Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 4

— Это Ракшада, — вымолвила Кенеш с придыханием.

— Её лицо закрыто наполовину, — сказала Малика.

— Тогда не было чаруш. Ракшада закрывала лицо, когда с пустынь дул ветер. А так ходила, как я сейчас хожу. Чаруш стали носить при Джурие. Джурия — непревзойдённая красавица. Её лицо ты увидишь на Острове Шабир. Переверни страницу.

По морю в свете огромной луны плывёт лодка. В лодке двое: он и она. Женщина в чёрном платье и в чёрной чаруш указывает на звёздное небо. Мужчина с улыбкой смотрит на спутницу. На голове женщины такой же обруч, как на Ракшаде. Ещё один обруч на шее.

— Это Джурия, — проговорила Кенеш.

Малика содрогнулась:

— Я должна буду ходить в чёрном?

— Чёрное носят жёны хазиров.

— Что у неё на шее?

— Зажим. Он не позволяет ветру поднимать чаруш. Песок в глаза не задувает, и пыль в рот не попадает, — ответила Кенеш и вернулась на своё место возле двери.

— Может, они умеют любить? — произнесла Малика на слоте . — Галисия, не хотите посмотреть? Тут нарисованы жёны хазиров.

Галисия долго разглядывала картинки. Наконец спросила:

— Я буду ходить в такой же тряпке?

Малика тяжело вздохнула:

— Думаю, да. И я тоже.

— И меня никто не увидит?

— Только Иштар… если захочет.

— Я тут подумала… — Галисия подняла голову; у Малики перехватило дыхание от глубины её глаз. — Мне с Адэром тоже было нелегко.

— Галисия, не надо…

— Надо! — Она сжала Малике руку. — Я привыкла быть не единственной. Мужчины рождены предавать.

— А женщины?

— В этом мире от женщин требуют многого, а мужчины поступают, как им угодно, и за это их никто не осуждает. Иштар не виноват, что мир сделал его таким. Я привыкну к его изменам. Это не так сложно. Просто рядом с любимым надо забывать обо всех. Есть он и только он, а всё остальное преходяще.

Малика добрую половину ночи пролежала, глядя на маленькую лампочку над дверями и повторяя: «Всё остальное преходяще». Но стоило ей провалиться в сон, как раздался скрежет металла. Малика и Галисия бросились к окну. Темно, ничего не видно: ни моря, ни неба, ни звёзд. Только отблеск лампочки на стекле. На все вопросы Кенеш пожимала плечами.

Утро не пришло с восходом солнца: вроде бы пора вставать, а в каюте царит полумрак. Галисия ворочалась на подушках и надсадно вздыхала. Из-за боковой двери доносился шум воды — Кенеш готовила ванну.

Малика не выдержала. Включила верхний свет и приблизилась к окну. Вид закрывала железная стена. Судя по заклёпкам на обшивке, это был борт другого корабля. Слишком близко… Того и гляди на входе в волну корабли столкнутся. Успокаивала мысль, что они с Галисией не одни. Вокруг ракшады — самые лучшие в мире мореплаватели.

После завтрака, пока Галисия сооружала у себя на голове причёску, Малика написала охранителям очередное послание. Стуком в стену, вызвала Альхару:

— Как они?

— Все женщины такие… — Ракшад поджал губы, явно подбирая слова.

— Желание ухаживать и заботиться заложено в женщинах природой.

— Твои люди — не грудные дети. Они мужчины.

— Дети слушаются, а мужчины лезут куда не следует. — Малика дала Альхаре письмо. — Что произошло ночью? Стоял такой грохот, а теперь за окном стена, и ничего не видно.

— Мы сцепили три корабля железными балками. Наш корабль посередине.

— Зачем?

— Хазир сказал, что ты плохо переносишь качку.

Малика прижала руку к груди: сердце прыгало как мячик. Такое с ней было, в Лайдаре, когда Иштар на глазах у ветонов и ориентов преклонил перед ней колено. Адэр потом говорил, что Иштар преследовал свои мерзкие цели. Она надеялась, а теперь знает точно: у хазира Ракшады есть другая сторона, которую он уже выставляет напоказ, но никто эту сторону не видит.

Вернувшись в каюту, Малика достала из сундука книжки:

— Кенеш, научи меня читать. — И посмотрела на Галисию.

Дворянка сделала вид, что не заметила приглашения. А когда зазвучал голос старухи, вдруг передумала: придвинула подушку и, подобрав подол платья, села рядом с Маликой.

Тишину нарушил стук в дверь. На пороге кабинета возник секретарь:

— Советники в сборе, мой правитель.

За два неполных года Гюст почти не изменился: торчащее брюшко, покатые, как у женщины, плечи, и только взгляд — прежде цепкий — стал сонным. В Тезаре секретарь престолонаследника вёл насыщенную событиями жизнь. В Грасс-Дэморе влачил свои дни в одиночестве: ни придворных, ни сплетен, ни интриг. Тут любой бы скис.

Адэр поднялся из-за стола. Застегнув пиджак, повернулся к окну. Тяжёлое небо, казалось, поглотило солнце навечно. Море будто окаменело: тёмная гладь до размытого горизонта. Если подойти к окну поближе и посмотреть вдоль ветонского кряжа — можно увидеть белый корабль с золотой головой тигра на носу. Напоминание о хитрости и порядочности Иштара — странное сочетание качеств, которые, по идее, не могут сосуществовать.

Широко зевнув, Парень сполз с дивана и уставился на хозяина. Адэр привык к моранде, как привыкают к собственной тени. Но обитателей замка зверь из долины Печали ввергал в ужас: мощные лапы, под короткой чёрной шерстью груда мышц, холка на уровне пояса рослого мужчины, большая голова, тупоносая морда и горящие кровавым пламенем глаза.

Прихватив блокнот, Адэр устремился в зал Совета. Эхо шагов отскакивало от стен коридора и взмывало к потолку. В светильниках трепетали огоньки свечей, по окнам метались беспокойные блики. В некоторых странах балы и приёмы до сих пор проводят в духе старины: при свечах в канделябрах и в люстрах. Здесь же, в дворцовом комплексе Зервана, освещать замок по старинке вынуждала бедность: один генератор электроэнергии — для огромного здания, как капля в море, а десятки устройств были Адэру не по карману.

Советники встретили правителя поклонами. Адэр занял место во главе стола и покосился на пустующее кресло. Если бы не беспочвенные обиды и непонятное упрямство Эйры, сейчас она сидела бы рядом, и, пряча под столом руки, крутила бы пуговицу на манжете рукава.

Адэр заставил себя переключить внимание на Орэса Лаела. Старший советник изо всех сил старался выглядеть спокойным, но медленная речь выдавала волнение. Неудивительно: Орэс делился с соратниками приятными новостями — крайне редкое явление в стенах зала Совета.

Эксперты наследного принца Толана ещё весной определились с местом для строительства города развлечений, однако дальше разговоров дело не пошло. Затея с мировым игорным центром превратилась в очередную утопию, и советники быстро потеряли к ней интерес. Осенью, когда Грасс-Дэмор наконец-то рассчитался с Росьяром за продовольствие, Толан вдруг подписал все бумаги и развил бурную деятельность. Люди, готовые трудиться в любых условиях и в любую погоду, со всей страны хлынули на стройку.