Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 5

— Они были живы? — нахмурился Адэр.

— Более того, многие были в сознании. Качались как студень и вытекали из одежды. Мы сгребли всех в овраг и закопали. — Эш затормозил и указал на дом. — Вокруг разруха, а на нём ни трещинки. Странно, да?

Адэр открыл дверцу, замешкался на порожке кабины, наблюдая, как охранители выбираются из кузова:

— Кто ещё знает, что в городе моруна?

— Сектанты и несколько защитников. Они не проболтаются.

Спрыгнув на землю, Адэр посмотрел на трёхэтажное здание из белого камня. Действительно, никаких повреждений, не пострадали даже рельефные изображения чаек на стенах.

Из особняка появились Людвин и несколько Братьев, встали на колени. Адэр пересёк двор, мощённый гранитными плитами. Взбежал по лестнице и, еле сдерживая злость, спросил:

— Как Сибла?

— Без ушей, Ваше Величество.

— В больнице?

Людвин поднялся:

— Нет, Ваше Величество. Со стражами дома обыскивает.

Охранители распахнули двери и первыми ступили внутрь. Адэр и духовный отец пошагали через анфиладу просторных светлых комнат, обставленных скромно, но со вкусом. Людвин молчал. Адэр не мог говорить. Он шёл как собака — на запах. Сердце колотилось в бешеном ритме. Три долгих месяца без Эйры не принесли ничего, кроме обострения чувств.

Людвин остановился и указал на двери с узорчатыми стёклами:

— Она там.

Адэр сделал несколько шагов. Ощутив в душе неприятное брожение, обернулся:

— Вы что-то хотели сказать?

— Нет… Да. — Покосившись на охранителей, Людвин подошёл к Адэру и произнёс тихо: — Хочу, чтобы вы знали. Я храню предсмертную записку.

— Чью?

— Эйры. Она написала её перед тем, как пойти с бандой Хлыста. Я думал: вернётся, заберёт. А она попросила отдать вам после её смерти. Мне пятьдесят три, ей двадцать шесть. Я староват для такой миссии.

Адэр вцепился в ворот пальто:

— Староват.

— Большой душе стало тесно в её теле. Вы меня понимаете?

— Понимаю, — проговорил Адэр и направился к двери.

Эйра стояла на террасе, обнесённой балюстрадой. Ладони на перилах, взгляд устремлён на зеркально-тихую реку.

Мебо и Талаш сидели на ступенях лестницы, ведущей к затопленной пристани. Услышав шаги, поднялись, поклонились Адэру и скрылись в доме.

— Я чувствовала, что с ним что-то случится, — проговорила Эйра. — Близкая смерть оставила отпечаток на его лице. Драго всегда был красивым, а тут… я смотрела на него и не могла оторваться.

— Его не нашли, — промолвил Адэр и затолкал руки в карманы пальто. Если он возьмёт её за руку — уже не отпустит.

— Драго мёртв. Его отец сказал, что не сможет приехать.

— Эйра…

— У моих охранителей ничего нет. Нет своего дома, нет своей кровати, даже нет табурета, на который они могут сесть и сказать: «Это моё». Теперь я забираю у них жизни.

— Драго сам её отдал. Эйра, послушай…

— Отдайте мне Лугу.

— Хорошо. Посмотри на меня. Пожалуйста.

Помедлив, она повернулась к Адэру.

Стискивая в карманах кулаки, он забегал взглядом по её лицу:

— Если с тобой что-то случится, я не переживу. Не гоняйся за смертью.

— Скоро на ваших плечах окажется три страны. Вам надо накапливать силы, а вы их растрачиваете по пустякам, — проговорила Эйра и отвернулась.

Адэр понимал, что разговор закончен, пора уходить. Но ноги не слушались, не слушалось сердце.

— Когда приедешь в замок?

— Не знаю.

— У меня скоро день рождения.

— Я пришлю открытку.

Опустив голову, Адэр посмотрел на узкую полоску камня между ними. Прóпасть. Он сам её вырыл и только что углубил.

— Хочу остаться одна, — промолвила Эйра еле слышно.

Адэр направил взгляд на реку. Ивы полоскали в воде голые ветви. Над затопленной пристанью зависло отражение солнца.

— Я не помню наш последний поцелуй. Когда любимый человек рядом, ты можешь обнять его, поцеловать или просто взять за руку — кажется, что так будет всегда. Не думаешь, что прикасаешься к нему последний раз. Помню только: я был счастлив.

— В камине затухающий огонь, на полу, возле ножки кресла стопка писем, на столе чашка с недопитым кофе и газета. Чёрные брюки, кремовый пиджак. Запах жасмина и мускатного ореха. Вы упёрлись руками в стену и поцеловали меня. Это был лёгкий поцелуй, словно вы собирались выйти в соседнюю комнату, вернуться через минуту и продолжить. — Эйра устремила на Адэра жёсткий взгляд. — Вы ушли из моей жизни. Не надо возвращаться.

Покинув особняк, он забрался в кабину грузовика и велел Эшу отвезти его к пропускному пункту. Усевшись в свой автомобиль, выгнал из салона водителя, скрутился на заднем сиденье и обхватил голову руками.

— Сначала в Рашоре добывали золото, — неторопливо звучал голос летописца. — Золото закончилось, переключились на медь. Начали добывать железную руду и хром. Последним построили завод по производству краски. Сейчас в Рашоре четыре завода, две фабрики и восемь мастерских.

— Почему туда ссылали бывших искупленцев? — произнёс Адэр, вышагивая от своего стола к столу Кебади и обратно.

— Здесь не написано. Думаю, кому-то потребовалась дешёвая рабочая сила. Не знаю, как ещё объяснить. — Летописец зашелестел листами. — Хозяева месторождений и заводов сменились не один раз. Люди умирают, уносят тайны с собой. Документы сдавали в архив. Архив сожгли. Он горел три месяца. Уничтожено столько ценных бумаг…

— Погорюем минуту, — промолвил Адэр, присев на уголок стола. Выдержав паузу, спросил: — Кто больше всех ненавидит морун?

— Климы, — ответил Кебади и, с шумом выдохнув, посмотрел с осуждением. — Начинаем поднимать грязь? Зачем вам это? Архив сгорел…

— Слышал! — перебил Адэр и снова принялся мерить шагами расстояние между столами.

В голове выстраивалась хронологическая цепочка событий с приставкой «возможно». Возможно, хозяином одного из месторождений был тикур. Он попросил свою страну помочь ему с рабочей силой. Его примеру последовали остальные. В Рашор хлынул поток бывших искупленцев. Предприятия с иностранным капиталом, работники иностранцы. Такое — возможно и законно.

После исчезновения Зервана король Партикурама решил отомстить за смерть своей дочери. Обратился к владельцу завода, которому помог сколотить состояние, и потребовал вернуть долг. Тот спустил искупленцев с цепи. Преступники вынудили местное население участвовать в охоте на морун. Когда на одной чашке весов жизнь твоего ребёнка, а на другой жизнь какой-то женщины, у тебя нет выбора. Нет «или-или». Стóит вспомнить рассказ Йола.

Неудивительно, что люди не любят морун. С молоком матерей им передался страх перед повторением истории. Бóльшую неприязнь испытывают климы. И это неудивительно. Зерван клим. Его наследник — внучатый племянник — клим. Народ до сих пор думает, что их погубили моруны.