Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

Мужи, одеревеневшие, ошеломлённые, друг за другом преклоняли колено перед герцогом и произносили слова клятвы:

— Предаюсь вам беззаветно, отдаюсь и покоряюсь сполна.

Отпустив советников, Адэр указал Кангушару на стул, сам сел в кресло.

— Не понимаю, — промолвил новоявленный соправитель. Его руки мелко тряслись, на лбу в свете люстр блестели капельки пота. — Объясните, пожалуйста. Я ничего не понимаю.

— Я не могу оставить страну без присмотра.

— Вы уезжаете? — спросил Кангушар и ладошкой, по-мужицки, вытер со лба пот. — Куда вы уезжаете?

— Эйра за Долиной Печали. Я иду за ней. Когда мы вернёмся, расскажу вам об одной очень сложной задаче. Один я не справлюсь.

— Вы влюблены в неё? — произнёс Кангушар, немного придя в себя.

— Влюблён? — усмехнулся Адэр. — Влюблён… Нет, это воздушное чувство не для меня.

— Это хорошо.

— Я люблю её всем сердцем, каждой клеточкой своего тела. — Адэр дотянулся до Кангушара и похлопал его по плечу. — Обживайтесь, вникайте. Мой секретарь вам поможет.

— Ваше Величество! — прозвучал от порога голос охранителя. — Машина готова.

— Да не волнуйтесь вы так, — проговорил Адэр, глядя, как Кангушар пытается ослабить галстук. — Из нас выйдет отличная команда.

И дыша полной грудью, пошёл через зал.

Приваливаясь плечом к стене, Валиан смотрел в окно. Его супруга Разана хозяйничала на кухне: звякала посудой, роняла ложки, сердито стучала ножом по разделочной доске. С улицы доносился смех детворы. Издалека долетало ржание лошадей.

— Я чувствую себя человеком, который несёт самоубийце табурет и верёвку, — промолвил Валиан.

Его лицо было блеклым, в тон старенькой рубахе. Кремовой ткани потребовались годы, чтобы выцвести, а лицу хватило пяти минут.

— Как мне вас отговорить?

— Никак, — ответил Адэр.

Поёрзал на жёстком сиденье стула, принимая удобную позу. На деревенских стульях без обивки он давно не сидел, забыл, что такое дискомфорт. Скользнул взглядом по горнице.

За четыре года здесь ничего не изменилось. Бревенчатые стены, дощатый пол, ситцевые занавески на дверных проёмах, запах древесины и свежеиспеченного хлеба. Казалось, в смежной комнате сейчас прозвучит писк голодного зверёныша; со словами: «Чем его успокоить: молоком или кулаком?» на пороге появится Мебо.

Адэр невольно улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям и переключил внимание на старейшину климов. Валиан нервничал: теребил бахрому на шторе, не замечая, что выдёргивает нити.

— Ну и чего ты молчишь? — произнесла Разана, вынырнув из кухни. — Объясни, как это опасно. Расскажи, как мы ходили за Долину Печали и вернулись несолоно хлебавши.

— Уйди женщина, — огрызнулся Валиан.

— Куда?

— На кухню.

— А может, прямиком в тюрьму? Думаешь, нас погладят по голове за то, что мы угробили правителя?

— Уйди! — прошипел Валиан и обратился к Адэру: — Зря вы к ним идёте. Сидят они за долиной, и пусть себе сидят. Не будите лихо, пока оно тихо.

— Почему вы ненавидите морун? — спросил Адэр, взглянув на часы. «Игла» явно не торопится к правителю.

Разану словно ветром сдуло.

Уставившись в окно, Валиан стиснул в кулаке край шторы:

— Моруна увела нашего сына. Мы хотели увидеть внуков, гостинцев накупили… Моранды такой вой подняли. Думали, оглохнем.

— Почему климы ненавидят морун? — повторил Адэр.

