Карина Вран - Днем с огнем

— Он друг, — придавив поднявшийся ворох эмоций, произнес я. — Этого достаточно.

— Хорошо, — откликнулась она.

Уже позже, стоя на балконе, подставляя лица потокам ночного ветерка, Бартош решила развить тему.

— Я с детства их вижу, — равномерно, как плеск волн, набегающих на берег, заговорила она. — Несоответствия. Бабуля гордилась, говорила — кровь выбрала наследницу, раз видит суть в безлунный день, редчайшее, мол, проявление. Она же и научила молчать об увиденном. Баба Рая мне приходилась прабабкой, бабушку я не застала. Молчать-то она меня научила, но поздно: мать и отчим меня уже побаивались; отчим поговаривал, думая, что я не слышу, что неплохо бы было сдать дочь со странностями в интернат. До интерната не дошло: баба Рая взяла меня к себе, до младших классов я у нее жила и училась разбираться в том, что мне видится. И не нестись через весь огород с воплем: "Ба, ба, там такая бука за печкой! Глазища, усищи и фырчит!"

Я заулыбался, живо представив Ташу любознательной малявкой, натыкающейся на представителей славянского эпоса. Похоже, не проста была ее бабка…

— А потом они родили мне Настю. Ба перебралась в город, я вернулась домой. Отчим был мне чужой, отца я не застала. Мать была — в работе и в отчиме. А Настя — вся моя. У нас с ней разница восемь лет, я тебе уже говорила.

Говорила: не то, чтобы мы прям дружески ладили, но год в одной смене сближает. Нет-нет, а прорываются какие-то эпизоды из жизни вне работы. Таша знает про Парижский "отпуск" ма, я про ее младшенькую. Как-то она даже фото ее мне показывала: они с сестрой совсем не похожи, что не удивительно при разных отцах.

— Она появилась — и заполнила весь мой мир. Пеленки, присыпки, кашки. Алфавит, игрушки, колготы. Ее первым словом было не "мама", а "Тана". А потом она заболела. Лейкемия. Сначала мы надеялись, верили, болезнь Насти как-то нас всех сплотила. Умерла баба Рая — этого никто особо и не заметил, кроме меня. Меня она вызвала за три дня до смерти и не отпускала. Передала мне свой дар. Кое-какие знания. Мне было не до наставлений, моя Настя сгорала в соседнем доме.

Она втянула с силой воздух, порывисто выдохнула. Стиснула перила так, что костяшки пальцев побелели.

— Врачи не помогли ничем, только растягивали ее боль. И тогда я решила: никто не заберет у меня мою Настю! В общем… я ее вытянула. И вытянула — из себя — весь бабкин дар, выплеснула без остатка. Всего и осталось — как в детстве, видеть бук за печками и газовыми плитами.

Она замолчала. Что было дальше, я знал: перед тем, как Бартош устроилась в свое первое казино, сдало сердце ее матери. Отчим вскоре ушел в другую семью. На попечение Таши, только поступившей на истфак, осталась десятилетняя сестренка.

Я порывался что-то сказать, подбирал слова, когда она легонько покачала головой.

— Только не вздумай меня хвалить, — другая, наверное, сказала бы "жалеть", но мы не первый день друг друга знаем, про жалость в лексиконе Бартош ничего нет. — Спасла, молодец. Силой пожертвовала. Я без нее задыхаюсь. Это как если бы я шестнадцать лет жила со связанными руками-ногами, с заглушенными чувствами и дышать могла через раз. А после разом спали путы, все вокруг прояснилось. Я стала настоящей, цельной. И затем добровольно затянула руки и ноги, залила воском глаза и уши, перестала нормально дышать.

Я накрыл ее руку своей. Любые слова тут были бессильны.

— Береги себя — нынешнего, — мягко сказала Таша, вдоволь намолчавшись. — Ты теплый.

Что-то ворохнулось в душе. Не влюбленность, пожалуй, нет. Я восхищался ее мастерством и умом, прочее было приятным дополнением.

Я расправил плечи, вгляделся в полупрозрачность июльской ночи, почти полнолунной — пара дней и диск обретет полноту. А пока же над верхушками деревьев мягко заиграли, заструились зеленые всполохи. Ненадолго, буквально на несколько минут. Зато без подсказок Кошара, без особых усилий, одним лишь оформленным желанием.

Рано утром она уехала, не стала меня будить. А я решил, не дожидаясь следующей недели, навестить загородный участок. Разгрести по минимуму грязь, затариться продуктами, чтобы не отвлекаться на пустячную бытовуху потом. Карасей, опять же, в привычную им среду обитания выпустить.

— Рюкзак или переноска? — угрожающе скрестил я руки на груди, обращаясь к манулу: тот вознамерился поехать со мной, приглядеться, принюхаться. — Мал Тихомирыч, вы мне поможете его утрамбовать, ежели станет отбиваться?

— С превеликим упоением помогу, Андрей! — потер руки парадник. — И завязочки затяну, будь уверен, со всем тщанием и надежностью.

Я был в славном расположении духа: небесные огни, так легко удавшиеся ночью, способствовали. А еще разговор телефонный с Находько, в ходе которого я сговорился с ним встретиться в четверг за час до начала смены в небольшом заведении на Литейном. Чем ближе к Невскому, тем выше ценники в кафешках, а это место весьма гуманно к кошелькам посетителей.

Опять же, затея махнуть на природу — летом-то — хороша была сама по себе.

Оказалось, я слегка запутался в воспоминаниях: путь на электричке до Белоострова занял чуть больше часа. Плюс до вокзала доехал, плюс пешочком от станции прошелся… Дорога до дачи отняла без малого два часа: с рюкзаком за спиной и авоськой в руке. В авоське стояла бутыль, которую Мал Тихомирыч обернул газетами (в том числе и по верху, наделав в бумаге дырочек) и перевязал бечевкой. Пояснил: чтобы людишек в транспорте не смущать. В рюкзаке устроился Кошар, почти не скандаливший о способе его транспортировки.

Зато воздух! После городского — сказочно вкусный.

А вот и дощатый забор, затянутый плющом. Черноплодная рябина за забором, в отдалении, за домом — треугольник из высоких сосен. Все, как я помнил.

Сад, конечно, зарос, хоть и не до буйных крапивных зарослей, но заняться в мини-отпуске им явно стоило. Несколько клумбочек с растюшками ма — какие-то травки, в основном многолетние — выглядели кусочками луга с разнотравьем. Но в них я лезть не собирался, там что ни травинка, то нужная, а по мне — сорняки обыкновенные. Зато какой изумительный чай из этих травок получался — куда там заводским!

Никаких теплиц или грядок: ма не была готова на огородные подвиги. Только ягодные кусты, несколько яблонь, два вишневых дерева и эти клумбочки. Зачем тратить время на то, что можно купить у трудолюбивых соседей? Мы с па были полностью с ней солидарны в этом вопросе.

Дом не изменился: кирпич вообще стойкий материал, а на темно-серой черепице не видно грязи. Я вытащил из дупла старой яблоньки запасной ключ от дома. Прошел внутрь, попутно оценив толщину слоя пыли на всем.

Поставил в прихожей авоську с рюкзаком, выпустил шерстистого. Пооткрывал все окна первого этажа настежь. Наш семейный домик прост и снаружи, и изнутри: никакого наборного паркета или дизайнерской мебели, даже камина нет. Зато есть печь, которая вполне прогревает дом в холода.