу тебе приказывать, — сказала Эйра, потирая ладони. Внутренний жар сменился ознобом. — Это твоя жизнь и твоё решение. Но я знаю, что через много лет ты расскажешь эту историю сыну. Расскажешь, как рисковал, или расскажешь, как ты оказался здравомыслящим человеком. Твой сын будет гордиться либо твоей смелостью, либо осторожностью. Он в любом случае тебя поймёт.

Немного помявшись, Луга кивнул:

— Согласен. Что так, что этак — один чёрт, всё равно от братвы отбиваться. А так хоть какая-то забава.

Эйра обмотала шею шарфом, начала застёгивать пальто. Пальцы дрожали, пуговицы не хотели лезть в петли.

— Письма пиши маркизу Бархату. Адрес помнишь?

— Помню.

— Открывай окно.

Луга сморщил лоб:

— Чего?

— Открой окно и позови их.

Недолго раздумывая, Луга вскочил на подоконник, дёрнул верхний шпингалет. Спрыгнув на пол, щёлкнул нижним. Распахнув рамы, прижался лицом к решётке и заорал во всё горло:

— Пеньки с глазами!

Мебо и Драго рванули к зданию. Талаш не двинулся с места. Караульный засвистел в свисток.

Луга просунул руки между прутьев, заулюлюкал, зацокал языком. Приятели сжали его ладони, заговорили наперебой: «Держись», — «Не встревай…» — «Мы приедем…»

— Ты гораздо сильнее, чем думаешь, — прокричал Талаш, продолжая стоять у ворот.