Валиан повздыхал, косясь на занавеску, закрывающую дверной проём кухни, словно мысленно советуясь с супругой. Подсел к столу, проговорил вкрадчивым тоном:

— Дело давнишнее. Никто уже толком не помнит.

— А ты напряги память.

От старейшины потянуло холодком.

— Вы собрались идти через Долину Печали. Идите со светлыми мыслями. Моранды бесятся, если у людей тёмные мысли.

В прихожей скрипнули половицы. В горницу заглянул охранитель:

— Ваше Величество! Здесь Тиваз. Говорит, вы его знаете.

— Разана! — крикнул Валиан. — Тиваз опять заблудился. Отведи его к дочке.

Не дожидаясь, пока жена побежит исполнять приказ мужа, Адэр велел охранителю пропустить незваного гостя. Было интересно посмотреть на человека, который действительно чуть не угробил его и Мебо.

В комнату вошёл пожилой мужчина: босой, в просторных штанах и рубахе-косоворотке, на голове соломенная шляпа с широкими полями. Бывший старейшина климов выглядел так же, как в день знакомства с правителем. Не хватало только травинки в уголке рта.

Тиваз снял шляпу, грохнулся на колени и пополз к Адэру, ногами собирая домотканый половик в гармошку:

— Простите меня, мой господин.

— Ты меня помнишь?

— Помню, господин. Помню, как ездил с вами по нашим землям. Помню, как хотел напоить вас забудь-травой. Я всё помню, господин.

— Ты выпил свою же отраву и не потерял память? — удивился Адэр.

— Потерял, господин. Потерял. Малика помогла всё вспомнить. — Простодушное лицо исказила страдальческая гримаса. Зелёные глаза влажно заблестели подобно траве, покрытой росой. — Я был ужасным человеком. Лживым и злопамятным, а меня уважали и слушались. Теперь я живу правдой, а меня сторонятся, называют местным дурачком. Простите, господин. К людям надо относиться по-людски, а я видел в вас врага, хотя вы ничего плохого мне не сделали. Мне стыдно перед Мебо. Назвал его паскудой, его мать назвал дурой…

Валиан оборвал словоизлияния гостя:

— Иди домой, Тиваз. Тебя дочка потеряла.

— Вот так всегда, — вздохнул Тиваз и поднялся. — Только начинаю говорить правду, меня выгоняют.

— Меня мучает один вопрос, — промолвил Адэр, рассматривая открытое лицо бывшего старейшины: ни капли хитринки, ни тени лицемерия.

Тиваз прижал шляпу к груди, скомкал в кулаках поля:

— Если не хотите слышать правду, лучше не спрашивайте. Правда глаза колет и спать не даёт. Я разучился врать. Лучше не спрашивайте.

— Почему климы ненавидят морун?

— Они воровали у нас мальчиков.

— Кто? — опешил Адэр.

— Моруны. Давно это было. Очень давно. Ещё при Зерване. Мне отец рассказывал, а ему его отец. Много мальчиков пропало, очень много. Родители и стражи сбились с ног, но никого не нашли.

— Откуда вы узнали, что их забрали моруны?

— Советчица Зервана сказала. — Тиваз переступил с ноги на ногу. — Её арестовали за поджог библиотеки. На допросе ей развязали язык, она и призналась. Ведьмы проводили какие-то обряды. Им нужны были мальчики для жертвоприношений. Они и правда жгли костры. Мой прадед видел своими глазами. От их костров ночью было светло, как днём.

— И вы поверили?

— Моруны не врут, — вклинился в разговор Валиан. — Если советчица сказала, так и было.

— Кому сказала? — спросил Адэр.

— Начальнику тюрьмы.

— Вы поверили неизвестно кому?

— Начальник тюрьмы был уважаемым человеком. Ему доверял сам Зерван. За заслуги перед родиной ему пожаловали титул и земли. Слышали, наверное?